Началась наша работа. Меняя друг друга, мы отслеживали каждый ее шаг. Уже через несколько дней стало ясно, что Лена стала любовницей своего директора. Это он давал ей деньги, дарил дорогие подарки. И женщина после долгой борьбы сдалась. Ей уже порядком поднадоела бедная жизнь, а здесь было все — деньги, внимание и, как ей казалось, любовь. Порочный круг затягивал. Все свои возрастающие потребности в тряпках она удовлетворяла деньгами своего любовника.
И на стол обманутого мужа легли магнитофонные записи разговора двух любовников в баре, фотографии их в машине, магазине, ресторане…
Мужское самолюбие Сергея было уязвлено, но он продолжал держаться спокойно.
Этот мужчина был мне интересен, и я не удержалась попросить его позвонить мне позже, как у него сложатся взаимоотношения с женой.
Через неделю он позвонил. Счастливый. Рассказал, что поставил жену перед выбором — либо он и семья, либо — развод. Дал время жене подумать. Елена выбрала семью. Сейчас она уволилась из фирмы и занимается воспитанием сына. Зато сам Сергей понял сьою ошибку. Он бросил НИИ и ушел в бизнес.
…Мимо нашего летнего кафе по Москве-реке прошел речной трамвайчик. На борту гремела музыка, влюбленные пары на борту обнимались и весело махали нам руками.
— Наши потенциальные клиенты, — нерадостно сказала Дарья.
Когда мы прощались, неожиданно в ее дамской сумочке зазвонил мобильный телефон. Извинившись перед нами, она стала разговаривать, делая при этом какие-то пометки в своем блокноте.
— Опять жена нового русского, — объяснила Даша, закрыв трубку рукой, — требует, чтобы мы возвратили в семью ее мужа. Он руководит одним из московских банков и вот уже больше месяца встречается с женщиной из его же банка. Жена ее знает, ибо у самой любовник — начальник охраны мужа. Короче, крепкая новая русская семья… И пока такие жены есть, наш бизнес не умрет.
Часть четвертая
НИЩИЕ И БОМЖИ
Глава 1
ГЕРОИ ДНА
Когда в мэрии столицы мне впервые рассказали о том, что теперь человеку, лишившемуся жилья и ставшему бомжом, можно не ютиться по подворотням, а жить в нормальных цивильных условиях, я, признаюсь, даже не поверил. Согласитесь сами, в нашем обществе государство не протягивает руку помощи даже человеку, всю жизнь отдавшему работе. А тут вдруг все льготы и блага — для вчерашнего тунеядца или уголовника-рецидивиста? Но мне объяснили, что такая практика действительно существует в Москве. «Теперь у нас все во благо народа», — улыбнулась мне сотрудница мэрии. Позже во время сбора материала я еще не раз буду вспоминать эту улыбку. А тогда все это выглядело как сказка — бомжам предоставляют не только некоторые льготы по пенсии и трудоустройству, но и предлагают жилье в своеобразных муниципальных гостиницах, где им выдают одежду и даже кормят за государственный счет.
— Но вот незадача, — объяснял мне чуть позже за бутылкой водки один из моих старых знакомых, сорокалетний бомж Андрей, «работающий» в переходе на Тверской, — все эти льготы и жилье остаются только на бумаге. На самом деле в этих ночлежках живут вовсе не бомжи. Там своя мафия, и попасть с улицы туда не так-то просто. Если не веришь — попробуй. А потом приходи, я тебе найду нескольких ребят, уже поживших в этом «Хилтоне».
На том и разошлись. Он отправился на свою ежедневную работу — стоять с протянутой рукой в переходе на Тверской, а я — становиться бомжом…
ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРАПопробовать себя в качестве бомжа оказалось делом довольно-таки несложным. Образ человека, лишившегося всего в жизни — друзей и крыши над головой, — мог дать мне возможность еще раз посмотреть на дно столичной жизни, проверить мои предположения о том, кто и почему попадает в ту человеческую касту, которую все с отвращением называют — бомж. Свою помощь оказали и сотрудники милиции, на время выписав мне липовую справку о том, что я лишился своей жилплощади в столице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Весь свой отпуск тщательно отращивал бороду и усы. Эффект превзошел все ожидания — трехнедельная щетина хорошо изменила мое лицо. Сделать красными глаза и мешки под ними было вообще пустяком — хорошая компания со спиртным, но без особых разносолов, и до утра. С рассветом в зеркале ванной увидел совершенно незнакомого мне человека. Понял — свершилось! Теперь мне оставалось только приодеться похуже и выйти в город. При этом еще решил для «солидности» чуть приволакивать правую ногу.
Из гаража принес свою рабочую спецовку, в которой обычно чинил машину: некогда синие джинсы сплошь в заплатках, розовая замасленная рубашка, светло-серый, рваный в нескольких местах свитер и даже зеленая подростковая ветровка с символом Олимпиады-80 на кармане. Стоптанные некогда зимние полусапожки с лопнувшей подошвой починил подручными средствами: обернул подошву несколькими полиэтиленовыми пакетами, а затем крепко перевязал сапог изолентой. Получилось не очень красиво, но на первый взгляд крепко.
На выходе из подъезда нос к носу столкнулся с нашим местным алкашом, по прозвищу Бидон. Он, все и про всех знающий во дворе, даже не поздоровался, презрительно взглянув на меня мельком. По его реакции я понял, что даже он не узнал, а стало быть, цели я своей добился.
В подошедший автобус вместе со мной люди не поднимались, предпочитая другой вход. Незанятым осталось и место рядом, хотя автобус и был переполнен. Появившийся невесть откуда билетный контролер лет пятидесяти долго с нескрываемым ин-тересом рассматривал мой прокомпостированный проездной документ, так, видимо, и не поняв, зачем я его купил. Но уже дав мне оценку.
— Не стыдно в таком виде ездить? — вдруг сказал он, еще раз окинув меня взглядом с ног до головы. — Молодой ведь, а уже тунеядец. Шел бы лучше в дворники — и деньги и крыша над головой.
— А твое какое дело, — вяло парировал я, уютно расположившись на мягком сиденье, — еще кто-то из великих сказал, что от работы даже лошади дохнут. А твои вонючие триста рэ я зарабатываю на Арбате за день. А пожить можно и на вокзале.
В дальнейших дебатах относительно моего будущего я уже участия не принимаю. Выхожу на ближайшей остановке и спускаюсь в метро.
На выходе к площади Белорусского вокзала сразу же вижу топчущихся трех бомжей — двух мужчин и женщину. Все неопределенного возраста — ни двадцать, ни шестьдесят, одеты не лучше, чем я. По тому, как милиционеры патрульной группы не обращают на них никакого внимания, обитают эти аборигены здесь давно. А значит, и знакомиться с ними нет резона.
Стараясь быть незамеченным, проскакиваю к кондитерской палатке и слежу за тем. как три «конкурента» уходят в сторону вокзала. Еще раз осматриваюсь — никого подозрительного. Я уже вошел в роль и. как истинный бомж, сразу же обращаю внимание на пустую пивную бутылку, которую оставил возле троллейбусной остановки какой-то парень.
За тарой не успеваю. Появившаяся откуда-то старушка вырывает бутылку у меня прямо из-под носа и громко кричит на всю площадь, что, мол, эти бомжи совсем обнаглели и чуть не украли у нее… три рубля. Вот так послушаешь и действительно задумываешься, может, правда, у бабули последнее отнимаю.
Откуда-то внезапно появляются еще старушки, и я отступаю. Но не сдаюсь. Буквально в двадцати метрах — пункт обмена валюты. А туда простые инженеры не ходят. Может, повезет?
Молодой бугай в замшевой куртке с сотовым телефоном презрительно смотрит на меня и проходит мимо. Ему я сочувствия не внушил. Пожилая женщина с небольшим рюкзаком за спиной в обменник не заходит, но зато вытаскивает из кармана несколько смятых бумажек и сует мне их в ладонь. Повезло.
Интересно, сколько? Я все еще сжимаю их в руке, не рискуя посмотреть, и пока только предполагаю: ну, не меньше пятерки, иначе бы мелочь сыпанула.
Так и не взглянув, я сбрасываю банкноты в карман и опять прошу о помощи.
— Пшел отсюда на х…