Читать интересную книгу Часы зла - Аллен Курцвейл

— Часы говорят лишь о том, что ваша жизнь уходит. Дойдем и до этого, спасибо за напоминание. — Он опустил рукава. — Я никогда не был поклонником этих подделок под часы Марии Антуанетты, которые продают во всех антикварных лавках Парижа. Да они еще хуже севрских кувшинчиков для молока! — Лайонз потянулся к записной книжке. — А вот это по-настоящему ценная вещь. Факсимиле ее подписи. Удалось раздобыть по случаю, единственная подлинная ее вещь в моей коллекции. — И он достал чистый листок бумаги в прозрачной защитной пленке.

— Но там ничего нет.

— Поднесите его к свету, и тут же начнут просвечивать буквы, вот через эти малюсенькие дырочки. История гласит: сидя в тюрьме, Мария Антуанетта написала письмо, и это при том, что все перья у нее конфисковали. Она использовала булавку. Очень умно. А знаете, однажды мне почти удалось притронуться к оригиналу. В музее. Помните ту великолепную карету, в которой она бежала? Ну, ту, что в фильме дарит ей Тайрон Пауэр? Так вот, я пощупал подушечку, которая лежала в этой карете! Было это в Ньюпорте. Господи, ну и скандал поднялся! А мне всего-то и хотелось — прижать эту шелковую подушечку к щеке, но охранник, эдакий чудовищный мачо, огромный, как гора, заметил, как я перегнулся через ограждение. — Лайонз содрогнулся. — Я ведь сказал ему, что тут же положу обратно. Но он плевать хотел. Вся ситуация вышла из-под контроля.

— Вас арестовали?

— Вы же читали газеты, не так ли?

Причин говорить, что не читал, не было.

— Если честно, то только из них и узнал ваше имя.

Он растерялся, впрочем, ненадолго.

— А известно ли вам, что затем все обвинения были с меня сняты?

Пришло время выложить карты на стол.

— Мистер Лайонз, — начал я.

— Кристофер.

— Кристофер. Я здесь потому, что пытаюсь выяснить, куда делись часы, изготовленные специально для королевы. Брегет из платины и золота примерно вот таких размеров. — И я сложил большой и указательный пальцы в кружок.

— Никогда о них не слышал.

— Часы украли из музея в Иерусалиме.

Лайонз напрягся:

— Ах вот почему вы здесь!.. Понял. Из-за той истории в Ньюпорте вы вообразили, что я в этом замешан. Простите, но вы попали не по адресу. Если б я что и украл, так только ее большой кружевной воротник, о котором уже говорил, а не какие-то там идиотские часы. Или нет, пожалуй, не воротник. Шелковый лифчик, который как-то видел в Париже. Спереди он был украшен вышивкой в виде геральдических лилий.

— Я вас ни в чем не обвиняю. Просто подумал, что вы со своими связями и знаниями можете подсказать, где надо искать.

— Ну, сразу не скажу. Но могу позвонить мистеру Томасу.

— А кто такой мистер Томас?

— Крупный коллекционер, действующий секретарь нашего общества. Со вкусом у него не очень. Готов поспорить, он как раз из тех, кто держит в коллекции севрский кувшинчик для молока. Но все файлы и документы у него в полном порядке. Увижусь с ним через несколько дней. И дам вам знать, в случае если ему что-то известно.

— О, это было бы замечательно, — сказал я и сообщил ему номер своего домашнего телефона.

Тут Лайонз хитровато прищурился и спросил:

— А если честно, то ради чего весь сыр-бор, а? Ведь вы никакой не журналист, сразу видно. А что касается «Арт» и как его там дальше, то я сроду не слыхивал о подобной организации.

Убедившись в полной невиновности мистера Лайонза, а также понимая, что мне, возможно, пригодится помощь его друга, мистера Томаса, я рассказал все, как есть.

Лайонз ничуть не рассердился.

— А этот пожилой господин, на которого вы работаете… Похоже, вы очень ему преданы, верно?

— Да.

— Вот и королева тоже очень трепетно относилась к своим приближенным, сплачивала людей. — Словно в доказательство своих слов, Лайонз направился к видеомагнитофону, перемотал пленку, вынул кассету, аккуратно завернул ее в тонкую бумагу и протянул мне. — Вот, держите. Хочу, чтоб у вас был этот фильм. Я тоже успел к вам привязаться.

Глава 33

Мое возвращение в «Фестиналенте» приветствовал кисловатый запах яблок на каминной полке и потрескивание пылавших в камине поленьев.

— Ну, как путешествие? — спросил я Джессона и занял свое обычное место в кресле лицом к камину.

— Оказалось довольно утомительным. А плавание на пароходе — так сущим адом, выворачивало буквально наизнанку. — Он похлопал себя по животу. Затем направился к столику, где стояла тарелка с салатом и вареной свеклой.

Я снова принялся расспрашивать его о поездке, но Джессон в свойственной ему манере отделывался шутками и отговорками и объяснял свое нежелание рассказывать тем, что не может одновременно есть и говорить. Так что беседа между нами протекала на его условиях. И говорил в основном я.

Он спокойно выслушал мой отчет о проделанной работе, обо всех достижениях и провалах, время от времени требуя пояснений и жуя овощи, выращенные (этого он мог и не говорить: я уже знал — где) в теплице на Лонг-Айленде. И вот когда он уже вкладывал салфетку в серебряное кольцо, я упомянул о своем визите в архив.

— Так вы все-таки туда пошли? После того как я велел вам отменить встречу? — Он раздраженно бросил кольцо с салфеткой на поднос.

— Да, пошел и ничуть не жалею об этом. Иначе бы так никогда и не узнал о вандализме. А не узнай я об этом самом вандализме, так никогда и не начал бы копать в другом направлении. Ведь именно эти поиски наконец дали нам ниточку.

— Умерьте пыл. И расскажите все спокойно и по порядку.

Ко времени, когда я закончил объяснять, как именно архивный файл привел меня к компьютеру и как затем компьютер вывел на Лайонза, раздражение Джессона улетучилось.

— Прошу прощения, что был так резок. Должен признать, вы в мое отсутствие времени зря не теряли.

— Да, раскачивать лодку нам с вами вовсе ни к чему.

— Как человек, проведший большую часть недели в путешествии через Атлантику, вынужден признать вашу правоту.

— Короче, мне удалось выйти на группу людей — поклонников Марии Антуанетты. Они обещали помочь.

— А вы уверены, что этот ваш Лайонз вне подозрений?

— Обвинение с него снято вполне официально. Кроме того, между этими двумя поступками существует колоссальная разница. Одно дело, когда человек перегибается через заградительный канат, чтобы приложить подушку к щеке, и совсем другое, когда грабитель вламывается в музей и похищает ценный экспонат. Нет, если он и может помочь, так только через своих знакомых.

— Святая истина, — заметил Джессон.

— Говоря «святая истина», вы хотите тем самым намекнуть, что вам во время поездки удалось раскопать что-то интересное?

— Решайте сами.

И с этими словами Джессон нажал на кнопку в ручке кресла, достал из потайного отверстия магнитофонную пленку и бросил мне.

Глава 34

Я вставил пленку в кассетник и надавил на кнопку.

Мой дорогой Александр, уверен, вы знаете, как мне ненавистны все подобные устройства. То, с какой неумолимостью регистрируют эти дьявольские машины ошибки и оговорки в речи, навевает неприятные воспоминания о моей матери и вечно пустующей вазочке со сладостями. Так что прошу простить мне грамматические погрешности. Заранее извиняюсь также за риторическую неуклюжесть. Эти машины, они чертовски меня смущают.

Послышался какой-то грохот, затем шум воды, чье-то тяжелое дыхание, шаги.

Простите за то, что прервался. Просто перелилась ванна. Одну минуту, сейчас отдам распоряжения и продолжу.

Ну вот, поехали дальше. Теперь могу начать свою хронику хроноклептомании. Сколь ни прискорбно это говорить, но путешествие оказалось ничем не примечательным. Пароход, поезд, паром, поезд, поезд, поезд, шлюп, такси. Последнее должно было встретить меня у таможни в Тель-Авиве. Я сознательно обращаю ваше внимание на эту деталь, потому что нанятый моим турагентом водитель так и не изволил появиться. И я бы мог до сих пор торчать в доках, если бы судьба не послала мне спасение в лице человека по имени Ури, который сам предложил отвезти меня в Иерусалим.

«Целая история была, во всех газетах писали», — счастливо поделился со мной этой конфиденциальной информацией Ури. Сам он был полностью убежден, что кража — дело рук арабских террористов. Ко времени, когда мы подъехали к отелю, он заметно расширил круг инкриминируемых им деяний и начал приписывать палестинцам все преступления и беды, в том числе нехватку воды в пустыне Негев, все случаи насилия на западном берегу реки Иордан и плохой урожай апельсинов. А когда я спросил, есть ли у него доказательства вины арабов, Ури возмущенно воскликнул: «Какие еще доказательства? Да кому они нужны?»

Уже оказавшись в номере отеля «Царь Давид», где, должен отметить, мало что изменилось за последние годы, я сделал несколько телефонных звонков, хотя вам, разумеется, известно, насколько мне претит подобного рода занятие. К счастью, везде при этом я наталкивался на вполне сносный английский.