* * *
Возвращаясь с рыночной площади, где казнили родственников Отана, Бану, раскачиваясь в седле рядом с Тахбиром, велела ему конфисковать особняк убитых… и отвести в качестве резиденции для нескольких капитанов из числа подданных Сиреневого танаара, которые после окончания Бойни пошли с её армией на север по той или иной причине. Общим счетом к сегодняшнему дню в её танааре было около шестисот сиреневых бойцов, так что шесть сотников с сопровождением с легкостью могли бы там разместиться. Заблаговременных планов на особняк у танши не было, а вот сейчас стало очевидно, как использовать его наилучшим образом. На его основе можно будет открыть хороший торговый дом, в котором будет гостевое крыло для торговцев из танаара деда. Крепкие отношения с Ниитасами особенно важны, пока Иден не помер.
Тахбир кивнул, пообещав заняться вопросом.
Когда делегация Яввузов спешивалась во внутреннем дворе донжона, Бану придержала Иввани за плечо и попросила пойти с ней. В кабинете окинула девчонку взглядом: обещала стать красоткой. Не миловидной, как Иттая, не хорошенькой, как Ниильтах, и даже не сдержанно привлекательной как сама Бану. Иввани росла красавицей, и Бану с удивлением обнаруживала, что кузина напоминает ей раманин Джайю: стройная, тонкокостная, с черными волосами до осиной талии, только глаза голубые, как у большинства Яввузов. Грудь высокая и небольшая, как утренние пряники, которые выпекала Адна, пока жила в чертоге.
Кажется, для Адны скоро сыщется новое занятие, прикинула в уме Бану.
— Тану?
Голос звонкий и совсем еще девичий. Она будто нарочно создана для Черного дома, вдруг улыбнулась Бансабира.
— Хочешь, чтобы и тебя так называли?
— В смысле, — не поняла девчонка, — таншей?
— Точно.
— Хочу, конечно, — молодое, с персиковой кожей лицо засветилось. Живая, чертовски живая и юная. И вместе с тем, пока еще куда скромнее Бансабиры.
— Я научу тебя.
Иввани зацвела, как самый гордый гиацинт. Так легко еще управлять её желаниями. Если уж вопреки Бану Сив будет препятствовать объединению с Дайхаттом, против воли единственной дочери, скорее всего, не пойдет.
— Я сделаю, все, что нужно!
— Усердно тренируйся. Это главное для начала, — Бансабира подошла к сестре вплотную. Хоть она и достаточно рослая, но ниже Бансабиры почти на полголовы. Интересно, выросла ли она, Бансабира, с тех пор, как вернулась в Яс? Похоже, все-таки вытянулась на дюйм или около того.
Танша положила ладони на плечи брюнетки, заставив ту поднять лицо навстречу госпоже:
— Быть тану — значит, всегда носить с собой ножны или, по крайней мере, нож.
— Я поняла, — с готовностью отозвалась девушка.
Бансабира мягко улыбнулась и кивнула: это все, сестра может идти.
* * *
Шухран поймал выпад Иввани и отвел с легкостью. Он всегда сражался двумя мечами и с первого дня воинской опеки над Иввани заставлял её делать то же.
— Давайте еще раз, танин.
Попробовали снова. Шухран методично, раз за разом заставлял Иввани отрабатывать три простых приема. Девчонка обливалась потом, но не достигала успеха. В отличие от Шухрана, она всерьез развита только на правую руку. В очередной раз обезоружив девчонку, Шухран сделал подсечку и повалил на землю. И вдруг, глядя сверху-вниз, протягивая руку, чтобы помочь встать, внутренне содрогнулся. В который раз за то время, пока тренирует её?
— Шухран? — недоуменно позвала Иввани, когда, протянув, было, руку, мужчина одернул её обратно.
Бансабира приметила заминку и подоспела вовремя.
— Передохни, — сказала телохранителю. Подняла ученический меч, вложила в руки кузины, велела нападать. Четверть часа Бансабира «пританцовывала» вокруг сестры, проверяя, требуя, оценивая, подначивая. Что-то есть, сказала она Шухрану. Не так уж плохо для тринадцати лет, уверенно похвалила танша, не имея на деле никакого представления, насколько должна быть сильной танин этого возраста, если не выросла в Храме Даг.
— Поди распорядись собрать вещи, Иввани. Мы уедем на какое-то время.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мы с тобой, сестра? — заинтересовалась Иввани. Бану в душе усмехнулась: да, на это она и рассчитывала. Не видевшую ничего, кроме чертога, девчонку из хорошего рода легко соблазнить приключениями.
— Да, — улыбнулась Бансабира. — Мы с тобой. Предупреди мать.
— Ага-ага, — бросила Иввани, хватая свое оружие. На ходу поклонилась Шухрану — тот улыбнулся — и побежала вверх по боковым лестницам, в замок, собираться.
— Я не сильно понимаю в людях, тану, но, кажется, вы влияете на неё.
Именно, вздернула голову Бансабира. В отличие от Ниильтах и Иттаи, Иввани познакомилась с Бансабирой, когда ей было десять или около того. Грозная, и вместе с тем полная благородства и достоинства тану Яввуз, всего лишь восемнадцатилетняя тогда глава целого северного клана, стала для девочки примером. Казалось бы, она, Бансабира, не делала ничего особенного. Но это отсутствие особых усилий, нацеленных на воспитание кузины, принесло неожиданный результат. Став примером, Бансабира добилась того, что Иввани начала стремиться во всем походить на таншу: также держаться, также есть, ходить, говорить, также смотреть и вздергивать голову. Она сама когда-то насмелилась заявиться к Бану с вопросом, почему других её кузин генерал Гистасп тренирует, а её нет. Ей ведь уже двенадцать, и пора бы…
— А она — на тебя, — внезапно строго одернула Бансабира, прямо посмотрев на мужчину, и Шухран заметно напрягся. — Не вздумай сказать, что вздрагиваешь от её присутствия, потому что она нравится тебе. Мне и без этого хватает проблем с сестрами.
Шухран уставился на Бансабиру с до того диким выражением на лице, что становилось ясно: с предположением Бану промазала.
— Госпожа Иввани просто ребенок, — отозвался Шухран вслух. Бану вопросительно выгнула бровь, и Шухран объяснил. — Просто… у той девочки тоже были голубые глаза.
Теперь изумилась Бану:
— И ей тоже было тринадцать? Ты серьезно?
— Насиловать женщин — одно, но малолетних девчонок — совсем другое.
— Думаю, ты рассуждаешь так, потому что твой командир — я. То есть женщина.
— Или потому, что потом та девчонка бросилась со стены.
— Забудь, — велела Бану. — Спирай все на меня. Это был мой приказ, и ты выполнял его, как положено солдату. Тебе не в чем себя упрекать, — Бансабира чуть улыбнулась. Но тон этой улыбки было не распознать.
* * *
— А куда мы едем? — спросила Иввани, взбираясь на коня.
— В военную академию. У меня назрел разговор с Бирханом, да и тебе надо подучиться кое-чему.
Бану окинула девицу оценивающе:
— Думаю, в первую очередь поувереннее сидеть в седле. Ничего, прокатимся туда-сюда, обживешься на коне.
Бансабира завела поводья влево, разворачивая коня, прицокнула и поддала пятками, пустив шагом. Таким темпом путь до академии займет полтора дня. Но Бану не даст Иввани такой роскоши: после первого же привала перейдут на рысь.
* * *
Бансабира отрядила Иввани на смежное попечение Бирхана и Адны. Адна оставалась ответственной за обучение женских подразделений, которые со все большей натяжкой можно было называть тайными. Бансабира бы с радостью забрала Адну обратно в чертог, вдруг поняла танша. Но пока бывшая кухарка не сможет встать вровень с настоящими тысячниками, дорога в родные стены ей заказана. Главное, чтоб дел не наворотила, шепнула Адне на ухо Бану, когда обнимала женщину в приветствии. Та тем же шепотом сказала, что всегда внимательна в отношении с мужчинами, и отстранилась, приветствуя танин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В ответ на растерянный взгляд кузины, полный вопросов и изумления, Бансабира сообщила, что Иввани придется пожить здесь немного.
— Я приеду за тобой сама, — пообещала Бану и отослала Адну заниматься устройством девчонки.
Чуть позднее высказала Бирхану, зачем вообще приволокла сюда Иввани и чего хочет. И чтобы поменьше скидок на то, что девчонка танских кровей. Это прикладывается само по себе, когда от природы умеешь смотреть свысока. А затем и объяснила, зачем явилась на самом деле. Бирхан слушал внимательно, не веря своим ушам.