— Кончайте играть комедию Клавдия Абрамовна, — Нам известно, что девушка вам об этом говорила и не раз. Только вы слушать не желали. Почему, кстати? — Оборвал её причитания Стас.
— Да потому что, лучше жизнь знаю! Вот этот же Егор, что он может ей дать? Нищеброд. Вот как она жить с двумя детишками собиралась? Ну как, скажите мне? А Женька, он не бросил бы её. Даже если бы и разошёлся потом, всё равно помогал бы. Честный, потому что слишком. Привязала бы я его к ней браком и никуда не делся. Полюбил бы.
Клавдия, размазывая слёзы по лицу, высморкалась в салфетку и нервно скомкала её в кулаке.
— Егор, к вашему све́дению, очень талантливый молодой человек. Профессия, которую он получает, сейчас востребована, как никогда. Так что без работы он не останется и зарабатывать будет неплохо. И Ирину он уже любит и внучка ваша к нему неравнодушна. Может быть, всё же стоило немного узнать, что хотят другие, прежде чем ломать жизни людям, — Стас.
— А вы не боялись, что рано или поздно правда выплывет наружу и вас привлекут к ответственности? — поинтересовался Никита. — Вымогательство в особо крупных размерах, клевета с угрозой распространения в социальных сетях потянет лет на пятнадцать, если не больше.
— А пусть бы вначале доказал, что у него ничего не было с Ирой. У меня фотографии имелись, а у него что? Кто бы ему поверил? Внучку ведь и вправду изнасиловали. Опоили чем-то гады и попользовались. Откуда я могу знать, кто это был, может Женька и был этим насильником.
— Клавдия Абрамовна, в нашем распоряжении прощальное письмо Ирины Петровны Спириной, в котором она полностью оправдывает Ковалёва Евгения Александровича. А вот ваши дела плохи. В совокупности по всем совершённым вами преступлениям вам грозит двадцать — двадцать пять лет тюремного заключения. В вашем-то возрасте, надеюсь, вы понимаете, чем это вам грозит?
Клавдия Абрамовна опустила голову и закусила дрожащую губу.
— Но, если мы подпишем с вами досудебное соглашение о сотрудничестве, и вы окажете помощь следствию, чистосердечно всё сами расскажете. И также добровольно выдадите всё, чем вы шантажируете потерпевшего, и всё, что вы ранее с помощью шантажа получили от него. То это, безусловно, повлияет на смягчение наказания. Подумайте, это в ваших же интересах.
Мужчины молча смотрели на женщину, Клавдия Абрамовна подняла глаза и проговорила, — Да что уж там. За внучку всё равно сидеть придётся. — она вздохнула и сказала. — Я и так всё отдам. Без ваших соглашений. Записывайте, расскажу, как дело было.
Она глубоко вздохнула и начала рассказ.
— Как знала, что ей не надо было идти на эту вечеринку. Но Ира очень хотела. Она же у меня почти нигде не бывает. И я её отпустила, сказав, чтобы в десять, как штык была дома.
Клавдия рассказывала, а у само́й перед глазами вставали события, произошедшие в январе.
— Бабушка, ну, пожалуйста, разреши мне пойти, — внучка умоляюще смотрела на Клавдию Абрамовну.
— В десять, чтобы дома была. Держи, деньги. Спиртное не пить, — строго произнесла женщина.
— Нет, конечно. Спасибо бабуль, ты у меня самая лучшая. — просияла Ирина.
— Домой на такси поезжай. Номер машины мне скинешь в СМС.
— Хорошо, бабуль.
Внучка вертелась перед зеркалом, а Клавдия с грустью думала, «Вот и выросла стрекоза. Не успеешь оглянуться и замуж пора отдавать будет. Но пока учится и слава богу. Ева учиться не пожелала. Как поссорилась со мной, уехала и глаз не кажет. Как она там живёт? Хотя судя по инстаграму всё у неё хорошо».
Вечером Клавдия не могла найти себе место. Сердце тревожилось, болело. Ирине пора уже было быть дома, но её всё не было, и трубку она не брала.
— Вот приедет, я ей задам, — думала женщина, — Никаких больше гулянок. Что это такое! Время -двенадцатый час, а её всё ещё нет.
Внучка не появилась ни ночью, ни утром. Телефон девушки не отвечал, хотя дозвоны на него шли. Клавдия уже сходила с ума от беспокойства. Она обзвонила все больницы города. Звонила и в полицию, но никаких происшествий с участием девушки зафиксировано не было. Женщина терялась в догадках, что могло произойти, на Ирину это похоже не было. Она всегда предупреждала, если задерживалась. Клавдия буквально прилипла к окну, терзаясь в мучительной тревоге. Во второй половине дня она заметила, как сел в машину и укатил куда-то Женька.
— Жена уехала, и он на гулянки, — вяло подумалось Клавдии.
Ей, вообще-то, Женька нравился, для внучки она как раз и мечтала о таком спутнике жизни. А что, обстоятельный, спокойный, трудолюбивый и не пьющий. Она считала, что Екатерине незаслуженно достался хороший муж. Семейство Никитиных раздражало её всегда. А
Она уже собралась, было идти в полицию и писать заявление о пропаже внучки, как у калитки остановилось такси.
Когда Ира переступила порог дома, гневные восклицания, смолкли сами собой, застряли в глотке. Внучка была бледная, потрескавшиеся губы искусаны, под глазами синяки, взгляд измученный, потухший.
— Прости, бабушка, я не хотела, — проговорила она хриплым голосом. Дрожащими руками расстегнула пуховик, Клавдия помогла ей его повесить. Ира скинула с ног ботиночки и босая, пошатываясь, прошла в зал.
— Ты пьяна, — озвучила, первую пришедшую в голову мысль женщина.
— Нет. Не знаю. Я не пила, но голова сильно кружится, — жалобно проговорила внучка и легла на диван, поджав к животу ноги, — Бабушка, я чувствую себя грязной. Я в душ хочу.
Она снова села и стала раздеваться. Ирина давно уже так не делала, лет с восьми самостоятельно принимала ванну и стеснялась раздеваться перед бабушкой. А тут раздевалась, словно её Клавдии, здесь не было. Женщина смотрела на внучку и ужасалась тому, что видела. Нижнего белья на девушке не было, колготок тоже, джинсы и кофточка надеты на голое тело. А всё тело в засосах и синяках, словно девушку пропустили через мясорубку не иначе.
— Ира, что случилось? Где ты была? Кто с тобой это сделал? — вырвалось у женщины.
Ира вздрогнула, недоумевающе посмотрела по сторонам и вдруг заплакала. Клавдия взяла шаль, накинула её на худенькие плечики, прижала к себе, гладя по голове.
— Не плачь милая, всё будет хорошо. Успокойся, родная.
Потом встала, пошла в ванную, набрала воды и усадила в неё внучку. То, что внучка подверглась насилию, сомнений у женщины никаких не было. Будь это добровольно, так девушка бы не выглядела. Клавдия не знала, что ей делать, вызывать скорую, бежать ли в полицию.
Ира тем временем немного успокоившись рассказала бабушке, то немногое, что помнила. Лицо насильника она не видела, только тёмно-карие, почти чёрные глаза над медицинской маской, перед тем как потеряла сознание. А потом всё было как в тумане, ни лица, ни где она находилась, ничего не видела, только хриплый шёпот и безжалостные руки, причиняющие боль. И жуткий холод, когда очнулась на скамейке.
Внучку постоянно мутило. Она то засы́пала, то вновь просыпалась и начинала плакать. Клавдия накапала ей успокоительное и Ира, наплакавшись, снова заснула. А Клавдия Абрамовна сидела с кружкой кофе у окна и думала, что же теперь делать. Ладно, если всё обойдётся. А если девчонка забеременеет, завтра надо будет свозить её к Илонке, пусть посмотрит, да мазки возьмёт. Не дай бог, ещё и наградили чем. По врачам ещё поводить придётся, на всё деньги нужны.
Решение пришло внезапно, стоило только увидеть, как из такси вышел Женька. Раз приехал не на своей, значит, выпил. То, что сосед спал крепко, Клавдия знала, ещё вчера убедилась, когда приходила к нему за помощью. Спал Евгений, не закрывшись изнутри, да так крепко, что разбудить его она не смогла. Правда не сильно старалась, подумав, как он сможет помочь, найти в огромном городе девчонку.
Теперь лишь бы он не запер двери...
— Я следила за окнами соседа и молила бога, чтобы он не закрылся, так же, как и накануне. Наверное, прошёл час или около того, и Женька наконец-то погасил свет и лёг спать. Я ещё какое-то время посидела у окна, наблюдая за его домом, а потом оделась и пошла проверять, закрыта ли дверь. На моё счастье, или, на свою беду, Евгений снова не запер двери. Мне почему-то казалось хорошей идеей.