и реальностью его поразило.
Во-первых, в пещере — а он все-таки находился в пещере — оказалось светло. Стены, ярко-белые, кое-где с желтоватыми и зеленоватыми потеками, поднимались к потолку гладкими столбами и выростами удивительно органических форм. А совсем сверху, в щель на потолке, ярко светило солнце. По сторонам длинного узкого зала от этого яркого света лежали такие же яркие, насыщенные синие тени. На этом фоне особенно грязной казалась куча еловых шишек и веток, на которых Тарик лежал — между прочим, совершенно голый.
Ну да, об этом надо было догадаться раньше: одежда оборота не пережила. А он почему-то не подумал. Впрочем, если бы план удался, всем было бы плевать, в каком виде великий герой Таарн Сат принял человеческий облик.
Напротив кучи еловых веток стояла самая красивая женщина, которую Тарик когда-либо видел. Сильное, волевое, широкоскулое лицо — не как у кукольных красавиц, которых показывают по телевизору; оно казалось мощным, живым. Густые, царственные брови, изогнутые над яркими, как звезды, яростными глазами непривычного темно-синего цвета — собственно, в первую секунду он решил, что это не ее собственный окрас, а просто густые тени.
Таария тоже выглядела сильной и волевой — за то и понравилась Тарику при первой же встрече — но эта тетка дала бы ей сто очков вперед.
А она правда выглядела не девушкой, теткой. Лет тридцати, наверное. Поэтому довольно странно смотрелась детская прическа: просто отпущенные, никак не уложенные косы. А еще более странно — какие-то лохмотья вместо нормальной одежды, в сочетании с множеством украшений из золота и кости, как будто она ювелирную лавку ограбила. Нет, не ювелирную лавку, скорее музей! Уж на что Тарик не разбирался в украшениях, а это и ему было ясно.
Человеческий облик драконицы? Или Узурпаторша Неба затащила его куда-то в Проклятые земли, здесь его отбили дикари, и это дикарская воительница? Настолько дикарская, что не говорит на языке Цивилизации?
На лице женщины появилась усмешка: видимо, Тарик не сумел скрыть своего восхищения и ошарашенности. Это помогло ему чуть овладеть собой. Останься тетка совершенно равнодушной, он бы мог принять за чистую монету, что она и правда какое-то там высшее существо. Но ее реакция позволила ему собраться. Ага, значит, как бы она ни презирала людей, а мужское внимание все равно замечает. Может быть, не ценит, но — замечает.
Последнее время Тарик очень много (и довольно цинично, как ему самому казалось) думал на тему отношений мужчин и женщин, так что не преминул отметить этот момент.
— Кто ты? — вновь повторила она, и на сей раз Тарик понял. — Ты Темный, но плетешь чары. Что за секретом… — и дальше опять какая-то хрень, но по контексту Тарик решил, что это «ты владеешь» или «ты пользуешься».
— Во-первых, я почти ничего не понял, — сказал он. — Во-вторых, кто вы такая, чтобы я отвечал на ваши вопросы?
Кажется, этот ответ женщина разобрала. Еще более кривая усмешка пересекла ее лицо. Она не сделала ни единого жеста, пальцем не пошевелила, но Тарик тут же ощутил, как словно бы тысячи тонких нитей врезались в его тело, отзываясь дикой, невероятной болью. Он зароал, не усидел на месте; кажется, даже обмочился: когда какое-то невероятное время спустя он пришел в себя, вокруг было мокро. Но его также заодно и вырвало, поэтому по запаху разобрать не получалось.
А ему-то казалось, что хуже агонии, которую он пережил, когда начало меняться его тело, ничего и быть не может! Какое прискорбное отсутствие воображения.
Он в страхе — ха, ему казалось, что он перестал бояться, какой идиот! — посмотрел на свои руки, ожидая увидеть кровавое месиво и ошметки кожи. Но руки выглядели обычно. Пальцы только дрожали.
— Я — боль, — сказала женщина. — А теперь — отвечай.
Тарик прикрыл глаза. Ладно, пусть, пусть он боится. Главное, не показывать страх. Тогда сожрет уж точно.
Теперь он уже совершенно не сомневался, что это драконица. В Проклятых землях, конечно, тоже были маги, но ни один человеческий маг не сумел бы причинить ему боль магией без единого движения пальца, даже амулет или другой артефакт не активировав.
А еще то, что она его не покалечила и даже позаботилась, чтобы он не простудился (еловые лапы!) показывает, что он ей пока что нужен. Хотя бы как источник информации.
— Я готов сотрудничать, — сказал он. — Я буду отвечать. Но я вас плохо понимаю. Понимаю. Плохо. Вы меня — понимаете? Вы читаете мысли?
— Боль лучше, — фыркнула женщина. — Проще.
— Так не пойдет! — Тарик лихорадочно искал, что бы сказать, чтобы убедить ее. — Я читал, да, когда больно, человек не может врать, и я тоже не умею врать, когда больно, меня к этому не готовили, но я и так вам все скажу… вы же против Дракона, так? В смысле, нашего Дракона? — он поморщился, когда вынужден был сказать «нашего». — Вы его убили? Или хотели убить? Я тоже хотел его убить! Я помогу вам. Но мне нужно знать, что происходит! Понимаете? Иначе я не смогу вам помочь!
— Помочь? Ты? Мне?
Она сделала шаг к нему и наклонилась, так, что одна ее черная шелковая коса скользнула с плеча и задела колено Тарика. Он сглотнул и чуть было не отодвинулся, но выдержал ее взгляд.
— Я. Вам.
Женщина улыбнулась снова, сардонически.
— Вас отогнали человеческие маги, — сказал Тарик, стараясь, чтобы его интонация была уверенной. Вытер подбородок, это чуть помогло. — Они были слабее, но их было много. У них был маготех. Я в нем понимаю. Я вам много, много могу рассказать.
— Ты детеныш. Темный.
Тарик заспорил:
— Я вовсе не темный! Я много знаю. Вы видели, как я превратился? Это моя личная разработка. Никто меня этому не учил.
— Ты темный, — повторила женщина, закатив глаза. — Не обманывай. Нет магии.
Тут Тарик наконец вспомнил из школьного курса, что во времена, когда маги и немаги объединялись в общие кланы, простолюдины назывались «темными», а аристократы «яркими» — они уже тогда окрашивали волосы, но не в специфические клановые цвета, а кто во что горазд.
— Да, магии у меня нет. Тем интереснее, как я смог этого добиться, правда? — спросил Тарик. — И чего еще добьюсь, если буду работать на вас.
Он снова почувствовал, как в тело врезаются