и отмахнулась:
– Да не важно. Если тебе нужна будет любая помощь, семья тебя всегда поддержит, хоть кем назовись, ты навсегда наша семья.
– Спасибо. Мне пора, меня ждут юристы, у нас много работы.
– Иди. И не забывай красить губы, я тебя умоляю, на твою бледность смотреть невозможно.
– Хорошо. Кстати, по поводу птиц. Есть одна птица, золотая соловка. Её призвали как фамильяра, но потом её хозяйка... не может больше о ней заботиться. Она знает несколько эльфийских баллад, и далеко не улетает, хотя живёт свободно. Для неё здесь неподходящий климат. Я хотела тебя попросить, чтобы ты её забрала.
– Хорошо, приноси. Только выбери правильную клетку, ты же знаешь, что соловкам нужна клетка с бассейном?
– Я знаю, да. Хорошо. Когда вы уезжаете?
– Я ещё не искала билеты, думаю, у нас есть пара дней. И я хотела ещё пройтись по магазинам, у вас здесь появилось много такого, чего у нас пока нет. Может, со мной пойдёшь? Купим тебе ещё платьев.
– Я подумаю об этом. Мне пора, пока.
– Иди. Про губы не забудь.
– Хорошо.
Я встала и пошла к выходу, приказала подать карету, села в неё и сказала трогать, не сказав, куда мне нужно – мне никуда не было нужно, никто меня не ждал, я соврала. Просто не могла больше выносить эту атмосферу.
Из канала Печати тянуло болотной промозглой сыростью и осенним морозом, от которого не скрыться ни под какой одеждой, я запечатывала его изо всех сил. Извозчик отодвинул перегородку и спросил:
– Куда едем, барышня?
«Оборотень, они любят так обращаться. Симпатичный.»
Через узкое окошко с перегородкой было видно только глаза, голубые, смешливые, что-то в них было согревающее. Я собралась с силами и спросила:
– Где можно купить клетку для птицы?
– Так на птичьем рынке!
– Тогда едем на птичий рынок.
– Едем, барышня! – он закрыл перегородку и присвистнул лошадям, разворачивая их в обратную сторону.
Я достала из сумочки салфетку и вытерла с губ мамину помаду.
***
Остаток дня прошёл в непрерывных поездках кругами по городу. На занятия я так и не попала, до десяти вечера прокатавшись по инстанциям, снимая копии, собирая подписи и отзваниваясь господам тор'Вальцам после каждого шага, они отправляли меня дальше, а я просто выполняла, как заводная.
В десять вечера я отвезла им пачку документов, они всё проверили, похвалили меня и продиктовали список распоряжений на завтра. Я всё записала, перечитала и уточнила:
– Сменить имя?
Старший тор'Вальц улыбнулся и развёл руками:
– Это не обязательно, но желательно, обычно все так делают. Это удобно для того, чтобы после выхода из семьи получать все справки на новое имя, чтобы потом во всех инстанциях не доказывать, что каждая конкретная справка была получена после этого выхода. Можешь одну букву поменять всего, но лучше так, чтобы нельзя было спутать и ошибиться. Сделай завтра прямо с утра, это дело пятнадцати минут, потом поедешь по остальным адресам уже с новым паспортом.
– Хорошо.
Я задала вопросы по остальным пунктам, попрощалась и пошла в общежитие, потом решила, что нужно всё-таки сначала ехать в отель, чтобы там тоже закончить все дела сегодня. Меня в очередной раз обогнала карета Брависа, он открыл дверь, я его проигнорировала – я не общалась с охранниками и не пользовалась их каретой с того момента, как мать забрала меня с вечеринки, так казалось правильнее. Они продолжали за мной ездить и ходить по пятам, но в кабинеты следом за мной не ломились, я уже этому была рада.
Поймав карету, я назвала адрес отеля «Роял Даймонд», с иронией вспомнив слова своей начальницы, которая дала мне две недели на то, чтобы «решить все вопросы моей неровной жизни».
«И их хватило. Какая мудрая женщина.»
Приехав в отель, я поднялась наверх в идеально вымытом лифте, вышла в сверкающий чистотой лифтовый холл, вошла в номер, тоже чистый и проветренный. Все поверхности вымыли, мебель и ковры полностью вычистили и частично заменили, кое-где были следы косметического ремонта.
«Хорошая работа, коллеги. Горжусь.»
Пройдя в свою спальню, которую я на время вечеринки заперла всеми известными заклинаниями, я нашла свои нетронутые вещи и продолжила их собирать и паковать, невольно вспоминая разговор, который произошёл тогда, когда я начала это делать.
«Алан предложил внести шлюх в контракт и расслабиться. Пусть в следующий вносит, с кем-нибудь другим, я больше не хочу иметь к этому отношения.
Интересно, а если бы я не обладала таким удобным свойством, как незапоминающееся лицо, он бы всё равно целовал моих коллег на моём рабочем месте? Чтобы все об этом знали, и все обсуждали то, какие ветвистые рога мне наставляет мой красавчик-муж через неделю после свадьбы, а я сижу молча и всё терплю ради его денег.
Надо было расстаться раньше. Не надо было даже начинать это всё.»
Я почти закончила всё паковать, когда дверь открылась, впуская быстрые тяжёлые шаги хозяина пентхауса, он вошёл без стука и остановился в дверях, нервным и злым голосом спрашивая с порога:
– Лея, что происходит?
– Я собираю вещи.
– С нами что происходит?
– Мы расстаёмся. Уже расстались, поэтому я собираю вещи. Закончу и освобожу комнату, подожди ещё буквально две минуты, – я обернула верёвкой очередную коробку, стала завязывать узел, Алан смотрел на это так, как будто я делаю что-то аморальное и отвратительное. Метнулся к выходу, потом резко развернулся и вернулся обратно, попытался изобразить спокойный голос, но его трясло так очевидно, что понял бы даже самый недогадливый.
– Почему? Мы же договорились по всем пунктам контракта.
– Это был контракт моей матери.
– И что?
– Я посмотрела на жизнь моей матери, и решила, что я себе такую не хочу.
Алан резко отвернулся, хватаясь за