Читать интересную книгу Укрощение «тигров» - Юрий Жуков

Наши бойцы накануне вели жаркий бой и до предела устали. Однако как только они узнали, с какой мольбой обращаются к ним колхозницы-ходоки из Ольховки, они мгновенно поднялись, бурей обрушились на врага и вышибли его из Ольховки и еще нескольких других деревень, а гитлеровских карателей переловили и уничтожили.

Ольховка тут же, за лесом. Немцы пока еще недалеко, и мины то и дело рвутся на окраине. Но в деревне все равно уже начался праздник. Только две недели длилась на этот раз разлука с красноармейцами, но встречают их так, как будто бы прошла целая вечность: горячо обнимают, приветствуют, кланяются им, встречают с хлебом-солью.

Анна Васильевна Чепурных рассказывает нам:

— Чуток бы не поспели, всех бы нас порешил окаянный эсэс. Он только несколько дворов поспел угнать, а мы вот благодаря бойцам нашим живые остались. А что было-то, что было!.. Вчера пришел до нас из Покровки проклятый разбойник Петр Кочанов. Он при немцах в 1942 году старостой был и потом с ними ушел. Немцы теперь сюда, и он за ними, как пес. Приходит Кочанов — добра не жди. И верно. Пошел он с дезертиром одним Николкой по дворам коров собирать. Пособрал всех дочиста, согнал в табун и угнал с этим Николкой. Остались коровенки только у тех, кто успел их попрятать. А потом под вечер к нам солдатня навалилась. Согнали всех наших девок и давай их раздевать наголо и насильничать. Галдят: «Русс идет, все равно конец!» — и издеваются над ними. А с утра начали хаты запаливать… Да тут наши как нагрянули, эсэс и прыснул отсюда.

Две недели, только две недели на этот раз гитлеровцы пробыли на этой многострадальной земле. Их иго теперь в отличие от прошлых лет распространилось в дни наступления лишь на небольшую пядь нашей земли — только несколько деревень было вновь захвачено ими. Но каждый боец за эти годы научился по-настоящему ценить каждый метр родимой землицы и по горькому опыту знает, что такое фашистская власть. Освобождая города и села, он вдоволь насмотрелся на ужасы гитлеровского террора. И когда гвардейцы батальона, где комсоргом работает ветеран-сталинградец Турлигалиев, вошли в Ольховку и узнали, что там творилось, они поклялись бить фашистов еще сильнее, чем били до сих пор.

Сейчас, когда пишутся эти строки, геройский батальон, проделавший за последние десять дней путь около 40 километров на юг, наверное, ушел еще дальше вперед. А здесь, на возвращенной земле, медленно-медленно, еще колеблющимся огоньком начинает разгораться вновь робкая, но уже улыбающаяся жизнь.

Уже темнело, когда мы проезжали обратно через Зоренские Дворы. Среди развалин копошились какие-то тени. Мы остановились, подошли поближе. Горячее чувство обожгло сердце — это к своему пепелищу вернулись колхозники! Этим людям негде жить, у них нет крова над головой. Они еще полны страшных переживаний — многие из них были в селе, когда сюда прилетели сотни самолетов, чтобы стереть его с лица земли. Многие потеряли своих близких. Но вот над развалинами Зоренских Дворов снова поднят красный флаг. Колхоз восстанавливается. И из тыла уже потянулись обратно люди, чтобы поторопиться убрать хлеб, навести порядок на огородах, изрытых разрывами мин, войти в привычный ритм жизни и работы, а к осени поставить вокруг полуразрушенных печей новые срубы, накрыть их на первых порах хотя бы соломой и зажить по-старому, по-советскому, по-хорошему.

У соломенного шалаша стояла телега. К ней была привязана корова. Пожилая колхозница и пятеро ее детей рылись в мусоре, отыскивая в нем остатки своих вещей. Мы разговорились, и колхозница посвятила нас в одну из тех трагических историй, которыми так богаты были эти две недели.

Семья к весне уже начала оправляться от страшных последствий немецкой оккупации 1942 года. Колхоз посеял хлеба. Чаплыгины засадили огород. Им было, конечно, трудновато: глава семьи Федор Григорьевич Чаплыгин долго и тяжело болел, не вставая с постели, но Мария Ивановна и четверо ребят неутомимо работали. Хлеба уродились хорошие, огороды тоже пошли сочные, и жить бы Зоренским Дворам без беды, не полезь опять Гитлер. 8 июля немцы подошли совсем близко, и ночью ракеты ярко освещали двор.

Старик приказал жене уйти с детьми в Знобиловку, за семь километров отсюда. Его слово было законом, и семья повиновалась. Запрягли корову в телегу, погрузили на нее скудный скарб и ушли, простившись с отцом семьи. Он остался лежать на скамье, суровый, сосредоточенный, готовый к смерти. Утром прилетели «хейнкели». Они старательно перепахали деревню, разрушая дом за домом. Бомбы били всех подряд: агронома Пекшина, мальчонку Пашу, эвакуировавшегося из деревни, расположенной еще ближе к переднему краю, бабушку Наталью и многих-многих других.

Старый Чаплыгин все так же безучастно лежал на скамье и ждал, что будет дальше. Никто не знает, о чем думал он в эти последние часы своей жизни. Долгая болезнь приучила его философски смотреть на жизнь, и он был на редкость спокойным человеком, но фашистов терпеть не мог. Он знал, что если б не немецкая оккупация, советская власть обязательно вылечила бы его. Бомба попала в хату и развалила ее. Чаплыгин еще был жив. С трудом поднявшись, он увидел, что все село в огне. На дороге застыли ручьи крови. Земля вздымалась фонтанами. Больше оставаться здесь было невозможно, и он пополз к Знобиловке, останавливаясь и подолгу отдыхая после каждого метра. Осколки щадили его. Так он дополз до перекрестка, там и умер.

— Там его назавтра и нашли, — тихо сказала старшая дочь Чаплыгина комсомолка Таня. — Мы с Ниной молочка ему несли. Несем, а он уже мертвенький у дороги лежит. На том месте его и похоронили. Нам еще одна женщина чужая помогла.

Родная многострадальная земля наша, сколько бед, сколько горестей ты испытала за время этой страшной войны, сколько крови и слез приняла на свою грудь! Трудно говорить и трудно писать обо всем том, что видишь и узнаешь на дорогах войны, которыми мы проходим, тесня поразительных в своем одичании фашистов. Наша гвардия вернула нам землю, на которой эсэсовские дивизии были хозяевами в течение двух недель. Но ведь впереди еще обширнейшие области, где фашистские тюремщики владычествуют уже без малого два года.

Гвардейцы знают, с какой тоской вспоминают там о Красной Армии наши люди. И когда они проходят такими деревнями, как Зоренские Дворы или Ольховка, каждый думает об одном: «Сколько километров мы сумеем пройти завтра, послезавтра, через день и каждый день до тех пор, пока немецкая речь звучит еще на нашей земле?»

Сейчас поздняя ночь. Над выгоревшей июльской степью — черная душная ночь. Гирляндами виснут надоевшие ракеты. Слышится неумолкающая канонада. Горячий южный ветер, обшаривающий обгорелые танки, несет такой густой трупный смрад, что многие надевают противогазы. Но люди идут и идут вперед, полные решимости пройти через любые трудности, но достигнуть желанной цели.

* * *

К сведению редакции. Сейчас, по-видимому, наступит небольшая пауза в преддверии важных событий. Тем временем будем готовить материалы, которые передадим вам в нужный момент.

ТАНКИ, ВПЕРЕД!

На исходном рубеже

23. VII, 10 ч. 45 м.

К сведению редакции. Вчера Фишман был в штабе фронта. Начальник штаба генерал-лейтенант Иванов принял военных корреспондентов и рекомендовал им направиться в 40-ю армию, которой командует генерал-лейтенант Москаленко. Мы поспешили по указанному адресу в ожидании событий.

Пока что здесь тихо. Немцы в основном ушли на рубеж, с которого они начали 5 июля свое наступление, и еще раз укрепляются там, опасаясь, что Красная Армия начнет мощное контрнаступление с далеко идущими целями.

Как всегда в таких случаях, больше всего заняты работники штабов, а в частях принимают пополнения, приводят в порядок технику, подтягивают тылы, обживаются на занятых рубежах, делятся боевым опытом, полученным в последних боях.

Мы обосновались в деревне Лески, стоящей вдалеке от больших дорог. Гитлеровцы сюда заглянуть не успели, поэтому деревня не опалена огнем войны.

Сегодня ездили к командующему. Его штаб размещается в глубоком лесистом овраге, в просторных, на совесть сделанных блиндажах. Худощавый подтянутый генерал принял корреспондентов любезно, но никаких сенсаций не обещал. Похоже на то, что нам придется еще некоторое время потерпеть, пока назреют долгожданные события.

Член Военного совета армии бывший секретарь Харьковского обкома партии товарищ Епишев дал нам ряд полезных советов. Он справедливо считает, что главное сейчас в работе военных корреспондентов — показ боевого опыта, образцов воинского умения, показ командиров и бойцов, овладевших искусством воевать. Каждая удачно написанная статья о боевом опыте зачитывается в частях до дыр.