– О, какая прелюдия, – хмыкает, – И это должно меня завести?
– Что ты мне чешешь, ты уже готов, и не строй из себя пацана-недотрогу. Ломаешься как девственница! – дергаю нетерпеливо руки в путах, еще немного и похоть меня сожрет.
– Так я могу пойти и свою готовность применить в другом месте, где мне окажут более ласковый прием, – сверкнул глазами, наслаждается произведенным эффектом. Видит же, что закипаю… эх… послать бы его… а не могу… Предатель… и с ним поквитаюсь. Гад, ох, какой желанный гад! И как представлю, что вот с этим стояком пойдет распечатывать королевские подарочки, дурно становится, нутро скручивает, и такая безнадега нападает.
– А я сдам тебя с потрохами, подниму такой шум, что вся твоя подпольная империя развалится! И индюк, вместо подаренных девок, тебе лично яйца отрежет, – сгораю от нетерпения, при его появлении между ног струится огненная лава, глаза застилает туман похоти, голод нечеловеческий скручивает нутро. Голод по предателю!
– А угрозы не пробовала заменить на ласку? Не поверишь, иногда простая просьба творит чудеса, – чуть вперед наклоняется, по оголенным нервам своим дыханием проходится.
– И прогнуться? Хочешь под себя подмять? Не выйдет, инквизитор! – а сама путы натягиваю, к нему тянусь.
Ненавижу свое унизительное положение, но еще больше не намерена прогибаться. Я усвоила закон жизни– ни при каких обстоятельствах слабость не показывать. Сражаться, даже если шансов нет. Покажешь слабость, с говном смешают.
А тут я докатилась до того, что должна умолять о сексе? Это уже перебор, так низко упасть…
– Дурочка, – что-то резко в нем поменялось, в одном слове столько будоражащих вибраций, задыхаюсь. Огонь во взгляде сменяется солнечным теплом, что не жжет, а ласкает кожу. Помираю, и спасти меня может только он… только эти глаза сейчас имеют значение, все растворилось, ушло. Мир погас, остался только он, желанный, дурманящий… только в инквизиторе вижу свет, в нем мое спасение.
– Я хочу тебя… Дарки, – едва ворочаю языком… напор пропал, дух борьбы погас, все растворилось в адском огне похоти, смешанном с невероятно нежным сиянием его глаз.
Инквизитор развязывает меня. Дает свободу. Обхватываю его шею руками, набрасываюсь на его губы, как дикая изголодавшая тигрица. Я пожираю его, и мне все мало, растворяюсь, впитываю в себя его вкус, сатанею.
Мы сидим на полу, и мне кажется, он под нами качается, стены сотрясаются от первобытного желания, наполнившего комнату. У меня нет опыта в сексе, нет знаний, но есть инстинкты, бешеная неутолимая жажда. И пусть виной тому Женькино пойло, это уже не имеет значения. Надо утолить голод, испить инквизитора до дна, выжать его огурец по максимуму.
И где-то в угасающем сознании отбивает набатом мысль: «Ведь дело далеко не в зелье, оно лишь усилило то, что я и без того желала». Отбрасываю ее в сторону. Неважно. Пусть весь мир сгорит дотла, есть только он и я.
Прикусываю его нижнюю губу, втягиваю в себя, до крови прокусываю. Рычу. Во мне просыпаются первобытные инстинкты, о которых ранее и не представляла. Дико мешает его маска. Хочу снять ее, провести рукой по щекам, увидеть его лицо, потребность ломает, срывает крышу. Целую дракона, обвиваю шею, прижимаюсь сильнее, сотрясаюсь в ударах удовольствия, когда раздвоенный язык оплетает мой. Одним только поцелуем Дарки водит меня по грани, подводит к взрыву. Издавая гортанные всхлипы, вплавляясь в его тело, поднимаю руки вверх, хочу сдернуть долбаную маску.
Мгновенно перехватывает мои руки, сжимает, подминает под себя.
– Нет… – хрипло, горячо, – Злата…
– Да! Дарки! – языком ему по губам, сосками трусь о его грудь, платье и его рубашка мешают.
– Не-а, – пробирается рукой мне под платье, сжимает пальцами сосок, и выпивает мох хриплый надрывный стон.
– Сними ее! – просьба, перемешанная со сладкими всхлипами. – Хочу тебя видеть, инквизитор!
– Не-а, – прокладывает дорогу поцелуями от моей шеи к груди. Осторожно снимает мою одежду… слишком осторожно…
– Гад! – впиваюсь руками ему в плечи, рву рубашку, добираюсь до желанного тела…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я могла бы много чего ему сказать… еще лучше, оттолкнуть, только животный голод во мне диктует свои условия. Пора признать – эта битва мной проиграна. Что бы он ни сделал, я не отступлюсь, пока не почувствую его в себе… А разборки… месть… все потом…
– Злата-а-а, – прижимается носом к моей коже под грудью, шумно вдыхает. Никогда еще мое имя не звучало так сочно, столько оттенков страсти, и все они переплетаются в одном его «Злата». Искры сыплются из глаз, ничего не вижу, ослеплена, безумна, подчинена желанию, несносному дракону… Сейчас я полностью в его власти, он может делать со мной, что хочет… О… да… пусть делает…
Моя рука блуждает по его телу, губами исследую гладкую сталь его кожи. Татуировка вспыхивает огнем, меня тянет прикоснуться к надписям, провести по ним языком. Подчиняюсь порыву, и тут же меня накрывает огненной волной чистого неразбавленного кайфа. Раскаленный огонь из отметины обжигает язык, проникает в кровь. Руки не слушаются, их трясет как в лихорадке, пламя во мне нарастает, между ног приближается армагеддон, еще немного, и я рассыплюсь на молекулы и атомы, упаду сгоревшим пеплом к ногам дракона.
Рука скользит дальше, к выпирающему бугру. И не могу пробраться к вожделенной плоти, мешают штаны.
– Дай мне его… хочу видеть твой огурец… – и зубами ему в кожу, прямо в надписи, и снова жидкий огонь течет в меня, еще одна доза безумия, предел пройден, дальше только всепоглощающее пекло запредельного удовольствия.
Смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, и этот взгляд… он переворачивает сознание, выворачивает меня наизнанку… никогда в жизни… никто… на меня не смотрел вот так… с восторгом, страстью и запредельным восхищением… За один этот взгляд и жизни не жалко, он окрыляет, дарует чувство, что я одна… единственная, что никого нет в мире важнее меня… Впервые кому-то нужна… Экстаз перемешивается с щемящим чувством нежности, никогда прежде не испытывала ничего подобного, мне стыдно за эти эмоции, за слабость, и при этом я лечу ввысь, подпитываемая только одним его взглядом, который красноречивее любых слов…
Он высвобождает плоть, штаны летят в угол. Сжимаю его рукой и неотрывно смотрю в глаза дракона, там в их глубине заключена моя жизнь. Никогда я еще не ощущала себя настолько живой. Будто вот только в этот момент рядом с ним вдохнула жизнь полной грудью, почувствовала, что значит непросто существовать и испивать каждый миг.
Его член в моей руке каменеет еще сильнее. Больше не могу терпеть. Запрыгиваю на инквизитора, глаза в глаза, он подо мной, держит меня за талию, соски от его взгляда сжимаются со сладкой, ноющей болью, умоляют о прикосновениях. Усаживаюсь сверху, Дарки делает резкий рывок бедрами и сразу входит до упора. Все… мир раскололся, взрыв наслаждения такой силы, что ему приходится, закрыть мне рот поцелуем. Меня разрывает, сотрясает от дичайшего оргазма, а ведь это он только вошел, и весь голод взрывается во мне мощнейшим торнадо, сокрушает, проходится по оголенным нервам, бьет током, и все по нарастающей, сильнее, выше, за гранью человеческих ощущений, вдаль, в невесомость, с ним во мне, переполненной до краев.
Двигает бедрами, входит до упора и выскальзывает, и снова мощный толчок в меня, пронзает колом, до души достает. Хрипит, рот приоткрыт, пальцы на моей талии оставляют синяки, удовольствие продолжает накатывать, адреналин закипает в крови.
– Хочу еще… больше… сильнее… – то кричу, то срываюсь на шепот, он целует меня, исступленно, дико, продолжает бешеные движения. Отрывается от моих губ, раздвоенный язык опускается к ноющим соскам. Впиваюсь в его кожу, царапаю ногтями, хочу оставить отметины, заклеймить собой, чтоб никому, никогда ни с кем, только со мной…
– Сама напросилась, – хрипло мне в приоткрытый рот. Драконья рука в моих волосах на затылке, я двигаю бедрами, сжимаю его внутри, хочу прочувствовать всего, насладиться этими нереальными ощущениями, испить его огонь, и хоть немного утолить голод. Оргазм лишь разжег его. Мне мало, кажется, я могу вот так прыгать на нем вечность.