муринском войске, пятьдесят тысяч солдат и сотни танков устремились вперёд. Лавина ярости и злобы мчалась прямиком на Аппор.
Зит с автоматом наперевес бежал впереди своей роты. Первые минуты было темно и тихо, но в следующее мгновение в небо взлетела одна, а за ней десяток осветительных ракет, следом в глаза ударил свет прожекторов и начался ураганный огонь с медивских позиций.
Пули обрушились свинцовым дождём на передовые цепи котивских солдат, раздались крики, и слышно было, как падают мёртвые на холодную траву. Следом за пулемётами раздались залпы из пушек и ручных гранатомётов. Линия обороны медивов освещалось словно днём, защитники быстро осознали опасность, и со всей своей мощью давали отпор.
Зит стиснул зубы и не в силах даже кричать, он начал мычал, пытаясь перебить страх. Каждый шаг давался с трудом, ноги дрожали, а глаза боялись смотреть вперёд. В следующее мгновение котивские танки вырвались вперед и помчались на вражеские окопы. Зит видел, как перед ним в бронемашину со свистом влетел реактивный снаряд, раздался мощный взрыв, обдавший его горячим потоком и, в метре от него упала башня уничтоженного танка.
А тем временем, лавина котивских солдат ударила по позициям медивов, начался ожесточенный рукопашный бой. Танки, протаранив вражеские окопы, вошли в город. Ожесточение достигала апогея, ни кто не жалел никого, котивы стреляли, резали, кололи, душили руками и грызли зубами. Зит сам не понимал, как и что он творит, он впрыгнул в окоп и, не мешкая ни секунды, вонзил штык в грудь пулемётчика, тот закряхтел и повалился на землю. Следом он накинулся на второго, начал душить его руками, но медив был довольно коренастым и тут же откинул худого капитана в сторону. Нанеся Зиту пару крепких ударов по лицу, тот вынул нож, и хотел было воткнуть его ему в грудь, но кто-то выстрелил ему в голову. Огромный, мускулистый медив упал на колени, после чего повалился всем своим весом на помятого капитана с разбитым носом. Зит с трудом скинул его с себя и поднялся на ноги, во рту стоял привкус крови, проведя языком по зубам, он понял, что парочка из них осталось, где то в земле.
Окинув взором заваленный трупами окоп, Чаку стало плохо, и его схватил приступ рвоты. Отдышавшись, он высунул голову из вражеского окопа и с испугом оглядел творящийся кругом ужас. Теперь Чаку стало действительно страшно, но собрав силы в кулак, он окликнул своих бойцов и велел идти дальше, по улице, по которой уже ползли котивские танки, обильно поливающие огнём всё окружающее их. Чак, вместе со своими бойцами побежали по улице, скрываясь под фасадами домов. Кругом грохотал бой, Зит подгонял бойцов, стараясь не отставать от танков, под защитой их брони он чувствовал себя спокойней. Мнимому спокойствию пришёл конец, когда оба танка подорвались на минах, а из соседнего дома, что розовым фасадом смотрел на бойцов горохраны, выглянули десятки стволов. Зит успел только закричать, шквал огня обрушился на бойцов. Он видел, как падали на землю мёртвые солдаты с застывшим испугом в глазах, его глаза так же застыли от ужаса. Чак прополз под шквальным огнём и укрылся за бронёй подбитого танка.
– Хреново нас встретил Аппор, товарищ капитан! – Дрожащим голосом проговорил молодой солдат, втягивая голову в плечи, словно черепаха.
– А ты чего ожидал? Живым поди вернуться домой хочешь?
– Да хотелось бы. Я ведь капитан говорил, что детишек нужно бы настругать.
– А, это ты, Нак. Не узнал тебя. Я смотрю? медивам придётся стругать вместо нас, вон как косят. Суки. Я понять не могу, где все? Почему мы тут одни и куда нам деваться из этого ужаса? И кстати, сукины дети, почему мы не отстреливаемся?
– Вы прячетесь командир, и мы прячемся. Вам страшно и мы ссымся. Поднимайте роту в бой.
– Ты как со мной говоришь, Нак! Обалдел совсем? Беги к взводу Орена и передай ему приказ, отходить вглубь квартала, мы их прикроем.
Взвод Орена прятался за бронёй другого подбитого танка и так же его солдаты боялись поднять голову, уж слишком плотный был огонь медивов. Нак приподнялся, натянул каску на голову и, сделав пару глубоких вдохов, резко сорвался с места. До второго танка было бежать не более пятидесяти метров, но не добегая пары шагов, вражеская пуля звонко лязгнула о каску Нака и сорвала её с его головы. Не успел солдат осознать произошедшее, как следующая пуля насквозь пробила его голову. Бездыханный труп рядового упал к ногам Орена. Чак скривил лицо и что-то пробормотал себе под нос.
– Суки, даже шанса нам дать не хотят! – и высунув автомат, открыл беспорядочную стрельбу по фасаду дома.
К счастью Чака и его солдат, на улице показались три муринских танка. Они без труда разнесли фасад дома, что был занят гетерцами, в щепки и уползли, лязгая гусеницами вдаль. Зит провёл перекличку среди роты и двадцать с лишним человек не отозвались. Не все они погибли, возможно, лишь затерялись в суматохе. Но это было всё равно печальным итогом первого боя, к тому же, сам Чак не понимал где они и куда им дальше двигаться, связи не было, а огонь гетерцев был настолько плотным, что идти вперёд не было возможности. Капитан решил действовать, как его инструктировал Март. Майор велел ему и остальным ротным в случае потери ориентации во время городского боя, занимать любую выгодную позицию и держаться там до сеанса связи. Так Зит и поступил, заняв здание школы.
Здание было пустым, всюду валялись бумаги, книги и учебники, будто только вчера здесь проходили уроки. На стенах висели объявления, расписания. Зит обратил внимание, что все портреты Маута были либо прострелены, либо изодраны. Видимо медивы уже успели поглумиться над врагом, что не мог им дать сдачи. С каждым шагом, следов мародёрства и элементарного варварства, становилось всё больше. На стенах стали встречаться разные грубые ругательства, гласящие о слабости и ничтожестве котивов, во всём богатстве матерного языка. Под ногами хрустели стёкла, один из кабинетов был превращён в туалет, другой был завален пустыми бутылками гетерской водки. Где-то встречались лужи, засохшей крови.
Школа для муринцев была святым местом, местом, где воспитывали правильных граждан, умных и полезных партии и стране. И такое варварское отношение к ней, считалась равнозначным осквернению святыни.
– Грязные свиньи, а не люди. – Гневно выругался Чак. – они, наверное, и дома себя так ведут.
– Что ты хочешь от них, друг, это же медивы. – ответил Орен.
У воспитанных пропагандой, правильных граждан Муринии, не возникало вопросов