она сейчас вообще на все бы согласилась. Больно страшно выглядели смесь горечи, скорби и ярости на лице Марии.
— Где может быть завещание? — Перво-наперво спросил я девушку, стоило нам зайти вовнутрь.
Вот только это был несколько поспешный вопрос. Конверт, щедро скрепленный сургучом, лежал на столе. А рядом с ним раскрытая записка с надписью «Для Марии». Похоже, старик подозревал, что я погоню его дочь в атаку биться за поместье. Хорошо меня прочитал, впрочем я и не скрывался особо наверняка.
Вот только я остановил Марию.
— Сравни почерки. Яков все же твой отец, может сможешь сказать, где фальшивка?
Неумолимо, но они отличались. Как чувствовал, каким то третьим глазом, что это писал не один человек. Кто еще мог здесь быть и кто мог положить фальшивку? Милана, Беляна, кто-то, о ком я вообще не знаю? Но важнее было понять, что из этого ложь.
Тут же нахмурившаяся Мария внимательно рассматривала два документа. Причем один из них состоял только из слова «Завещание», вскрывать сургуч мы пока не решились. Хмурое лицо девушки медленно перетекало в растерянное.
— Я-я не знаю! — признала она поражение. Отличия были достаточно незначительны, чтобы запутать ее. Сомневаюсь, конечно, что она каждый день смотрела на рукописи отца. Вот что тебе стоило написать руководство по нашим тренировкам от руки? Подумаешь где-то сотня страниц, не отвалилась бы рука, но как бы стало проще!
— Может ли секретарша отличить? — бросил я в воздух и не дожидаясь ответа, пошел проверять.
Как забавно повернулась жизнь, ты смотрела на меня как на мусор месяц назад, когда смотрела на мальчишку-заморыша. Разумеется, ты не проведешь между нами параллели. Но я с удовольствием буду угрожать тебе смертью просто для того, чтобы потешить свое эго. Но сейчас, я буквально заставляю ее вылизывать два документа.
— Где почерк Якова Трапимировича? Если это завещание — фальшивка, то где настоящее? Ты здесь была все это время, не мог кто-то пройти мимо тебя! Отвечай, с-сука!
Ей было достаточно лишь слов и желтой арги. Поверь, я сделаю все, чтобы моя не летальная сила загнала тебя в гроб хотя бы опосредованно.
— О-отпустите м-меня, я всегда б-была верна хозяину!
Третья пощечина за сегодня. Вхожу во вкус. Мария смотрит несколько осуждающе, но не вмешивается. И не надо. Я все могу сделать и сам. Хоть написать в завещании что беру тебя в жены и забираю себе фамилию «Трапимирович». Но даже в бездействии она очень сильно давила секретарше на мозги, что могло быть полезным, но только не сейчас, когда мне требовался четкий ответ а не истерика.
— Это не то, что я просила. Где фальшивка?
— О-обе фальшивки! — дала она обезоруживающий ответ.
— Ты уверена? — Даже перестал я отыгрывать ярость, а на лице Марии проявилось сплошное недоумение.
— Д-да. Почерк хозяина я узнаю везде. Это все писал не он!
Освободил доведенную практически до нервного срыва девушку, даже извинился за резкость, ведь вопрос весьма важный. Как ни странно, мне показалось, что она меня поняла и простила. Но за свое постоянное место мне кажется секретарша еще не скоро вернется.
— Мария, вскроем завещание? Может сравнив то, что написано, узнаем, кто именно все написал. Может по каким-то ошибкам в фактах и прочему подтвердим все с гарантией? — Спросил я неуверенно. Девушка дала добро. Ну все. Теперь его только уничтожать и рожать уже свою подделку. И не дать исчезнуть при загадочных обстоятельствах уже ей. Впрочем, если у Якова вообще не будет завещания то так даже лучше. Больше простора для маневра.
С моей точки зрения, мне не казалось ничего неправильным. Разумеется, «фальшивое» завещание прокидывало Марию мимо главенства над Родом, но это мне и сам Яков говорил, так что тут не прикопаешься. Но оно давало девушке право оставить за собой свой особняк на территории главы. Спасибо, неизвестный, за оказанную поддержку.
— Мария, этот Георгий, он бы послушался завещания в пункте про тебя? — стало мне интересно.
— Вряд ли. Он самый старший, меня практически не видел, я для него буквально никто должна быть. Нет у него причин следовать завещанию. Может первые три дня, пока все разбредаются, согласные с позицией отца, он бы исполнял его волю. Но потом, боюсь, все бы изменилось.
— Ясно. Сжигаем. Оно ничего нам не дает. — С этими словами я зажег микроскопическое фиолетовое пламя и оно без каких либо вопросов съело написанную убористым почерком «последнюю волю». — Теперь послание к тебе. Анализируй любое слово, все что тебе кажется не так, все подвергай анализу. Проколоться можно на сущей мелочи!
Говорил я довольно очевидные слова, но их нужно было напомнить Марии, что собиралась видимо от слащавости этого «послания» выкинуть логику и холодную голову и вновь разныться. Пока я здесь ты не имеешь на это права!
Она вчитывалась и вчитывалась, пока не покачала головой и не положила бумагу обратно на стол.
— Как бы я хотела, чтобы это правда написал папа… Но это не он… — Страдальческим голосом подтвердила она результат. Хреново. Даже если завещание было подлинником, оно меня не устраивало. Так что стоит просто и дальше считать, что настоящие записи Якова либо не существуют, либо были уничтожены до нас.
— Сколько у нас примерно времени до того, как здесь соберется вся твоя семья, Мария?
— По идее в таких вопросах стоит бросить все дела и мчаться в отчий дом… Так, Георгий в Будышине, Эдвард в Албазине, Иоанн в Пенджикенте — перечислила она основных претендентов, но я так и не понял близко это или далеко. — Максимум через четыре часа они все будут здесь.
— Мы успеем сделать поддельное завещание? — Я мало на что надеялся, но вдруг?
Девушка лишь разочарованно покачала головой. Ну ладно, если внезапно никто из братьев «случайно» не найдет завещание при обыске, то тогда мы уже спровоцировали дуэль. А даже если и найдет, мне кажется в семейке тех, кто не особо отличается терпением, вполне могут и за столом порезать. Для дворян значение имеет лишь своя собственная семья. Родители и братья это уже сюзерен и кучка конкурентов соответственно. Мне это дико, остальным нормально, не буду лезть со своей моралью, когда