Читать интересную книгу Ремейк Нового года - Анна Литвинова

— Макс! — тревожно крикнула Варя. — Макс, ты где?

Тишина. Сердце забарабанило. Семнадцатый этаж, открытые окна и Макс — такой непредсказуемый, нервный и, как говорит знакомый врач, «психически нестабильный».

Варя отшвырнула пакеты с покупками и на дрожащих ногах вошла в гостиную — никого. Только в разверстые окна летит снег, понемногу укутывает искусственную наряженную елочку…

Варя бросилась к подоконнику, жалобно крича:

— Макс, Макс!

— Я здесь, — донесся его голос из спальни. — Иди сюда.

Ноги дрожали, зуб не попадал на зуб. «Да чего я так испугалась-то? — успокаивала себя Варя. — Просто холодно в квартире, вот я и трясусь…»

— Ты зачем квартиру выстудил? — строго спросила она, врываясь в спальню.

Окно здесь тоже было распахнуто. А Макс, в одной майке, стоял, облокотившись на ледяной подоконник. Лицо — закаменевшее, пустое. В волосах плачут снежинки.

— Что случилось? — тихо спросила Варя.

Ответом был такой взгляд, что ее снова передернуло словно от арктического холода.

— Пожалуйста, говори! — взмолилась она. — Не молчи.

Он собрал с подоконника горсть снежинок, сдавил их в мокрый комок… тихо выдохнул:

— Варюшка, я просто не знаю, как тебе об этом сказать…

Она почувствовала, как ее наполняет ярость. Не из-за того, что что-то явно случилось, а исключительно из-за антуража. Словно она находится внутри фильма, который снимает режиссер-авангардист: огоньки иллюминации за распахнутым окном, снег на подоконнике и закаменевший взгляд Макса. И его монотонный монолог:

— Варечка, я знаю, что виноват. Но я не мог. Просто не мог остановиться, понимаешь? Я хотел как лучше… Ты же сама сказала, что на этот курорт нужно брать как минимум пару тысяч на расходы… На СПА там всякие, на тропические коктейли… А у нас только тысяча была. Вот я и подумал… В общем, заглянул в казино. На полчасика. Нам ведь так фартило весь последний месяц, что я и не сомневался — и здесь подфартит. Что я эту штуку несчастную в момент подниму…

— И в итоге? — Варя постаралась, чтобы голос звучал спокойно.

Он не ответил. Отвернулся к окну, и Варя машинально отметила, что Максу очень идут майка на голое тело и снежинки, угасающие в волосах. А его глаза — голубые и такие прозрачные, что в них отражаются всполохи уличной иллюминации, — красивы просто фантастической красотой. На рождественских каникулах они с ним будут самой красивой парой…

— Сначала все шло шикарно. А потом… потом… Ну не смотри на меня так, я не выдержу!

— Сколько ты проиграл? — ледяным тоном спросила она.

— Ну, тысячу, с которой пришел…

«Вот я идиотка! Не подумала, закрутилась… Надо было эту штуку себе забрать! Впрочем, ничего страшного не случилось, хотя поворчать на него, конечно, придется… Сначала вкручу ему мозги, а потом признаюсь, что у меня личная заначка есть. Как раз тысяча. Придется уж рассекретить, раз Макс такой непутевый…»

— Зачем ты окна пооткрывал? — сухо спросила Варя. — Холодно.

— Я хотел… хотел… — Голос Макса дрогнул.

Он мотнул головой вниз, в холод пятидесятиметровой высоты.

«Хотел бы прыгнуть — прыгнул. Меня бы дожидаться не стал», — спокойно подумала Варя. И снова вздохнула. Что ж, за все приходится платить. Платить за то, что Макс — красавец. За то, что ей с ним легко и необременительно. За то, что однажды он купил (или сорвал на городской клумбе) ровно девяносто девять тюльпанов, встал на колени и подарил ей… Но лучше б не было никаких тюльпанов! И казино, и распахнутых в мороз окон — тоже.

— Давай закрывай окно, — попросила Варя. — Эту несчастную тысячу я найду.

— Ты не понимаешь, Варенька, — тихо произнес Макс.

— Понимаю. Тысячи на расходы и правда будет маловато.

— Нет, Варя, нет! — Макс снова вцепился в подоконник и быстро, как в горячечном бреду, заговорил: — Там, в казино, все время ошивается один мужик. И не игрок, и не сотрудник. Просто ходит и присматривается, как и что… Я раньше не знал, чего ему надо, а сегодня он сам ко мне подошел. Посочувствовал. А потом предложил мне кредит. Условия, конечно, кабальные, зато деньги дал сразу…

Варя почувствовала, как чья-то ледяная рука схватила ее за шею… Хрипло, словно раненая волчица, она выкрикнула:

— Где путевка?!

Макс виновато опустил глаза:

— Варечка… ну прости меня… Я ведь правда хотел как лучше.

Варя не знала, откуда у нее взялись силы. Она бросилась к Максу, отшвырнула его от окна, так тряхнула, что у него — мускулистого и высокого — клацнули зубы. И заорала:

— Идиот! Сволочь! Дрянь!

Макс не спорил. Он стоял, опустив голову, и смотрел на нее тоскливыми влажными глазами.

— Как ты мог?! — надрывалась Варя. — Ты же обещал увезти меня в сказку! И мы на эту сказку как проклятые пахали!!!

— Варечка, милая! — Он жалобно прижал руки к груди. — Ну хочешь, убей меня! Хоть что со мной сделай! Ну не мог я остановиться, понимаешь, не мог!!!

Детский лепет оправдания…

Варя кричать перестала. Спокойно прошла из комнаты в коридор. Макс ковылял за ней, пытался на ходу обнять, но его объятия ей сейчас были хуже пощечины.

— Не трогай меня! — прошипела она.

На пути попался пакет с новым купальником и парео — Варя равнодушно оттолкнула его ногой. Распахнула входную дверь. Спокойно сказала:

— Уходи, Макс.

— Варя…

— Не говори сейчас ничего! Ничего! — властно приказала она, швыряя Максу его дубленку.

— Мне так плохо, Варя… — простонал он.

«Замечательно. Проиграл в казино мою сказку, и ему же еще и плохо!»

И она жестоко добавила:

— А если тебе плохо, пойди и утопись.

— Варя, ну не надо так…

Она не стала дожидаться, пока он обуется: вышвырнула его ботинки в коридор:

— Все, Макс, проваливай.

А когда входная дверь захлопнулась, Варя даже плакать не стала. Просто упала на диван и истерически рассмеялась. Ну что ж: вот тебе и хеппи-энд! Вот и счастливая развязка! На тропические острова она, подумать только, собралась! Нет уж, не выйдет. Не зря же издатели наставляют: «Счастливое Рождество должно происходить в России. Снег, елки и мандарины». Вот и сиди, непутевая авторша, на Родине. И даже не в избушке, а в пустой квартире с искусственной елкой.

* * *

Телефон Варя отключила. Не хотелось слушать, как друзья и знакомые будут звонить и желать счастливого пути. А уж общаться с Максом — коли тот надумает выступить с извинениями — и вовсе не хотелось.

Она засунула купальник и парео в дальний угол шкафа. Скептически осмотрела перед зеркалом новую прическу. Может, в лучах тропического солнца высветленные прядки и заиграли бы, но под электрическим светом волосы смотрятся словно шахматная доска: свой шатен с чужеродными белыми полосками… Варя раздосадованно отвернулась от зеркала. Прошла на кухню. Плеснула себе «Бейлиса» — специально, кстати, покупала, для поездки на острова: чтобы ночами выходить на пляж и вместе с Максом смаковать по глоточку прямо из горлышка…

Ну что ж. Послезавтра будет Рождество. С наступающим праздником тебя, милая… С одиноким, тусклым праздником в опротивевшей московской квартире. Макс, предатель, как же он мог?! А она так старалась, копила деньги: сидела за компьютером целыми днями, а иногда даже ночью, совсем перестала ходить в кафе, и даже вместо рыбного филе на ужин покупала рыб целиком и, морщась от отвращения, их потрошила — только чтобы денег сэкономить. А Макс спустил накопленное быстрее, чем Варя вышвыривала в мусоропровод отвратительные рыбьи кишки… И что самое обидное и непонятное: почему деньги улетели именно так?! Так глупо, стремительно и бесцельно? Она бы еще поняла, если Макс потратил их на что-нибудь нужное: купил навороченный новый компьютер, например. Или оплатил бы себе курс МВА… Но спустить шесть тысяч долларов в казино?! За один вечер? Ведь он — умный человек, образованный и «Игрока» Достоевского читал. Неужели не понимает, что выиграть у казино невозможно?!

Варя снова глотнула «Бейлиса». Телефон молчал, снег шел все гуще и гуще, окна обволакивала черная ночь, и только пластмассовая елка в ее квартире мелькала искусственными огоньками иллюминации. Оставаться дальше в тишине и одиночестве было невозможно. Еще полчаса темноты за окном и такого «праздника» — и она тоже распахнет окна и, как и Макс, начнет всматриваться вниз с семнадцатого этажа.

Варя подошла к зеркалу и сказала:

— Я не понимаю, почему он так поступил!

Зеркало спорить не стало, лишь равнодушно отразило бледное Варино лицо со спутанной прической.

Она поправила волосы и выкрикнула:

— Не понимаю, не понимаю!!!

Ей показалось, что зеркало усмехнулось: «Ты, детка, многого не понимаешь…»

«Но я все равно пойму!» — пообещала Варя.

Отвернулась от бездушного стекла. Вытащила из томика Булгакова свою заначку: тысячу долларов. Накинула шубку и, не заботясь о покое соседей, громко шваркнула входной дверью.