Так что… Или справься с собой, если тебе настолько противны мои прикосновения, или….
— Или…
Я повторяю, как завороженная.
Мои глаза все еще закрыты.
Зато вот губы приоткрыты так, как будто я готова ответить на его поцелуй!
Какой — то просто сумасшедший рефлекс!
Его запах. Его голос. Его все эти прикосновения! И все. Я словно не замужняя, взрослая, разбитая изменой мужа женщина, доведенная до края, а все та же девочка, которая была так влюблена в него!
— Или перестань играть в какие-то свои игры. Я их не понимаю, Мила. Если тебя не устраивают условия сделки… Скажи прямо, черт возьми. Обсудим. Тебе кажется, что ты слишком мало получаешь взамен?
Чтооооо?
Мои глаза резко распахиваются. Так резко, что даже становится больно.
— Я бы дала тебе сейчас пощечину, Филатов.
Моя рука и правда дергается. И Рус очень быстро реагирует.
Перехватывает ее и с силой сжимает запястье.
— Если бы я считала, что ты должен мне больше, я бы сказал сразу.
Чеканю прямо в его снова ставшие ледяными глаза.
— Это хорошо, Мила.
Его губы снова сползают у ухмылку.
— Рад, что ты не стала такой же изворотливой лгуньей, как твой муж и твоя сестра. Потому что та Мила, которую я знал, не врала. Может быть, не всегда набиралась смелости сказать в лицо правду, но и в игры не играла. Надеюсь, ты все та же. Потому что иначе… Иначе мне этот контракт неинтересен.
— Я должна что-то тебе сейчас доказывать?
Вздергиваю подбородок.
— Твоя дернувшаяся рука говорит сама за себя, — ухмыляется Рус, отпуская ее.
И я тут же начинаю растирать запястье. Все еще глядя ему прямо в глаза. Демонстрируя всем видом, что могу и повторить эту попытку.
Не то, что мое запястье особенно болит. Скорее, моя рука сейчас служит преградой между мной и Русланом.
— И это хорошо, Мила. За это я тебя и…
Любил?
Пауза повисает в воздухе.
Слишком напряженная пауза.
Глаза в глаза. Мы словно два соперника, а не двое, кто заключили сделку. Не партнеры.
Воздух между нами раскаляется до невозможности. Так сильно, что не помешал бы крем, который защитил бы от ожогов. Но таких, увы, пока не существует. Потому что и ожоги тут сосем другие. Они в душе. И в сердце.
Он скажет это?
Он и правда меня любил?
— И выбрал на эту роль, — заканчивает Филатов.
И мы оба будто возвращаемся из какой-то другой реальности, когда створки лифта со звоном распахиваются.
Глава 15
Мы едем долго. В полном молчании.
Я нервно тереблю ручки сумочки и смотрю вперед.
Иногда бросаю взгляд на Руслана, но он тоже сосредоточен на дороге.
— Ты что-то узнавал. Про Егора, и…
Запинаюсь. Слово мама выдавить из себя нереально тяжело после того, что она сделала. Как будто я для нее приемная. Да и с приемными так не поступают! Уж точно их не травят снотворным!
— Она и правда попала в больницу, — мрачно отвечает Руслан, не оборачиваясь.
— Но ничего страшного. Просто давление высокое. Я за всем слежу. Состояние уже стабильное.
Черт.
С силой сжимаю руки.
Даже сейчас рефлекторно хочется дернуться и бежать. Туда. К ней. Как и всегда.
Это для Руслана просто давление. А я знаю, как за нее волновалась и целыми ночами иногда не отходила.
— А… С ней…
— Твоя сестра слишком занята собой похоже. Егор оплатил клинику и лекарства. Даже цветы прислал.
Ужас. Я чувствую себя самой отвратительной дочерью на свете. Ведь она там совсем одна, и…
— Вода в бардачке, Мила.
Он как чувствует, что в горле у меня пересохло.
— И каждый раз, когда тебе захочется к кому-то из них побежать, просто вспомни о том, что они с тобой сделали.
— Мама… Она…
Ошиблась? Запуталась? Егор заморочил ей голову, как и мне? Даже не знаю, что сейчас мне хочется придумать. Для себя.
— Давай по остальным вопросам, — Филатов вздыхает. Потирает лоб рукой, чуть сбавив скорость.
— Пока я еще не твой муж официально, я не могу напрямую заниматься твоими делами. Нет полномочий. Адвоката сейчас нанимать… Тоже нельзя.
— Почему?
— Потому что тебе нельзя нигде показываться. Пока, Мила. Пока.
Рус подчеркивает, что все только временно. И это хотя бы радует.
— Главное, на что сейчас бросил все силы твой Егор, это на то, чтобы тебя признать недееспособной. Он сейчас ищет свидетелей твоему неадекватному поведению. Если что-то ты творила странное, я должен знать. Хотя, конечно, решающей будет наша экспертиза. Мы успели очень вовремя.
Я киваю. Он успел, конечно. Не я. Мне и в голову подобное не приходило.
— Нет. Ничего такого особенного. У меня тихая скромная жизнь.
— Вот и хорошо, — кивает. — Но пока он поднял на уши почти всю столицу. Тебя ищут, и, если найдут, просто запрут в доме. И следующая экспертиза покажет то, что нужно Егору. Он уже обо всем договорился с нужными людьми.
Все равно не понимаю. Зачем?
— А корпорация?
— Пока у меня ни на что нет прав. Но я уже устроил туда своего человека. Очень скоро будет новый совет директоров. В планах твоего мужа наложить арест на все твои салоны. Действующие и будущие.
— Что?
Я даже подскакиваю.
Ему мало того, что они и так забрали у меня все, обманув отца? Акции заморожены, как и все мои карты и счета. Но ему и этого мало?! Да где же заканчивается жадность того, кого я называла своим мужем?
— Аргументация в том, что корпорация выделяла на них деньги. И немалые. Егор хочет подать иск по возвращению этих средств. Если ты