Читать интересную книгу Петр II - А. Сахаров (редактор)

В хибарке был виден свет; Марина вернулась. Она обеспокоилась, узнав об этой неприятной встрече и выходке Долгорукова; однако за воротами было всё спокойно – очевидно, князь Иван удовлетворился тем, что узнал, где живёт «краля» Лёвушки, и уехал.

Молодые влюблённые тоже скоро позабыли о нём: слишком важный момент произошёл в этот день в их жизни – ведь они решили навеки принадлежать друг другу. Все их помыслы были заняты предстоявшим бракосочетанием. Лёвушка сообщил Марине об этом, и она радостно благословила его и внучку.

XI

Однако с того дня между Иваном Долгоруковым и Лёвушкой Храпуновым разгорелась сильная вражда. Когда Храпунов пришёл к князю Ивану по делам службы, то был принят им довольно сухо, «по-начальнически», причём Долгоруков ни словом не обмолвился о встрече на Тверской. Окончив своё служебное дело, Лёвушка обратился к своему бывшему приятелю с такими словами:

– Князь, мне надо бы поговорить с тобой о вчерашней нашей встрече.

– Ну… ну! Что же ты станешь говорить? Поди, оправдываться начнёшь?

– Оправдываться, князь, мне не в чем.

– Не в чем? Ладно! Стало быть, ты считаешь себя ни в чём не повинным предо мной. Так? Да? А как же ты смел вчера толкнуть меня?

– Я только вступился за беззащитную девушку, к которой, князь, ты долго приставал.

– Ты вступился за свою любовницу?

– У меня нет любовницы. Напрасно, князь, ты так говоришь!

– Рассказывай… Кто же она тебе? Сестра, что ли, или тётка?

– Моя невеста.

– Что такое?.. Простая девка, живущая в лачуге, – твоя невеста? – с удивлением воскликнул Долгоруков. – Это забавно! Надо хорошенько рассмотреть твою «невесту», эту сказочную принцессу, Несмеяну-царевну. И знай, если она придётся мне по нраву, я отобью её у тебя.

– Ты этого, князь, не сделаешь.

– Не сделаю? А кто же мне смеет запретить? – вызывающим тоном, громко проговорил князь Иван.

– Я, – совершенно спокойно ответил Лёвушка, сдерживавший себя, несмотря на явное оскорбление, которое нанёс словами любимой им девушке самонадеянный и легковерный князь Иван.

– Ты… ты запретишь мне? – бросив презрительный взгляд на Лёвушку, крикнул тот. – Посмотрим, кто кого осилит: ты меня или я тебя?

– Сила, князь, на твоей стороне, это точно, а правда на моей.

– Ну вот, ты со своей «правдой» и останешься побеждённым.

– Посмотрим, князь!

– Посмотри, а меня теперь оставь; мне недосуг разговаривать с тобою.

Подавив в себе вздох, Храпунов вышел из горницы фаворита, с которым он был принуждён теперь вступить в неравную борьбу. Ему ли, простому, безвестному офицеру, было вступать в борьбу с любимцем государя? Ведь вся сила и могущество были на стороне Долгорукова. Однако Лёвушка утешал себя:

«Ну да не в силе Бог, а в правде. Силён князь Иван, а правда победит его. Но всё же теперь оставаться Марусе в хибарке у своей бабушки не след; непременно надо перевести её куда-нибудь, не то Долгоруков как раз нагрянет к ней в гости. Он злобится на меня и в своей злобе на всё пойдёт. Завтра же непременно переведу куда-нибудь Марусю и старуху Марину».

Целый день и вечер Храпунов не мог вырваться к своей возлюбленной – служба останавливала его. Когда же на следующий день к вечеру он пришёл в знакомую ему хибарку, то застал там одну только Марину, убитую страшным горем и с опухшими от слёз глазами.

– Где Маруся? – упавшим голосом спросил Лёвушка, почти догадываясь о причине горя Марины.

– Увезли, увезли мою внучку! – с рыданием ответила старуха. – Нынче утром какие-то неведомые люди ворвались в нашу хибарку, силою схватили Марусю, посадили в сани и увезли неведомо куда. К несчастью, меня дома не было, а то я постояла бы за свою внучку, сумела бы защитить её от злодеев.

– Я знаю, чьё это дело, знаю… Иван Долгоруков похитил Марусю.

– Ты говоришь – Иван Долгоруков? – бледнея, воскликнула старуха. – О Господи, грех-то какой, какой страшный грех! Надо во что бы то ни стало спасти Марусю, вырвать её, сердечную, из рук князя Ивана.

– Да, я вырву Марусю из рук князя Ивана. И что я за несчастный человек! Ведь я подыскал тебе и Марусе на Покровке отдельный домик, снял его и ради безопасности именно сегодня же хотел перевезти вас обеих туда, и вот опоздал… опоздал… Проклятая служба задержала меня! – с отчаянием воскликнул Лёвушка Храпунов.

– Не отчаивайся, барин, не горюй: только бы мне дойти до князя Алексея Григорьевича. Скажу я ему два слова, и он сейчас же прикажет своему сыну Ивану отпустить Марусю. Только верно ли ты знаешь, что увёз её не кто другой, как князь Иван? – спросила Марина.

– Да, да, это Долгоруков увёз Марусю. Он же мне самому похвалялся, что отобьёт у меня невесту. Это – его дело.

Храпунов не ошибся: Маруся действительно попала в руки князя Ивана Долгорукова. Он приказал троим своим верным холопам, назло Храпунову, выкрасть Марусю, предварительно показав холопам, где она живёт, и те в точности выполнили его приказ.

На тройке лихих коней подъехали они к хибарке Марины; старухи не было дома, и Маруся ещё не успела запереть за ней ворота, как во двор ворвались холопы, а оттуда, высадивши дверь, проникли и в хибарку.

Не успела опомниться и вскрикнуть молодая девушка, как холопы схватили её, укутали голову платком, на плечи накинули шубейку и потащили в сани с верхом и полостью; чтобы Маруся не кричала, рот ей завязали платком; двое холопов сели с ней рядом в сани и держали её за руки, а третий холоп поместился рядом с кучером. Тройка бешено понеслась за Тверскую заставу. Кое-кто из соседей Марины видел, как похитили её внучку, а потому, когда Марина, вернувшись домой и не видя своей внучки, удивилась её неожиданной отлучке и пошла поразведать у соседей, не видали ли они, куда пошла Маруся, те рассказали ей о происшествии, случившемся с её внучкой.

Старуха едва устояла на ногах, когда услыхала, что Марусю на тройке лихих коней увезли какие-то неведомые люди, однако до прихода Лёвушки Храпунова, жениха её внучки, не решалась предпринимать что-либо к розыску Маруси. Да и что она, беспомощная старуха, могла бы сделать? Она тоже подозревала князя Ивана, так как Лёвушка и Маруся рассказали ей о своей встрече с Долгоруковым, и это подозрение ещё более окрепло, когда Храпунов сообщил о том, как князь Иван грозился отбить у него Марусю.

– Да, да, это его, окаянного, дело. Но я не дам ему властвовать над Марусей, единым словом вырву её у него из рук, – горячо проговорила Марина.

– Ох, боюсь я, Маринушка, что князь Иван не послушает твоего слова, – возразил ей молодой офицер. – Его словом не проймёшь.

– Пройму!.. И князя Ивана пройму, и его отца… Да как ещё пройму-то! Ведь слово моё заветное, и скажу я его только князю Ивану или его отцу, а больше никому не скажу.

– Странное же, таинственное у тебя слово!

– Да, таинственное, и скажу я его другим, лишь когда умирать стану. Вот что, барин: ты вперёд один ступай к Ивану Долгорукову, выручай свою невесту, а если тебя он не послушает и Маруси не отдаст, тогда уж я сама пойду. Мне-то не посмеет отказать. Ступай, барин ласковый, помогай тебе Бог!

Конечно, Храпунов тотчас же отправился к Долгорукову.

Злоба и ревность закипели в нём, когда он увидал своего врага.

– Князь, отдай мне невесту, – мрачно произнёс он, едва сдерживая себя.

– Ты, видно, рехнулся?.. Какую невесту? – насмешливо посматривая на него, спросил князь Иван.

– Марусю.

– Я не знаю никакой Маруси!.. Что, видно, твою зазнобу-то у тебя отбили, из-под носа унесли?

– Унёс ты, князь Иван, да и не унёс, а выкрал её, как разбойник дорожный!

– Что? Как ты молвил? – бледнея, как смерть, дико вскрикнул князь Иван.

– Говорю, что ты мою невесту выкрал, – спокойно повторил Лёвушка.

– Да как ты смеешь, наглец, говорить мне это? Да я… я убью тебя, как собаку! – и, трясясь от бешенства, князь Иван со сжатыми кулаками ринулся было на Храпунова, но тот отстранил его от себя.

– Поостынь, князь… Я ведь сильнее тебя.

– Слушай, слушай, Храпунов! Ты стал теперь моим непримиримым врагом! Ну да, ты отгадал: это я приказал своим холопам выкрасть твою невесту. Она теперь в моих руках, в моей воле, – вызывающим тоном промолвил Долгоруков, – и я отдам её только тогда, когда сам вдосталь натешусь…

– Подлец! Я… я убью тебя! – и Храпунов, вне себя от бешенства, выхватил из ножен саблю и ринулся было на Долгорукова.

Князь Иван переменился в лице, отступил к двери и быстро отворяя её, громко крикнул:

– Гей, ко мне!

В горницу вбежало несколько слуг.

– Возьмите его и свяжите: он рехнулся! – повелительно проговорил Долгоруков.

Лёвушка бросил саблю и не стал сопротивляться. Ему связали руки, отвели его на гауптвахту и заперли там в арестантскую горницу, обвиняя в покушении на жизнь царского любимца.

Храпунову если не угрожала смертная казнь, то все же предстояла вечная ссылка в Сибирь. Но Лёвушка не боялся этого – ему почему-то думалось, что старая Марина выручит из беды; он покорился своей участи и ждал, чем всё это окончится.