Читать интересную книгу Масонство и глобализм. Невидимая империя - Лоллий Замойский

Масонство начиналось в России действительно как англоязычное, когда с 1731 года Великой ложей Англии Провинциальным Великим магистром Российской империи был назначен Джон Филлипс, капитан, находившийся на русской службе. Состояла российская ложа только из иностранцев. Преемником Филлипса был англичанин Джеймс Кейт, генерал русской службы. Русских стали принимать в ложи только с 1741 года при Джеймсе Кейте. Бравый шотландец сбежал в Россию от преследований у себя на родине (он был «якобитом»), но брат его Джон оставался в Англии и являлся там Великим мастером. Третий брат — Роберт с 1758 по 1762 год был послом Англии в Петербурге. К тому времени «русский» Кейт, в честь которого наши отечественные масоны даже сложили песню-здравицу, стал «прусским», перейдя на службу в Берлин. Через два года, он, погиб в о время Семилетней войны. В Берлин прибыл и четвертый брат — генерал, служивший Фридриху II, гроссмейстеру прусского масонства.

Сначала пребывание в ложах было для русской знати в основном модным времяпрепровождением. Позже сюда потянулись личности, выделявшиеся образованностью. В докладе, представленном в 1756 году императрице Елизавете Петровне, среди членов петербургской ложи были упомянуты писатель Сумароков, будущие историки князь Щербатов и Болтин. Там же состояли столь знатные вельможи, как князья Голицын, Трубецкой, Роман Воронцов. Они были приближены к императрице и она относилась в деятельности «братьев» достаточно благосклонно.

Именно система англо-шведско-немецкого проникновения помогла разгромленному русскими и потерявшему Берлин Фридриху II вернуть столицу и корону без особых усилий. Его выручил Петр III, немец и масон, посаженный на престол России. Горячий поклонник короля Пруссии, он открыто покровительствовал российскому масонству, подарил в Петербурге ложе «Постоянства» дом и основал особую ложу в своей резиденции в Ораниенбауме. Он сам нередко руководил ее заседаниями. Страной он правил, откровенно презирая ее историю и народ. Когда его убили и трон перешел к его супруге Софье — Фредерике-Августе Ангальт-Цербстской (Екатерина II), в Берлине не очень обеспокоились — все-таки немка. Да и вдохновителем переворота был «брат» — граф Орлов. Казалось, что царица будет легко управляемой. Императрица стремилась придать либеральный оттенок своему царствованию, зарекомендовать себя в качестве просвещенного монарха. Делая реверансы «братьям», она переписывалась с Вольтером, пригласила ко двору Дидро, назначив его собственным библиотекарем. Глава российских масонов Иван Перфильевич Елагин стал ее обер-гофмейстером. Его друг и сподвижник Николай Новиков, соревновавшийся с царицей в издании журналов, вроде был союзником в придании правлению либерального облика. Не благоволя особо масонам — императрица не любила мистики — она не мешала придворным увлекаться масонскими учениями.

В ложи вошли представители знатных родов — Трубецкие, Голицыны, Воронцовы, а также Апраксины, Воейковы, Вяземские, Гагарины, Долгорукие, Карамзины, Куракины, Кутузовы, Лопухины, Несвицкие, Одоевские, Панины, Пушкины, Репнины, Рылеевы, Строгановы, Черкасские, Шуваловы, Херасковы и другие. Роман Воронцов являлся отцом княгини Дашковой, участницы заговора, который привел на престол Екатерину II. Императрица поручила княгине возглавить Российскую академию. Заметно было желание Екатерины II завоевать симпатии знати. В императорском совете при Екатерине II масонами были 4 из 11 членов, в придворном штате — 11 из 31, 4 из 13 сенаторов, 13 из 60 российских академиков.

Масоны возглавили Московский университет, коммерц-коллегию, Государственный Ассигнационный банк. В ложи входила, по подсчетам Г. Вернадского, примерно треть чиновников. Всего масонов насчитывалось не менее 6 тысяч. Им удалось проникнуть и в духовную среду (митрополиты Михаил и Серафим — М. Десницкий и С. Глаголевский). Ложи распространились на такие города, как Архангельск, Владимир, Вологда, Дерпт, Житомир, Казань, Кременчуг, Киев, Могилев, Нижний Новгород, Орел, Пенза, Пермь, Рига, Рязань, Симбирск, Харьков, Ярославль.

Россия петровская, возникшая «на зло надменному соседу», затем екатерининская, стала грозной величественной державой. Ее уже нельзя было списать за околицу Европы. Она тревожила, притягивала, вызывала двойственные чувства у соседей. С одной стороны, им очень хотелось ее «поубавить», но поражения при Полтаве, Гангуте, Семилетняя война доказали ее прочность. А к этому прибавились блестящие победы на юге, вернувшие выход к Черному морю. Именно оттого возникал соблазн пойти иным путем, подъесть ее изнутри. И вовлечь любознательных, доверчивых русских в свои игры, запрячь в работу на чуждые цели. Таким путем и было распространено влияние на развившееся в России масонство.

Особой областью была духовно-творческая. Театр, увеселения, блеск жизни в Петербурге, обширное строительство привлекли в Россию много «властителей дум», проводников философско-мистических учений, архитекторов, актеров, танцоров, гувернеров, портных. Открывшаяся западным ветрам страна жадно заглатывала все заманчивое, неизведанное, тянулась к «высшим истинам», тайным откровениям.

И тут воедино сливалась искренняя тяга к расширению горизонтов, просвещению, бегству от старомодных кафтанов и тяжеловесного любомудрия с приваживанием авантюристов, шарлатанов, мистиков и оккультистов, подражанием масс-культуре западных гувернеров, искателей счастья и чинов.

За поверхностными модами стояли более глубокие течения. Шел подкоп новых ересей и религий, включая масонские «системы», под старые — православие, католицизм. Прямые методы здесь были опасны. В 1689 году немецкого мистика Квирина Кульмана, последователя Бёме, публично сожгли в Москве за ересь вместе с его местным почитателем Нордерманом. Поэтому систему масонских воззрений подавали как улучшение и углубление христианских доктрин. Этому служили переводы иностранных книг, таких, как «Великая наука» Люллия, работы английского «розенкрейцера» и ученого Флюктива (Роберт Фладд), аббата Бельгарда «Истинный христианин и честный человек».

В то же время в масонстве России стали ощущаться некоторые сдвиги к осознанию своих национальных целей. Их связывают обычно с именами Елагина и Новикова.

Иван Перфильевич Елагин, человек незнатного происхождения, вступивший в масоны в 1750 году, в своих записках откровенно писал, что привело его туда «тщеславие, да буду хотя на минуту в равенстве с такими людьми, кои в общежитии знамениты… Лестная надежда, не могу ли чрез братство достать в вельможах покровителей». Первые его впечатления от масонства были неблагоприятными. Обряды показались ему «странными», «безрассудными». А что касается надежды «сравняться» в ложах со знатью, то, как он отмечал, «мечтание сие скоро исчезло», ибо высокопоставленное лицо «есть токмо брат в воображении, а в существе вельможа». Он без труда убедился, что мало кто рядом с ним ищет общего блага для Отчизны, а масонские собрания под лозунгами благотворительности и милосердия сводятся к тому, чтобы «при торжественной вечери несогласным воплем непонятные реветь песни и на счет ближнего хорошим упиваться вином». Масонство, по его выражению, выливалось в «шутовство».

Тем не менее Елагин быстро разобрался в казавшихся ему столь нелепыми масонских премудростях, а главное, увидел возможность через ложи способствовать более высокой цели, чем личное благополучие, — просвещению России. На этой почве он сблизился с не очень знатным дворянином — Николаем Ивановичем Новиковым, который явился родоначальником русской журналистики. Подав в возрасте 25 лет в отставку из армии, Новиков в 1769 году приступил к выпуску своего первого сатирического журнала «Трутень». За ним следовали «Пустомеля», «Живописец», «Кошелек». Новиков высказывал симпатии к представителям «третьего сословия», бичевал невежество и чванство родовитого дворянства. Осмеливался вступать в полемику с самой императрицей, которая тоже издавала свой журнал — »Всякая всячина». Екатерина высказывалась не очень лестно о своих оппонентах, называя их «противу-нелепым обществом», но пока не предпринимала против них, как говорится, административных мер. Новиков занялся книгоиздательством. Он публикует словари, справочники по русской литературе. В 1775 году Новиков вступает в елагинскую ложу «Астрея». Его издания все чаще помещают переводы произведений западных масонов на философско-поучительные темы.

26 февраля 1772 года Елагин, возглавивший русское масонство, добился от Англии утверждения первой русской Великой ложи и стал ее «провинциальным великим магистром». Ему приходилось вести борьбу с «тамплиерской» системой Хунда, которую он даже невежливо называл «собачьей», буквально переводя фамилию ее создателя. Но раздражающие Елагина пышные «рыцарские» ритуалы все больше нравились знати. Еще с 1765 года в Петербурге начал действовать рыцарский «Капитул строгого чина», под крылом которого в северной столице возникли ложи Гора, Латоны, Немезиды, в Москве — Гарпократа, в Ревеле — Изиды, в Риге — Аполлона. В 1776 году в Москве была создана ложа Озириса для лиц исключительно княжеского происхождения.