ты сделал вид, что уезжаешь?
— Да, даже экипаж отправил домой…
— Ну, тогда не будем терять время зря… Милая барышня, прошу вас следовать за мной!
Катенька не понимала, что от нее хотят, не понимала, зачем её привели сюда, но совершенно четко знала, что вот-вот с нею произойдет что-то ужасное, мерзкое, жуткое, что навсегда изменить жизнь, что испортит все хорошее, что в ней когда-либо было…
37 глава. Катя
— Катя, — Алена, сжав пальцами виски, ходила по моей комнате, всем своим видом показывая, что она в ужасе от происходящего. — Помнишь, пять лет назад у вас парень был на стажировке? Помнишь, чем закончилась эта его стажировка? Мы два месяца лечились после того, как он тебя в подсобке зажал.
О том случае сейчас я вспоминала спокойно. И чем больше времени проходило, тем больше казалось мне, что Семён тогда вовсе не зажал меня, а всего лишь обнял. Просто я, наверное, тогда к такому была не готова. А сейчас? Сейчас, получается, готова?
— Не "мы" лечились, а я! — заявила сестре, забираясь на подоконник с ногами.
— Ты думаешь, твои срывы мы с мамой переносили безболезненно? Ты думаешь, нам легко было? — Алена в праведном гневе остановилась рядом со мной, заглядывала в лицо и ловила взгляд…
— Ничего я не думаю, — буркнула ей в ответ.
— Да мы с ума сходили из-за тебя! Да я…
— Алёна! — перебила её, не желая больше слушать то, что слышала сотни раз в своей жизни. — Позволь мне Мою жизнь прожить без вашей помощи! Самой!
Она опешила. И некоторое время я, бессовестная, с плохо скрываемой улыбкой наблюдала, как сестра осмыливает услышанное.
— Я не хочу потом вытаскивать тебя из полубессознательного состояния! Не хочу, чтобы из-за тебя с мамой снова инсульт случился! Тебе, наверное, пролечиться пора, раз так заговорила! — сестра, высказавшись, тут же сменила тон, заговорила ласково, уговаривая меня. — Давай, я позвоню Сергею Викторовичу и договорюсь с ним, чтобы тебя положили на недельку в отделение? И с этим твоим… С Марком Изотовым поговорю… Чтобы не ходил больше… Я тебе только добра хочу, Катюша! Я за тебя переживаю!
Ох, как же мне хотелось закричать сейчас! Как хотелось, сказать ей, что в мою жизнь не нужно лезть, что я себя замечательно чувствую, лучше, чем в те дни, когда лечилась в том самом отделении у Сергея Викторовича! А еще… Предупредить, чтобы даже подходить к Марку не смела! Она снова все за меня решила! Снова хочет сделать так, как ей нужно! А мне? А меня кто-нибудь спросил?
— Оставь меня в покое! Я жить хочу! Я устала существовать в ожидании появления в моей жизни раздражителя, который вызовет очередную истерику! Пусть я с ума сойду сейчас! Пусть сегодня даже! Но жить в ожидании этого момента я больше не буду! Как всегда жила… А ты, Алена, мне уже однажды помогла…
Это было жестоко! Я понимала. Я знала! И в её глазах я успела разглядеть такую боль, моими словами причиненную, что тут же пожалела о них! Но… слово — не воробей.
— Да-а, — обиженно протянула сестра. — Я очень перед тобой виновата! И буду всю свою жизнь эту вину чувствовать! Но… Скажу все-таки! Мама сказала, что этот твой Марк — видный мужик, понимающий… Знает о тебе всё, и при этом, готов добиваться. А ты? Ты понимаешь, что рано или поздно, при всём его понимании, обязательно наступит момент, когда ему понадобится что-то еще, что-то, кроме разговоров? Ты понимаешь, что мужчины не могут без этого? Это совершенно не означает, конечно, что это плохо! Наоборот, для обычной женщины знать, что мужчина желает ее, это очень волнующе, это замечательно! Но ты… Ты что делать будешь, когда он захочет прикоснуться к тебе? В обморок упадешь? Истерику ему закатишь? Закричишь? Он все равно рано или поздно сбежит… А тебе будет больно вдвойне!
— Ну, предположим, я не заорала, не грохнулась в обморок, — не стала ей говорить, что была очень к этому близка. — И он не сбежал… вроде бы пока…
Вот теперь Алёна была по-настоящему в шоке! Она стояла посередине комнаты с открытым ртом и округлившимися глазами смотрела на меня.
— Он трогал тебя?
Спрыгнув с подоконника, победно посмотрев на сестру, я быстро вышла из комнаты — вот тебе, сестренка, моя маленькая месть — мучайся теперь от любопытства!
Гуляя с Джонни, при этом посматривая на часы — скоро нужно было забирать Марину из школы, — я очень старалась думать исключительно о хорошем. Главное, не возвращаться мыслями в пугающий ночной кошмар. То, что это был именно кошмар, причем странный — с еженочным продолжением, — я уже не сомневалась!
А думать о хорошем это — думать о Марке! Я переключалась, выбрасывала из головы всё пугающее, все страшное, и снова переживала потрясающие мгновения нашего вчерашнего вечера! Его тихий мягкий голос, который сам по себе был прекрасен, а в сочетании с руками, крепко, но как-то аккуратно, не настойчиво, легко, придерживающими, поглаживающими, согревающими, давал эффект полного расслабления, уверенность в безопасности. Причем, я очень четко понимала, что нахожусь в безопасности, как ото всего на свете, так и от него самого — не стал бы Марк заворачивать в одеяло, если бы собирался со мною сделать что-то…
Со странным, не знакомым ранее томлением внизу живота я вспоминала, как прикасалась лицом к его шее. Я прикасалась! И ощущала вовсе не страх, не желание убежать, не потребность отдалиться! Я чувствала жар его кожи, ее гладкость, ее приятный аромат, удивительный запах — мужественный, и при этом ненавязчивый, легкий, запоминающийся…
И жалела только об одном! Жутко жалела, что уснула, не дослушав Марка! Что не договорила, и даже не попрощалась с ним — он очень рано уехал…
38 глава. Катя
— Давай-давай! Во-от! Подхватывай крючком снизу! Да-да, за ту, за ту ниточку подхватываешь! Аккуратненько! Да-а, умница!
Мариша, закусив от усердия губу, упрямо тыкала непослушным крючком в провязанную мною цепочку из плотных голубых ниток. Сегодня у неё уже получалось намного лучше, чем вчера. И пусть детские ручки еще неловко держали злополучный крючок, и пусть нить затягивалась слишком сильно, делая невозможным сам факт существования следующего ряда, девочка была увлечена вязанием! Это — самое главное. А техника и качество — дело опыта, только и всего!
Мама отправилась спать, а мы все еще вязали — полдесятого, время еще детское, уроки на завтра сделаны, вещи приготовлены…
Занятие вязанием