Читать интересную книгу Побежала коза в огород - Лариса Кондрашова

Но что это я валяюсь, будто тяжелобольная? Случившуюся потерю мне еще предстоит осознать, как и страшное слово «вдова», которым меня наградил всего лишь один телефонный звонок. Мне же сказали, что надо приехать на опознание, что за мной пришлют машину.

Как странно я откликалась на смерть Жени. Я считала, что в такие минуты человек не может думать ни о чем другом, кроме ощущения страшной утраты, в момент изменившей его судьбу, а мои мысли метались в разные стороны, как перепуганные тараканы.

Наконец, с трудом приведя их в относительный порядок, я сказала сестре, что мне нужно ехать.

— Я с тобой! — вызвалась Галочка.

— Нет, ты останься, — запротестовала я, — вдруг Тошка проснется, а дома никого…

Сама же подумала о том, что младшенькой вовсе ни к чему это страшное зрелище, к которому мне предстоит еще подготовиться.

Опять раздался телефонный звонок, и мне сказали, что внизу меня ждет машина…

Я ничего толком не соображала. Даже машину не могла бы описать. Только вышла и мельком взглянула на номер, который мне сообщили. Вроде тот же. Мне открыли заднюю дверцу, и машина тронулась.

По пути я рисовала в своем воображении самые жуткие картины случившегося. Хотя, если разобраться, какая разница, что именно произошло, если в итоге было одно: я лишилась мужа. То, что в последнее время между нами случались размолвки, теперь казалось такой мелочью по сравнению с главным — Женя умер!

Но осознать это еще предстояло, потому что мозг такой информации упорно противился. «Не может этого быть!» — твердил упрямый голос в моей бедной голове.

А зрелище выглядело почти не страшным. Мне показали лежащего на носилках Женю — на первый взгляд мирно спящего — с небольшим темным отверстием в виске.

— Это ваш муж?

Я кивнула, силясь сообразить, почему Женя не может двигаться из-за какой-то дырочки в голове. Кто-то за моей спиной сказал:

— И две пули в груди.

Я опять почувствовала, как мое сознание остановилось на краю обрыва, чтобы броситься в черный омут беспамятства, но оказалось, что это уже предусмотрели, и ко мне подскочил врач, который сунул мне под нос какое-то резко пахнущее лекарство.

— Вы сможете проехать с нами? — Смутно знакомый черноволосый голубоглазый мужчина изучающе заглянул мне в глаза — проверял, не притворяюсь ли.

— Смогу, — кивнула я и мысленно дала себе слово больше не раскисать ни в коем случае.

В отделе насильственных смертей районного отдела милиции у стола капитана Мурашова, о чем говорила табличка на двери, я была усажена на ветхий скрипящий стул. Мурашов, ну да, я его откуда-то знаю. Память, съежившаяся, будто от удара по голове, потихоньку приходила в себя.

— Если не возражаете, Елена Михайловна, мы составим небольшой протокольчик. Как говорится, по горячим следам…

— Не возражаю, Савелий Викторович, — сказала я. Теперь со мной было все в порядке. Почти. Пару раз нам с Мурашовым приходилось встречаться на каких-то городских мероприятиях, и нас познакомила одна моя коллега, с которой у него были некие неформальные отношения.

— Значит, вы меня помните? — обрадовался он. — Тем легче будет нам все выяснить и зафиксировать.

Как ни была я ошарашена внезапной смертью мужа, как ни старалась уверить себя в том, что он умер и с этим ничего не поделаешь, мой ум все еще отказывался верить в Женину гибель. А также в то, что этот несчастный Мурашов не сделал мне никакого снисхождения, не принял в расчет мои чувства — я только что потеряла мужа! — а сразу потащил меня в отдел, как будто в чем-то подозревает.

— В каких отношениях вы находитесь с господином Забалуевым? — без подготовки спросил он.

Я была так изумлена нелепостью и несвоевременностью вопроса, что даже забыла покраснеть или просто смутиться. Даже если его отдел, кроме насильственных смертей, ведет учет греховных поступков граждан, это не дает ему права говорить со мной в таком тоне!

— А что, его тоже убили? — на всякий случай поинтересовалась я.

— Почему убили? — теперь показался озадаченным Мурашов. — Никаких таких сведений у меня нет.

— Тогда при чем здесь Забалуев и смерть моего мужа?

— Странно, вы даже не уточнили, о каком именно Забалуеве идет речь.

— Но вы тоже не уточняли, — огрызнулась я. — Следовательно, речь идет именно о том Забалуеве, которого мы знаем оба. При том, что наш город не самый маленький в России. С приезжими миллиончик наберется! И много тем не менее Забалуевых у нас на слуху?

— Один, — нехотя признался Мурашов. — Похоже, вас голыми руками не возьмешь.

— А вы хотели взять? — неприязненно осведомилась я.

Неожиданно Мурашов улыбнулся.

— Хорошо, не будем ссориться. Вы не можете понять, откуда ветер дует, не так ли? А к нам в отдел — странное совпадение, вы не находите? — поступил сигнал о том, что у вас с Забалуевым роман и он якобы хвастал при свидетелях, что соперника с дороги уберет…

Я опять почувствовала, как в районе солнечного сплетения у меня появилась холодная пустота.

— Вы думаете, что это дело рук Забалуева? — Внезапно я почувствовала, как у меня пересохло во рту.

— Вы как одесситка, отвечаете вопросом на вопрос. Без подробностей: у вас с Забалуевым роман? Да или нет?

— Нет! — выкрикнула я и неожиданно для себя расплакалась.

Мурашов, похоже, к этому приготовился, но все равно был смущен.

— За что? Ну за что вы меня так мучаете! Только что убили моего мужа. Мне хотелось бы остаться одной, осознать случившееся, а вместо этого я из последних сил пытаюсь собраться с мыслями, чтобы отвечать на ваши глупые вопросы. А дело всего лишь в том, что по заданию главного редактора — можете у него поинтересоваться — я написала о Забалуеве очерк по типу скрытой рекламы. В зачет выборной кампании. Очерк понравился, и Забалуев пригласил меня к себе на работу. Достаточно этого, чтобы считать, будто между нами роман?

Мурашов смутился.

— Глупо, конечно, но, думаю, на моем месте всякий бы поинтересовался, пусть даже это была всего лишь анонимка… Но слишком уж она вовремя пришла. С разрывом всего в три дня.

— Я ничего не понимаю…

— Вот и я тоже подумал, кому понадобилось впутывать в это дело Юрия Иннокентьевича? Якобы он нанял киллера для того, чтобы убить мужа журналистки Рагозиной только потому, что положил на эту женщину глаз… Ну и так далее. Мы еще смеялись. Всякие письма приходилось получать нашему убойному отделу, но чтобы такого плана… Простите за глупый вопрос.

— Ладно уж, чего там, — отмахнулась я и спросила: — Теперь я могу идти домой?

Кажется, он предложил довезти меня, но я была уже по горло сыта контактами с нашими внутренними органами, так что предпочла доехать до дома на такси.

Дома я с ходу прошлась по комнатам, словно могла отыскать в своей квартире кого-нибудь постороннего или неожиданно прибывшего гостя, но нашла лишь Галочку, спящую в детской. Она даже не разделась. Наверное, ждала меня, а потом сон ее сморил.

Бедная девочка! Конечно, ее беда по сравнению с моей всего только маленькая бедка, но и у моей младшей, похоже, в жизни не много хорошего. Я сняла с нее джинсы и прикрыла ее пледом.

— Леночка, — встрепенулась было она, — как дела?

Как могли быть мои дела?

— Спи, утром поговорим, — успокаивающе произнесла я; мне было не до разговоров. Хотелось остаться одной.

Сестра покорно заснула. Я взяла сигареты, хотя обычно не курила, держала для своей подруги Шурика, пепельницу и села в кухне за столом.

В доме было тихо, как бывает лишь глубокой ночью. Я скользнула взглядом по часам — половина четвертого. Голова была тяжелой и будто забитой всяким мусором, но спать не хотелось. Может, выпить?

Я достала из холодильника початую бутылку водки, с полки хрустальный бокал, налила и залпом выпила половину. Странно, что обычно я запиваю водку чем-нибудь, в противном случае она встает в горле колом, но на этот раз спиртное проскочило как вода. И зажженная сигарета воспринялась как привычная, не заставила меня кашлять… Все происходило так, будто я в один момент стала другим человеком потому, что этого требовали обстоятельства моей жизни.

Значит, вот как обернулась моя ломка. Так я назвала собственный поступок, мне несвойственный. Тот, когда я уступила домогательствам Забалуева и сделала то, чего прежде никогда не делала.

С другой стороны, что-то здесь было не так. Вместе с капитаном Мурашовым я чуть было не поверила анонимному письму, будто Забалуев ради меня мог пойти на убийство. Здесь дело даже не во мне. Забалуев вовсе не дурак, и он мог понять, что та ночь между нами оказалась для меня вовсе не позором, а потрясением, открытием меня самой как женщины.

Наверное, и для постели, и для жизни мне просто нужен был мужчина постарше, тот, кто бы понял меня и в какой-то момент сумел бы подчинить, забрать под свою власть, где я бы могла предстать совсем другим человеком, раскованным и свободным.