Присев напротив входа, я взглянула в крохотную щёлку, заметив тусклый свет жёлтой лампы.
– Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду… я и сама рада уйти после всего, что произошло, – призналась я, скрестив ноги и отложив миску. – Понимаешь, то, что я сделала… это была не я. Я не хотела никому причинять зла, и если бы могла, остановила бы Ориаса. Но у меня нет столько сил… я слабая и ничтожная, я смогла только выпросить жизнь Дамеса… мне так жаль, что я не удержала тут Лаи…
Меня вновь пробрало на слёзы, стоило вспомнить ужас на лице золотой хиимки и страх, когда её схватили. Она добралась уже до Бароний? Встретила там брата? Я не хотела думать дальше, боясь, что мысли станут тёмными и жестокими.
– Мне очень жаль… я хочу тебе пообещать, что всё изменится, что мы заживём так, как раньше, но не знаю, получится ли это сделать. Я такая же пленница в этом месте, как и ты. Ориас, он… он использовал меня. С самого начала знал, кто я, и, наплевав на всё, что я чувствовала, приказал убить… прости меня, Айна… я понимаю, что ты злишься и ненавидишь меня не меньше Ориаса… понимаю, что мне лучше было оставаться на Орике или вовсе на Земле, и никогда не вмешиваться в ваши жизни.
Я взглянула на сжатые до побледнения пальцы.
– Не делай только хуже. Я хочу помочь тебе, защитить… дай мне хотя бы на это надежду, иначе я не вижу смысла здесь больше находиться… мне претит быть игрушкой Ориаса. Если я ненавистна тебе, если ты не желаешь меня видеть… я больше никогда не потревожу тебя ни своим видом, ни своим голосом. Мне легче утопиться… прощай.
Я поднялась на ноги, как что–то сжалось на крыле, заставив обернуться. Из шалаша выглядывала рука, сжимаясь на моих острых перьях и даже не замечая выступившую на коже кровь. Осторожно приподняв ткань, на меня взглянули два лазурных глаза, в которых застыли слёзы. Не выдержав, я присела напротив Айны, притянув её к себе и зарыдав. Обняв меня за шею и уткнувшись носом в плечо, Айна тихо всхлипнула.
– Прости меня… – прошептала я. – Я должна была тебя защитить… прости…
Айна утёрла свои слёзы, взглянув на меня невозможно голубыми глазами.
– Останься… – прошептала она.
– Останусь… конечно останусь…
Она едва заметно улыбнулась, отстранившись и открыв вход в шалашик, скрывшись там. Спрятав крылья, я последовала за ней, встав на четвереньки.
Пол Айна выложила из подушек и одеяла, а у стены стояли голограммы фотографий Дамеса, дивы Миниты, даже Ориаса. Тусклый жёлтый свет освещал хлипкое укрытие девочки, в котором она спасалась от остального мира. Устроившись рядом с ней, стараясь не задеть стол над головой, я обняла Айну. Устроив голову на моей груди, она тихо прошептала:
– Я скучаю по Дамесу… и старому Ориасу.
– Я тоже, – призналась я, гладя её по светлым кудряшкам и смаргивая слёзы.
– Дамес… с ним же всё будет в порядке?
– Я… надеюсь, что да.
Дамес на Гронде, планете, куда ссылают всех тех, чьё преступление слишком мелочно для Серфекса. Гронд – это объединение нескольких десятков каменных планет, в которых днями и ночами добывают специальный газ для терраформирования некоторых планет, особенно старых, на которых ещё есть живые и разумные существа. Это крайне нестабильный газ, который если взорвётся, погребёт всю технику. На отдельных планетах есть драгоценные камни и металлы. А ещё там водятся земляные черви, из–за которых постоянно обваливаются шахты и гибнут сотни.
Дамесу отрезали крылья, унизили перед всеми и загубили его достоинство. Ему там будет сложно, он вряд ли даже трилун протянет. Но всё же я надеюсь, что он выживет. Как его оттуда вытащить, я не имею ни малейшего понятия. От пыли, что окружает планеты плотным шлейфом, можно умереть от одного вдоха. Неподготовленным туда не имеет смысла соваться.
– Ориас не причинит тебе вреда, – тихо прошептала я. – Ты ему дорога…
Я надеюсь на это. Надеюсь, что он не придумал все эти чувства к Айне, и что ей действительно нечего его опасаться.
В комнате стало темнее. Айна уже посапывала, наконец–то уснув и прижимаясь ко мне. Обняв её, я удобнее облокотилась об стену, позволив себе закрыть глаза. Впервые я наконец–то уснула, проснувшись от чьих–то тихих шагов. Сон ещё стоял в глазах, не желая отпускать после бессонных ночей. Шаги стихли, и тихий голос развеял тишину:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Можешь забрать её к себе.
Вновь шаги и тихо закрывшаяся дверь. Я выдохнула, поняв, что всё это время не дышала.
Интересно, как долго здесь был Ориас? Только пришёл или стоял за дверью и слышал всё, что я сказала Айне? Но он разрешил мне взять её к себе. Может, Цербер всё же намекнул ему, что Айне одной будет только хуже, и Ориас согласился с ним?
Аккуратно взяв девочку на руки, я выползла из её шалаша, выпрямившись и подойдя к дверям. За ними никого не было: ни Императора, ни Мародёров. Коридоры были на удивление пусты, лишь белый свет звёзд проникал через окна, освещая путь. Я шла не торопясь, вслушиваясь в тишину дворца и так неспешно дойдя до своей комнаты. Осторожно положив на не застеленную кровать Айну и смахнув с её лба светлые пряди, я присела рядом. Сипло вздохнув, она повернулась набок, укрывшись светлым крылышком.
– Я буду рядом, – наклонившись, прошептала я. – Ты всегда можешь положиться на меня… – проведя костяшками пальцев по тёплой щеке Айны, я уже громче произнесла: – Спасибо.
– Я сделал это не ради тебя.
Сердце противно сжалось в груди. Выпрямившись, я повернулась в сторону раскрытых дверей. На пороге, облокотившись об косяк и скрестив на груди руки, стоял Ориас. Его глаза даже сейчас тускло сверкали изумрудом. Кивком головы он позвал за собой. Укрыв напоследок Айну одеялом, я вышла из комнаты, остановившись напротив враса.
– Цербер сказал, что ты можешь ей помочь, – произнёс Ориас.
– Я хочу ей помочь, но после того, что ты сделал… это будет трудно. Могут возникнуть сложности. И не приказывай мне вернуть всё как было, – опередила его я, заметив в глазах враса возражение. – Ничего как раньше уже не будет. Прикажи ты мне хоть именем Императора, я не смогу заставить Айну вновь улыбаться при тебе.
Губы Ориаса плотно сжались, и он отвёл взгляд. В его глазах я заметила сожаление, с каким–то облегчением подумав, что хотя бы тут он не лгал. Его чувства к Айне были настоящими.
– Я скоро женюсь на ней, – вдруг произнёс он. – Для укрепления трона.
– Ты… серьёзно? – внезапно охрипшим голосом переспросила я, шагнув к нему. – Нет, ты не можешь… Ориас, она же ещё ребёнок!
– И этот ребёнок поможет мне удержать Империю, – сверкнув в мою сторону глазами, сухо ответил Ориас. – Она чистокровная, истинная Грандерил, в отличие от меня.
Его хвост дёрнулся у ног, а крылья заметно опустились.
– Я знаю, что делаю. И чем раньше так поступлю, тем будет лучше…
– Кому – лучше? – перебила я. – Только тебе будет лучше, а не ей… мне стоит напомнить, что она видела, как ты отрезаешь Дамесу крылья? Ориас, она готова была ради тебя ослушаться приказов дивы Миниты, а сейчас видит тебя в своих ночных кошмарах! И не одна она! Ты разрушил всё, что у неё было, а теперь думаешь, что она смирится с этим?
Я спокойно ответила на взгляд Императора, не собираясь отступать.
– Ты забываешь кое о чём, Ориас. О наших чувствах… скажи, ты и вправду думаешь, что у меня нет души? Что я создана для того, чтобы исполнять приказы? Возможно, двенадцать лет назад я была машиной без чувств, но я этого не помню. И очень мечтаю вновь забыться.
Я отвернулась, шагнув к двери.
– Я всегда думал, что ты и тебе подобные не имеют ни разума, ни души, – остановил меня Ориас. – Я нигде не нашёл доказательства того, что у вас есть чувства… ты что–то помнишь из своего прошлого. Так скажи, есть ли в нём чувства?
Молча обернувшись, я тихо ответила:
– Отчаянье. Вот что я тогда чувствовала. Каждый день: ночью, утром, во время тренировок, когда ложилась на операционный стол… одно и тоже чувство. А после, когда центр разбомбили, страх и надежду. Надежду, что всё это закончится и станет по–другому. – Я замолчала, сжав пальцы. – Я не хуже тебя, но ты видишь во мне лишь оружие.