Читать интересную книгу Пропущенный мяч - Пол Бенджамин

— Ирония судьбы в том, что даже после смерти Джордж продолжает навязывать нам свою волю.

— Знаю. Но это временно. Главное, что я теперь верю в себя и верю, что все уладится.

— Я тоже.

— И когда все закончится, я буду любить тебя так сильно, Макс, что мы наверстаем те годы, что прожили зря, не зная друг друга. Я буду готовить еду, шить и вязать, рожу тебе детей и буду заниматься с тобой любовью каждый раз, когда ты посмотришь на меня.

Она говорила так горячо и серьезно, что я не выдержал и рассмеялся.

— Твоя речь совсем не похожа на речь женщины, освобожденной от супружеского ярма.

— Наоборот. Только свободная женщина может выбирать. Нужно быть свободной, чтобы узнать, чего хочешь. Не моя вина, если все, что я хочу — это ты. Я сделала свой выбор. Я хочу, чтобы ты был моим мужчиной.

— Я буду твоим мужчиной, — сказал я. — А ты будешь моей женщиной. Но это не означает, что ты обязана стирать мои носки. Мы пойдем в прачечную мистера Вэй на углу нашей улицы. Он нуждается в постоянной клиентуре.

Через десять минут мы сладко спали. Наши руки и ноги переплелись, и прежде чем провалиться в сон, я подумал, что мы отныне образуем единое целое. Этой ночью нам хотелось верить, что мы не можем существовать по отдельности. Где-то далеко часы пробили пять утра.

18

Проснулся я в девять тридцать. Вспомнив, где я нахожусь и что произошло ночью, я увидел, что Джуди ушла. Она решила избежать ситуации «а на следующее утро…». Было слишком рано выяснять отношения, и ей нужно было время, чтобы разобраться в себе. В первую минуту ее отсутствие меня огорчило, но потом я понял, что так лучше. Удивительно, что после такой короткой и бурной ночи я чувствовал себя отлично. За последние дни я исчерпал весь запас сил и прикидывал, сколько ударов и бессонных ночей выдержит мое тело, прежде чем сломаться. Мне было тридцать три года, обычно я чувствовал себя на двадцать, но знал, что однажды проснусь и обнаружу, что перешел в «зрелый возраст». Эта неумолимая перспектива пугала меня, я хотел подготовиться к ней заранее.

Я принял душ, натянул джинсы и свитер и приготовил роскошный завтрак — фруктовый сок, взбитые яйца, тосты. Пальчики оближешь! В десять пятнадцать, сидя за столом в гостиной, я смаковал вторую чашку кофе и читал книгу Донна «Благочестие», которую накануне читала Джуди. Я не открывал ее больше десяти лет, и теперь она вновь потрясла меня. Один отрывок произвел на меня особое впечатление: «Во чреве матери мы завернуты в саван, который растет вместе с нами с момента зачатия, и мы входим в этот мир, одетые в саван, так как мы приходим искать могилу». На мой взгляд значило, что все мы ходим под неусыпным оком смерти и нет никакой лазейки, чтобы ее избежать. Выражение «найти свою смерть» не имеет смысла, смерть находится в нас с самого начала. Лазейки нет. Это я понимал. Я перебирал в уме эти мысли, когда раздался звонок в дверь. Я включил интерфон и спросил, кто там. Ответил голос Чипа Контини. Интерфон работал плохо, и я с трудом понимал, что он говорит. Как будто он был за тысячу километров посреди пустыни в разгар бури, как в старом фильме «Король Лир». Я понял одно — он хотел срочно меня видеть.

Я ходил по комнате в ожидании, пока лифт поднимет Чипа на девятый этаж и он позвонит в дверь. Я думал, что он хочет поговорить со мной о предстоящем суде или о нашей беседе с его отцом. Скорее всего речь пойдет об отце, решил я. Он постучал быстро и нетерпеливо — я открыл дверь, но не успел даже поздороваться. Он влетел вне себя от бешенства, толкнул меня и послал к черту.

— Сукин сын! — крикнул он. — Я убью тебя своими руками!

Он грозно придвинулся ко мне, я отшатнулся.

— Сядь и успокойся, Чип. Я не стану с тобой драться, даже если ты сгораешь от желания. Садись и объясни, что происходит.

Мои слова остановили его, но не уменьшили ярость. Раньше я никогда не видел его таким. Он был не в силах справиться с бушующим внутри ураганом. Впервые в жизни он столкнулся с сильными эмоциями. Я с трудом узнавал старого университетского товарища.

— Мой отец, — произнес он с лицом, пылающим от гнева, — мой отец умирает. Ты виноват в этом Макс, ты убил его.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Сядь и начни сначала. Я выслушаю твои упреки, если твоя речь будет более связной.

— Клянусь, Макс, если он умрет, я вернусь и убью тебя своими руками. И мне безразлично, что будет потом. Я убью тебя, клянусь, я сделаю это.

Я потерял терпение и закричал на него, как пьяный фермер кричит на свою собаку, и приказал сесть на стул. Резкий крик ошеломил его — он застыл, раскрыв рот. Я крикнул еще раз, и Чип сел. Я принес из кухни стакан и плеснул в него виски. Он сидел не шевелясь, будто в трансе.

— Выпей для начала, — сказал я, протянув ему стакан. — Потом поговорим.

Он проглотил виски, но алкоголь никак на него не подействовал.

Он был не в себе, и реакции были ненормальные. Тело Чипа было напряжено, как часовая пружина, а мозг был охвачен такой безумной тревогой, что испускал почти ощутимые флюиды. Я понял, что он на грани срыва. Чип был в том же костюме, что и накануне, и небрит. Наверняка ему не удалось нормально поспать за последние сутки.

— Валяй рассказывай, — сказал я. — Когда я вчера расстался с твоим отцом, он выглядел вполне здоровым.

— А теперь нет, — прошептал Чип жалобно. — Он лежит в кислородной камере в Леннокс Хиллз Хоспитал и умирает.

— Прекрати повторять одно и то же, — оборвал я его. — Я знаю, что он умирает, ты уже сказал мне об этом. Расскажи лучше, что произошло.

— Это случилось после твоего ухода. Мы поспорили с ним. Это была ужасная ссора, хуже всех предыдущих. Крики, оскорбления с обеих сторон. В какой-то момент мы немного успокоились, решили уйти из офиса пораньше и сесть на поезд в Вестпорт. В лифте с ним случился сердечный приступ. — Чип остановился и поднял на меня глаза, полные слез. В них читалось такое отчаянье, что я не выдержал и отвернулся.

— Это твоя вина, Макс. Ты не должен был просить меня устроить вашу встречу.

— Из-за чего произошла ссора?

— Я хотел знать правду. Я хотел знать, почему мой отец лгал мне.

— И он сказал тебе правду?

— Частично. Об остальном я догадался сам.

Выговорившись, он слегка расслабился. Ярость сменилась мрачным фатализмом. Когда описываешь события, которые остались в прошлом, они становятся более далекими и не столь ужасными. Их надо принимать как есть, потому что повлиять на них уже нельзя. Я сказал:

— Это ты познакомил Чепмэна с твоим отцом, верно?

Чип качнул головой:

— Я не хотел. Но Джордж настаивал. Ему очень хотелось познакомиться с отцом. Он был очарован властью в любых ее проявлениях и хотел приблизиться к ней. В итоге я уступил и пригласил их обоих поужинать в Вестпорт.

— Джуди тоже была там?

— Нет. У них с Джорджем был тогда не самый хороший период. Они практически не появлялись вместе.

— Ты знал о Брилле в то время?

— И про Брилля, и про других. Джордж доверял мне и любил рассказывать о своей личной жизни.

— Какие чувства он испытывал к Джуди?

— Он ее ненавидел. Причем до такой степени, что иногда, казалось, готов был ее убить. Джордж был моим другом, но я не всегда понимал его. В нем было что-то жестокое, нечеловеческое. Он часто нанимал детективов, чтобы следить за женой и знать, с кем она спит. Это было бы логично, если бы он намеревался развестись, но развод не входил в его планы. Он объяснял, что просто собирает доказательства. Я не слишком хорошо понял, что он имел в виду.

— Что ты думаешь о Джуди?

— Я думаю, она хорошая женщина. Возможно, слишком слабая, но ей приходилось выдерживать много неприятных вещей. Не знаю, как она могла выносить его так долго.

— Считаешь ли ты, что она способна убить Чепмэна?

— Нет. Она никогда не смогла бы это сделать.

Я протянул ему сигарету, но он отказался. Я прикурил и спросил:

— Во время первой встречи Чепмэн и твой отец говорили при тебе о пари?

— Нет. Это был чисто светский ужин. Ничего важного. — Он остановился и в замешательстве посмотрел на меня. — Почему они должны были говорить о пари?

— Твой отец ничего не сказал тебе вчера?

— О чем?

— У меня екнуло сердце — отец Чипа скрыл от него самое существенное. Тогда я выдал ему все, что рассказал Джуди прошлой ночью. Чип воспринял новость гораздо хуже нее. У него буквально отвисла челюсть, когда я объяснил ему смысл пари, заключенного между Чепмэном и старшим Контини. Когда я закончил, он вскочил и зашагал по комнате, не произнося ни слова. Что бы там ни было, но Чип не был подготовлен к такому удару. Я приоткрыл перед ним двери в ад.

— Отец сказал, что речь шла о бизнесе, — сказал он спокойнее, — но я не знал, на что он намекает. — Чип сел на диван, снял очки и спрятал лицо в руках. — Не могу поверить в такое коварство, — повторял он снова и снова, — не могу поверить.