— Ты как? — спрашивает.
— Слишком хорошо, — задыхаясь, отвечаю.
Он продолжает меня ласкать, задевая самые чувствительные точки на моем теле. Я плавлюсь в его руках.
Мой телефон вибрирует в сумке, которая упала на коврик у сиденья. И это немного отрезвляет.
— Подожди, — останавливаю его. — Подожди. Нам надо поговорить, — пытаюсь привести свои мысли в порядок. Но это сложно. Сложно взять себя в руки, когда я, наконец, его увидела, почувствовала и поняла, что он так же по мне скучал, как и я.
— Угу, — говорит, но снова тянется ко мне.
— Мак, — прошу его, перехватывая руки. — Это серьезно.
— Говори, — его голос хрипит.
— Все так сложно, — всхлипываю, прижимаясь к нему. — Я так тебя ждала. Искала.
— Я не мог раньше.
— Знаю, — шепчу, все еще никак не могу перестать вдыхать и наслаждаться таким родным запахом. — У меня жуткий день сегодня.
Мысли крутятся. Жалят. Не дают покоя.
— Отца арестовали, — отстраняюсь от него, заглядывая в глаза. — Ты можешь помочь?
Я вижу, как он застывает. Как его лицо становится непроницаемым. Невозможно прочитать, о чем думает. Если только что в его глазах светилась нежность, то сейчас…
Молчит, чуть нахмурив брови.
— Ты же работаешь в этой сфере, — вглядываюсь в его лицо. — Вы же как-то связаны с заданием, — я пытаюсь ухватиться за ниточку мысли. Ведь есть надежда, что он сможет помочь моему отцу. — Ты же можешь что-то сделать?
— Нет, — отворачивается к окну.
Мне только что было жарко. А сейчас окатило холодом и разочарованием. Давлюсь воздухом.
— Нет? — переспрашиваю я, надеясь, что ослышалась. — Ничего не сможешь сделать?
— Я не касаюсь этой части работы. Но даже если бы и мог, то посодействовал бы. Он преступник, — смотрит на меня. Его голос звучит уверенно. Без капли сомнений.
— Он мой отец, — с трудом сглатываю ком. Кажется, горло сжали тисками.
— Он тебя хотел выдать замуж за такого же преступника, — от него веет холодом.
Мой пульс зашкаливает, щеки горят.
— Это не важно, — качаю головой. — Сейчас уже не важно, — разочарование пробирается под кожу. Я, наверное, ждала его сочувствия, а не отстраненности.
— Важно все, что касается тебя, — снова хочет меня обнять, но уже отстраняюсь я. — Рената?
— Не трогай меня, — собираюсь с силами и перебираюсь обратно на пассажирское сиденье.
— Я приехал за тобой, — смотрит на меня.
Только вот я уже не могу посмотреть ему в глаза. Мне больно. Обидно. Я ничего не понимаю.
— Я никуда с тобой не поеду, — цежу сквозь зубы.
— Не глупи, — снова тянет ко мне руки.
А у меня внутри борьба. Все на разрыв. Я злюсь на него и в тоже время хочу, чтобы вот так притянул к себе и никогда больше не отпускал. Но как это возможно?
— Я с тобой никуда не поеду, слышишь? — говорю, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься, и дергаю за ручку двери, выпрыгиваю из машины.
Поправляю одежду, волосы. Меня колотит. Я еле стою на ногах. Дурно, тошно. Земля будто из-под ног уходит. Хватаюсь рукой за машину.
— Да подожди ты, — он тут же оказывается рядом. — Я сказал правду, что думаю. И как бы поступил. Я не собираюсь тебе врать и обещать невозможное, — перехватывает мои руки.
— Уезжай, — отталкиваю его, собрав последние силы. — Уезжай и больше никогда не появляйся здесь, — всхлипываю. — Как ты можешь быть таким? — поднимаю на него взгляд, хочу зацепиться хоть за что-то, что подсказало бы мне, что он изменит свое решение.
Он замирает. Черты лица становятся резче. Отступает на шаг.
— Ты уверена? — желваки ходят ходуном. Взгляд темнеет.
— Уверена, — кидаю. — Уезжай.
— Рена…
— Все! — поднимаю руки вверх, чтобы не смел ко мне прикасаться.
Слезы закипают в глазах. Его шаг ко мне.
— Я буду кричать!
Он отступает. Шаг. Два. Стоит пару секунд, словно решает, как быть дальше. Словно борется сам с собой. Но я не собираюсь ему помогать. Не сейчас.
И развернувшись, садится в машину.
Когда джип скрывается из вида, я даю волю своим эмоциям. Оседаю на только пробившуюся траву и реву. Реву так, будто что-то окончательно сломалось в моей жизни. Во мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 18
Рената
— Рената? — доносится голос подруги.
Мы после лекций решили зайти в кафешку. Вернее, они решили, а я поплелась по инерции с ними. Домой нет желания идти.
Мама… мама слетела с катушек. Ее любимым занятием стало поглощение красного вина.
“— Ничего ты не понимаешь! — заявила она мне на днях, когда я ее упрекнула в частоте принятия “лекарственной дозы”, по ее же словам. — Я страдаю. Мне очень не хватает Игоря. Это ты бесчувственная. Тебе будто плевать, что отца все еще не выпускают”.
Я бесчувственная… да. Может, она и права. Потому что мне кажется, после того дня, когда из-за моих же слов Макар уехал, я перестала чувствовать что-либо.
Вернувшись домой после той встречи, я долго стояла под душем, пытаясь понять, что я наделала.
— Рената? — меня снова тряхнули за плечо.
— М? — натянула улыбку и подняла взгляд на подруг.
— И долго ты будешь в своих мыслях? — спрашивает Катя.
А то, что я прогнала Макара, никому не сказала. Хватит мне того, что я сама себя считаю полной идиоткой.
— Мы заказали курицу. С пастой, — комментирует Леська, когда официант принес поднос с тарелками. Выставляет перед нами на стол.
Мой желудок заурчал. Когда я в последний раз ела? Не помню. Но стоило только вдохнуть запах еды.
Боже, курица…
Тошнотворный ком подкатил к горлу и я быстро выскакиваю из-за стола, несусь в уборную.
Последний раз мне было так плохо, когда меня ударили по голове. Сейчас же меня выворачивает так, будто мое сотрясение вернулось.
Умываюсь холодной водой. Господи, что же так плохо?
Стоило выйти в коридор, как снова подкатила тошнота. Мне нужно на свежий воздух. Поэтому, прикрыв лицо ладонью, стараясь не дышать, пробираюсь к выходу из кафе. А там сажусь на скамейку и, наконец, вдыхаю полной грудью. Боже, кажется, полегчало.
— И что это с тобой? — открываю глаза и смотрю на сидящую рядом Лесю. — М? Давно тебе плохо от запахов? — хмурится.
Молчу. Пожимаю плечами.
— Я просто не завтракала, — отвечаю.
— И как часто ты не завтракаешь? — не сдается подруга.
— Давно уже, — прикидываю.
— Сказать почему? — усмехается. — Потому что тебя мутит по утрам?
Киваю.
— Рената, ты только не смотри на меня как на дуру. Но я тебе задам-таки вопрос. Ты, случаем, не беременна?
Ее вопрос меня шокирует. Я почему-то даже не могла предположить, что это возможно.
— Когда у тебя были последний раз месячные? — логичный вопрос.
— В конце марта. Как раз перед похищением, — стону я, опуская голову на руки.
— Вот же черт, — чертыхнулась Леська. — Так, погнали в аптеку, хотя нет. Сиди. Я сама, — и рванула куда-то.
В моей голове роем закрутились мысли с сумасшедшей скоростью. Я беременна? А если да, то что мне делать?
Спустя минут семь возвращается Леся с небольшой упаковкой в руках.
— Вот, держи. Тебе в туалет. Но, видимо, не в кафешный. А то тебя оттуда только под руки придется выводить. В торговый центр пошли. Давай-давай, — тянет меня за руку и ведет за собой.
Выйдя из кабинки, откладываю тонкую полоску на умывальник. Снова умываюсь. Душно и голова кружится. Леська осталась в коридоре. Должна предупредить Катю, чтобы собрала еду на вынос и ждала нас у кафе.
Беру тест в руки и с замиранием сердца смотрю на результат. Две жирные полоски. Я беременна.
На ватных ногах выхожу в коридор. Леська, увидев меня, кивнула. Словно все поняла.
— Надо искать твоего, — говорит тихо. — Должен же он знать, что станет отцом. Может, тогда прибежит, — бубнит она.
— Не приедет он, — вдыхаю глубже, чтобы не разреветься. Теперь понятна моя плаксивость. Гормоны шалят.
— Это еще почему? — хмурит брови.