— Я — мать! — гордо сказала Долгорукая. Она не выглядела ни испуганной, ни виноватой. — И я защищаю своих детей! Твоя приблудная дочь меня не волнует. Но никто, слышишь, никто из наших детей, законных наследников рода Долгоруких, не пострадает от твоей бредовой идеи ввести в наш дом самозванку!
— Кажется, я поторопился отпереть твою комнату! — зарычал князь Петр.
— Ты поторопился обидеть наших детей в пользу безродной рабыни и нищенки, даже не удосужившись получить сколько-нибудь весомые доказательства ее россказней! — в тон ему закричала Долгорукая.
Князь Петр рассмеялся.
— Больше тебе не удастся ни в чем помешать мне! Теперь ты и рта не раскроешь, и с места не двинешься!
Долгорукая саркастически усмехнулась.
— Ты прикуешь меня цепями к стене в подвале и зальешь горло раскаленным оловом?
— Нет, — спокойно покачал головою князь Петр, буквально прижимая ее к роялю и протягивая руки к горлу жены, — я поступлю проще. И быстрее. Я убью тебя!
— А-а-а! — дико закричала Долгорукая.
Но отбиваться ей не пришлось — князь Петр внезапно замер, лицо его перекосилось на правую сторону, и он рухнул на пол без движения в какой-то странной, скрюченной позе, словно окаменел…
— Где я? Что со мной? — слабым голосом спросил Долгорукий, открывая глаза.
— Дома, — мягко сказал доктор Штерн, проверяя пульс на его руке. — Вы по-прежнему дома, со своей семьей. Не волнуйтесь, вы просто немного перенервничали. Все-таки свадьба — это так хлопотно, тем более для родителей.
— Лиза? — обрадовался князь Петр.
— Лиза? Разве вы запамятовали? Андрей Петрович и княжна Репнина венчаются скоро, и я премного благодарен вам за приглашение. Давеча получил его, — удивился доктор Штерн, отпуская его руку. — Пульс отличный. Думаю, еще немного, и вам можно будет вставать. Вы поразительно быстро пришли в себя после удара, что еще раз говорит о недюжинном здоровье. Надеюсь…
— Сколько я так пролежал? — прервал его князь Петр.
— Сутки, — пояснил доктор Штерн. — Но сам паралич прошел еще раньше, потом вы просто спали, восстанавливая силы.
— Не может быть… — прошептал князь Петр. — Но как же… я же обещал Корфу…
— Уверен, к обеду вы сможете выйти в столовую сами, а сейчас я попрошу кого-нибудь принести вам поесть. Немного, конечно, и с ложечки, но это скорее врачебная предосторожность, которая, как известно, никогда не бывает излишней.
— Нет-нет, — запротестовал князь Петр, — мне недосуг лежать. Лучше помогите мне подняться, я должен довершить одно важное дело.
— Вы поступаете крайне неосмотрительно, — запротестовал доктор Штерн, но, увидев гневный взгляд Долгорукого, кивнул и помог ему встать с постели. — Дело ваше…
— Вот именно — мое, — подтвердил Долгорукий. — И никто, кроме меня, не в силах его решить. Если, конечно, уже не поздно.
— Но почему должно быть поздно? — растерялся доктор Штерн.
— Это долгая история, — покачал головой Долгорукий. — Но прошу вас, позовите кого-нибудь из слуг, пусть помогут мне одеться для выхода.
— А вот это уже слишком! — воскликнул доктор Штерн.
— Предоставьте мне самому определять, что для меня довольно, а что нет! — отрезал князь Петр.
— Как скажете, Петр Михайлович, — обиженно произнес доктор Штерн.
— Простите меня, — вдруг опомнился Долгорукий. — И благодарю вас за помощь…
Штерн с грустью посмотрел на него и, ничего не ответив, ушел.
— И куда это вы собрались, уважаемый супруг мой? — надменно спросила Долгорукая, едва князь Петр появился в гостиной. — Вам предписан был полный покой и усиленное питание.
— Доктор Штерн изменил свои рекомендации, — на ходу бросил ей князь Петр, направляясь в кабинет. — А я не изменил своих планов.
— Вы по-прежнему собираетесь меня убивать? — гадко усмехнулась Долгорукая.
— Нет, я собираюсь довести до конца дело о признании Полины своей незаконнорожденной дочерью Анастасией и определить ее место в завещании, — решительно заявил ей князь Петр.
— Похоже, доктор Штерн поставил не тот диагноз, — Долгорукая презрительно сощурилась. — Вам не сердце надо лечить, а голову! И делать это безотлагательно, прямо сейчас!
— Прямо сейчас, как вы изволили выразиться, сударыня, — зло парировал князь Петр, — я намерен отправиться к барону Корфу и добиться от него освобождения моей дочери.
— Боюсь, вы уже опоздали, батюшка, — раздался от двери плачущий голос Полины.
Она стояла перед ним такая прекрасная, здоровая, румяная от мороза.
— Девочка моя! — ахнул князь, бросаясь к Полине и заключая ее в объятия. — Что случилось, почему ты так говоришь?
— Барон Корф уезжает, — зарыдала Полина. — Он велел заложить карету и упаковать все вещи…
— Корф бежит? — вздрогнул князь Петр. — Негодный лжец! Он обещал мне… Впрочем, он уже не раз доказывал, что не умеет держать свое слово. Успокойся, дорогая, я тотчас отправлюсь за ним и остановлю его. А ты располагайся здесь и чувствуй себя, как дома. Я распоряжусь, чтобы тебе отвели комнату.
— Неслыханная наглость! — вскричала Долгорукая.
— А вашего мнения, мадам, никто не спрашивает, — осадил ее князь Петр и увел Полину за собой. — Идем, родная, я позабочусь о тебе…
* * *
— Анна, где ты? — встревоженно спросил Корф, входя в библиотеку.
— Прости, я задержалась, — грустно улыбнулась она. — Хотела проститься с любимыми книгами. Здесь столько воспоминаний — о детстве, о дядюшке… Мне так жаль покидать все это!..
— К сожалению, князь Петр не оставил нам иного выхода, — пожал плечами Корф. — Я сделал все, что мог. Он обещал дать ответ до вечера вчерашнего дня, но даже им установленное время прошло. Думаю, что княгиня как-то сумела повернуть его в свою сторону. И я не хочу, чтобы он снова принялся угрожать нам и нашему счастью.
— Что же такое со всеми нами случилось? — Анна была готова расплакаться, но Корф нежно обнял ее.
— Родная, поверь мне, побег — лучший выход из создавшегося положения, — примирительным тоном сказал он Анне. — Мы уедем далеко-далеко, обвенчаемся и станем жить, не думая о чужих проблемах и не создавая их самим себе. Мы начнем новую жизнь, и она будет замечательной.
— Но дядюшка так хотел, чтобы мы все вместе жили в нашем доме, здесь, в Двугорском! — воскликнула Анна.
— Увы, — развел руками Корф. — Не все в жизни бывает точно так, как мы задумываем. Но мы в силах попытаться приблизиться к своей мечте. Пусть даже и в другом месте.
— Хорошо, — согласилась Анна и утерла слезы. — Едем, если нет другого способа развязать этот узел… Оставим родной дом, друзей и попробуем заново создать то, что теряем…