Читать интересную книгу #Меня зовут Лис - Ли Виксен

В горных тружениках было гораздо больше энергии, чем в крестьянах на равнинах. Они чаще смеялись, обнажая белые крепкие зубы – и сеть морщинок от яркого солнца разбегалась от уголков глаз. Это были люди, не знавшие ужасов войн.

У них были свои обряды приветствия гостей, и их хлебосольность поражала меня. На стол выставлялись окорока, копченые в дыму, баранье жаркое, салаты из редиса и репья (кто бы мог подумать). Вино из горного винограда и хмельные кваски. Чистейшая родниковая вода и хлеб из житицы. Об этом странном злаке я узнала от Атоса.

Своих лошадей мы продали еще в первой деревне. Дороги тут были слишком крутые для них. Местные жители бодро покоряли вершины на мулах, но такой вариант гордый Атос даже не рассматривал. Так что, расставшись с моей Калио и жеребцом Атоса, мы продолжили путь пешком.

На одном из взгорий мы проходили прекрасное поле, по которому волнами пробегал ветер. Упругие растения с крепким стеблем и множеством красных мелких соцветий, идущих от основания до верхушки, заполняли все поля сколько глаз хватало.

– Не думала, что горцы и цветы выращивают, – произнесла я. Нежные красные лепестки развернулись к солнцу, словно следили за ним. Подобные цветы хорошо смотрелись бы даже в букетах.

– Это не цветы. Смотри. – Атос наклонился и сорвал что-то. Он протянул ладонь, и на ней я увидела почти круглое и приплюснутое зерно, довольно крупное, с боб величиной. Посередине странного зерна шла неглубокая выемка. – Это житица, горный хлеб. Культура, которая цветет и плодоносит одновременно и круглогодично. Правда, лишь на определенной высоте. Поэтому внизу ее не выращивают. Иначе крестьяне могли бы кормить все Королевство.

Я взяла зерно в руку. Оно было упругим, приятного желтого цвета:

– Житица… Знаешь, похоже на кофейное зерно.

– Ты знаешь, что такое кофе? – Гардио, отставший на прошлом склоне, наконец, догнал нас.

– Да, я даже пила его в замке.

– В замке? Ты жила в замке?

– Да, и играла на клавесине, – добавил Атос. – А теперь, если позволите дамы и господа, пойдем дальше.

Так состоялось мое странное знакомство с житицей. Именно тогда я впервые задумалась, как легко странный чудак Гардио вошел в наш, как мне казалось, прочный союз. Он не нарушал идиллию, а только придавал ей своего рода пикантность, периодически подначивая то меня, то Атоса. Он был старше, но никогда этого не показывал. Богаче, но молчал об этом. Единственное, чем он гордился, было рыцарство – и это единственное, в чем Гардио был фальшив от и до. Он не был посвященным рыцарем, не был храмовником, однако чтил кодексы чести и постоянно твердил о них с видом человека, имеющего на это полное право. И если я пыталась подловить его на лжи, Атос резко обрывал меня – тайны Гардио решено было не трогать, и мне пришлось смириться.

Несмотря на наши обоюдные недомолвки и его презрение к моей женственности (или, вернее, к ее отсутствию), мне было жаль расставаться с новым товарищем. Я знала, что наше совместное путешествие почти завершено. Впереди была лишь пара деревень, а за ними – дорога по другую сторону гор Хаурака – неизведанный север. Там меня ждала башня. Но это почти не занимало мои мысли. Кто знал, может, Атос просто соврал о том, что видел этот сказочный лес с лисами. Мы больше не говорили о башне, просто шли к ней, наслаждаясь дорогой.

В новой деревне, предпоследней по подсчетам Атоса, мы обнаружили на центральной улице очень неприятную картину. Похоже, собирались кого-то вешать. Самосуд был обыденностью для горцев, так как в деревнях не было никаких стражников или законотворцев. Здесь любое преступление рассматривал староста и собрание поселян. Нечто вроде суда происходило и сейчас. Поэтому принять нас на постой не могли до тех пор, пока процесс и казнь не будут свершены.

Бледный мужчина преклонных лет с сальными волосами и бегающими глазами стоял на деревянных мостках под крупной липой. Вокруг, кажется, собралось все население деревни. Другой мужчина, на мой взгляд, мало отличавшийся от преступника, зачитывал приговор. Как выяснилось, муж заподозрил жену в измене и убил ее «кяткой». Орудие убийства находилось тут же. Странный железный инструмент с затупленными когтями – напоминавший по форме лапу животного с растопыренными пальцами. От Атоса я уже знала, что такие кятки используют при сборе житицы – им «прочесывают» растение снизу вверх, собирая зерна. Я даже представить себе не могла, как долго надо было бить человека таким «оружием», чтобы лишить его жизни.

Обвиняемый не отпирался, он просто молил своих земляков о снисхождении. К тому же, по его словам, неверность жены была мнимой, и худшим наказанием для него стали муки совести.

– Кошмар, – буркнул Гардио, стараясь не смотреть на мостки и липу, на которой уже готовили петлю. – Это варварство. За убийство по страсти отнимать жизнь у преступника, который раскаялся и даже не пытался бежать.

– Он убил свою жену, – заметил Атос в своей обычной немногословной манере. – Родного и близкого человека, доверявшего ему. По-моему, все просто – смерть за смерть. Весьма справедливо.

Они стояли слева и справа от меня – один был жесток, а другой хотел милосердия. Я на секунду почувствовала себя душой, за которую борются демон и ангел. Правда, мои друзья не боролись и вообще вряд ли обращали на меня внимание. Именно поэтому я должна была что-то сказать. А мне так хотелось походить на Атоса.

– Убить самого близкого человека, не ждущего удара, – подло. Он заслужил смерть.

Во взгляде, который кинул на меня Атос, почему-то читалось не одобрение, а скорее тревога. Но я не обратила на это внимание и во все глаза разглядывала деревенских жителей. За толпой в отдалении от нас стояла весьма странная пара. Женщина с маленьким мальчиком, державшим ее юбку. Сомнений не было: они оба были с Заокраины.

Бывшее государство, располагающееся за Краем, откуда прибыл Атос, было уничтожено каким-то магическим взрывом многие годы назад. Вот так, за одну ночь. Его народ раскидало по соседним странам, но без дома и без надежды его обрести эти люди быстро стали изгоями. От взрыва образовалось магическое облако, которое накрыло целый народ, наделив их талантом: предсказывать, гадать, создавать амулеты и привороты. Но ни в Королевстве, ни в приграничных государствах никто не любил магию. У нас были свои Поглощающие и Слепящие (так иногда именовали Сияющих, а в отдаленных глухих уголках их звали и вовсе Ослепляющими), и мы не доверяли мистическим искусствам – обычно они вели к смерти.

Внешность заокраинцев (или «ока» как стали называть их после уничтожения страны) была также весьма непривычной для наших земель. Если люди из Края часто, как Атос, обладали пепельной шевелюрой и смуглой кожей, то ока словно умножали эту внешность в десять раз. Эта была южная нация с шоколадной глянцевой кожей и абсолютно белыми волосами.

Женщина и мальчик были лучшими представителями ока, словно срисованные из книг, которые я читала. Одетые в национальные одежды, пестрящие яркими цветами и множеством слоев, обвешанные с ног до головы амулетами, бусами, браслетами и кольцами, – они смотрелись дико в этой горной деревне, словно попугаи среди серых воробьев.

Женщина была уже немолода, но все еще статна и привлекательна. Мальчику было лет пять, а может, и того меньше. Он держался за юбку женщины, словно малыш. Мать и сын ока в таком месте? Взгляды их были прикованы к одной точке. Внезапно послышался резкий хруст.

Я против воли повернула голову и тут же пожалела об этом. Убийца уже качался под липой на короткой пеньковой веревке. Обошлось без длительных мучений – когда его столкнули с помоста, он повис, а петля сломала шею. Зрелище было неприятным и в чем-то неправильным. Я, разозлившись на себя, снова посмотрела на ока, но те уже были довольно далеко от места казни. Женщина с мальчиком направлялись к выходу из деревни, тому, через который мы должны были пройти после отдыха и ужина.

У липы задержался только один селянин. Я не поверила своим глазам, но он покупал кятку, которой убийца совершил свое преступление. Он уверял старосту-судью, что инструмент еще неплох – и послужит ему. Я лишь покачала головой: у горцев, видимо, совершенно другие понятия о смерти. Мне пришлось догонять Атоса и Гардио, уже нашедших нам кров на ближайшие часы.

* * *

Старосты в горных селениях звались главоочами. Именно в дом местного главооча мы и направились вместе с его пухлой и жизнерадостной женой, пожелавшей «захватить интересных путников» именно для своего стола.

Она рассадила нас и начала заставлять глиняными блюдцами и горшками грубую столешницу, покрытую льняной скатертью. Как по волшебству перед нами возникли суп из житицы, мясное рагу с горным водянистым картофелем, пирожки, жаренные в виноградных листьях, и много ароматного чая с лавандовым цветом и медом для сладости. Сам хозяин дома вошел чуть позже, вздыхая: