Читать интересную книгу Разная любовь, разная смерть - Дональд Уэстлейк

– И как бы дальше развивалось действие по его сценарию? – спросил Керриган.

– Он бы ее сам и нашел, – продолжил я. – Проходит неделя. Риту Касл повсюду разыскивают. И вдруг Фрэнк Доннер ее обнаруживает. Может, он собирался представить это так, что ее нашел кто-то из его людей, в общем, подстроил бы что-нибудь правдоподобное. Итак, он появляется, держа одной рукой Риту, а другой – деньги. Он сообщает Рембеку, что похитителю удалось улизнуть, а Рембек к тому моменту уже доведен до белого каления, и подробности его не интересуют. А когда Рита обвиняет Доннера, что он ее подставил, все выглядит как отчаянная попытка отомстить обнаружившему ее и притащившему обратно в объятия Рембека.

Керриган, окинув Рембека испытующим взглядом, проговорил:

– Это, вероятно, тоже бы сработало. Да, скорее всего бы, сработало. У тебя взрывной характер, Эрни. Ты бы разразился проклятиями, а Риту и слушать бы не стал.

Рембек обиженно возразил:

– Я бы ее выслушал. Я бы догадался, что ее подставили. Неужели, черт возьми, вы думаете, что меня так легко облапошить?

– Фрэнк Доннер именно так и думал, – заявил я. – И я склонен с ним согласиться.

– Почему я? – вмешался Доннер. – Почему я, а не кто-либо другой? Только потому, что я – брат Элеоноры?

– Вы уже однажды сидели за подделку документов, – напомнил я ему. – У вас это должно прекрасно получиться, а подделать записку – такой пустяк. Вам также раз-другой предъявляли обвинение в поджоге. Это напрямую связывает вас со взрывом в моем офисе, до чего мы еще не дошли.

– Так давайте перейдем к взрыву, – предложил Керриган.

– Это было нетрудно, – начал я объяснять. – Целью взрыва было уничтожить записку. Когда он подделал записку, просто чтобы подставить Риту, опасность ему не грозила. Однако, когда записка стала вещественным доказательством в деле об убийстве, то оставлять ее стало слишком рискованно. Тогда он и проник за ней в офис. Украсть записку значило бы навлечь на себя подозрение, поэтому он и организовал взрыв. Не знаю, правда, зачем ему понадобилось подкладывать нечто вроде мини-ловушки и превращать взрыв в убийство? Но почему-то именно так он и поступил.

– Неплохая сказочка, – встрял Доннер. – Это все ваши домыслы, а улик нет. Я продолжил:

– Не знаю, удосужились ли вы подкупить швейцара в доме, где жила Рита Касл, но, даже если вы и давали ему взятки, это помогло бы лишь в том случае, если бы не произошло убийства. Теперь он не станет вас покрывать. Возможно, уйдет какое-то время, но Рембеку не составит большого труда выяснить у швейцара, когда именно в выходной день вы приезжали, чтобы оставить записку.

– Я прямо сейчас позвоню, – встрепенулся Рембек.

– В этом есть необходимость, Доннер? – спросил я. Он не желал отступать ни на шаг:

– Эрни, кончай слушать его ахинею! Если ты веришь этому горе-копу больше, чем мне, пожалуйста. Вон там телефон, иди звони.

Рембек не стал раздумывать. Он пошел позвонил, а закончив разговор, сообщил нам:

– Они, как выяснят, сразу перезвонят.

– Мистер Тобин, – обратился ко мне Керриган, – вы ответили на все вопросы, кроме самого главного. Мы знаем теперь про деньги, знаем про записку, знаем про взрыв. А кто же убил Риту?

– На этот вопрос пусть ответит Доннер, – сказал я. – Он единственный знал, где она скрывается. Мне не приходит в голову, по какой причине он мог бы сам убить ее, хотя некоторая возможность все же существует. Гораздо вероятнее, что он сообщил о местонахождении Риты кому-то другому, и тот, другой, ее убил.

Керриган покачал головой.

– Вот тут я с вами не согласен, – возразил он. – С какой стати он стал бы кому-то о Рите рассказывать?

– Он сам ее убил, мерзавец! – воскликнул Рембек. – Он понял, что его трюк не сработает, поэтому и прикончил ее.

– Кому вы о ней рассказали, Доннер? – спросил я.

– Мне, – раздался с порога женский голос.

Мы разом повернули головы к двери. Рембек не успел еще хрипло выкрикнуть “Элеонора!”, а я уже знал, кто эта женщина.

Она была худенькая – худая, тонкая как спичка, и худоба ее была такой же болезненной, как полнота Этель Доннер. Ее черное платье, с узким пояском на талии, свободно болталось на ней, словно она недавно резко потеряла в весе. В ее черных, неаккуратно собранных на макушке волосах, виднелась обильная седина.

Кто она – выдавали ее глаза: черные, горящие, безумные. Она смотрела прямо перед собой зорким ястребиным взглядом, но за ним таился туман болезненных сомнений. Подобные глаза помнились мне долго, с тех пор, когда я только начинал служить в полиции и был патрульным. Я повидал немало на своем веку таких глаз и таких постоянных обитателей психушек или людей, которые живут дома, но всю свою взрослую жизнь проводят, наведываясь в клиники для душевнобольных, консультируются, лечатся. Какой-то отрезок времени их мозг функционирует нормально, а затем – внезапно или медленно накапливаясь – вдруг случается срыв, и разум скатывается в бездну, в пропасть. Я помню, как время от времени меня вызывали к таким людям, когда у них неожиданно возникала потребность снова отправиться в лечебницу. Иногда они, съежившись, забивались в угол, иногда покорно и тихо ждали в гостиной, сидя рядом с собранными сумками, иногда прятались в темные шкафы, глядя оттуда горящими глазами на мир, слишком сложный для их потерянного разума.

Я давно предполагал, что это она. Но, ни разу не встретившись с ней, не был точно уверен. Поэтому мне хотелось сначала послушать ее брата, Доннера. Однако так получилось даже лучше. Она сама пришла к нам в гостиную.

– Добрый вечер, миссис Рембек, – поздоровался я. – Очень сожалею, что нам пришлось познакомиться при таких обстоятельствах.

– Пора с этим кончать, – просто сказала она. – И так все слишком затянулось. – Она с легкой извиняющейся улыбкой взглянула на брата:

– Прости, Фрэнк, но все кончено.

– Вы подслушивали, когда Фрэнк разговаривал со своей женой, так ведь? – догадался я.

– Я всегда слушаю, – проговорила она. – Никто не знает, но я слушаю. Я все знаю. Я слышала, как Этель рассказывала вам, что и где она хранит. Я все слышала.

В данный момент ее речь была совершенно осмысленной, лишь очень чуткое ухо могло уловить в ее голосе диковатые интонации. И все же я почувствовал, в каком она огромном напряжении и чего стоит ей держать себя под контролем.

– Если не хотите сейчас про это говорить, миссис Рембек, не говорите, – предложил я.

Однако ей нужно было выговориться. И она продолжила:

– Эрни думает, что от меня можно скрыться, но у него это никогда не получалось. Я всегда слышала, как он разговаривал по телефону с женщинами и как договаривался с Сэмом Голдбергом о разводе.

– Это невозможно! – в ужасе выкрикнул Рембек.

– Сядь, Эрни! – приказал Керриган, и впервые в его голосе послышались стальные нотки стоящей у него за спиной корпорации. – Сядь и заткнись!

– Извините, миссис Рембек, – обратился я к ней. – Вы поэтому перебрались сюда, к своему брату? Потому что знали про готовящийся развод?

– Я не могла там больше оставаться. – Ее голос задрожал от унизительных воспоминаний. – Все время играть, притворяться, делать вид, будто я слепая и глухая. Нет, я так больше не могла. – Она вдруг обвела комнату беглым испуганным взглядом, словно пойманное в ловушку животное, но сдержалась и лишь сказала:

– Можно, я присяду?

Фрэнк Доннер и Керриган оба кинулись к ней со стульями. С извиняющейся улыбкой она поблагодарила Керригана и опустилась на стул, предложенный ей братом, который, наклонившись, встал у нее за спиной, когда она села. Не отходя от нее, Доннер, сверкнув глазами, предупредил меня:

– Вы не имеете права этим воспользоваться. Она невменяема. Вы сами знаете. – Он выглядел несколько комично – в футболке и домашних тапочках, с покрасневшими от гнева, стыда и возмущения лицом и шеей и с молотком, про который, он, видимо, совсем позабыв, продолжал держать в правой руке. Его сестра взяла его свободную руку со словами:

– Фрэнк, прошу тебя, дай мне договорить. Я себя нормально чувствую.

И тут я вдруг понял, что сыт всем этим по горло. Разгадав все обманы, распутав ложные следы, пробравшись через интриги, насилие и кровопролитие, я оказался лицом к лицу с больной, несчастной и одинокой женщиной. Из всех, с кем я встречался в ходе следствия, эта женщина была наименее похожа на преступницу и наиболее достойна сострадания; из всех она внушала наименьшие опасения, но именно она оказалась той добычей, за которой я охотился.

– Нет, хватит, – вмешался я. – Хватит, миссис Рембек. Если угодно, расскажите вашу историю полиции, а я обойдусь. – Повернувшись к Рембеку, я показал рукой на его жену и сказал:

– Вот она. Вы поручили мне найти ее, и я ее нашел. Теперь поступайте с ней, как сочтете нужным.

Я хотел было еще кое-что добавить, приоткрыть ему хоть часть правды о Рите Касл, сообщить факты, поведанные мне Тедом Квигли, но потом решил промолчать. Рембек вперил в жену горящий взгляд, словно в первый раз в жизни ее увидел. Преподнести ему жестокую правду сразу об обеих женщинах было бы слишком немилосердно.