Читать интересную книгу Тиран духа - Присцилла Ройал

— Насколько мы знаем, нет.

— После того как мы попрощались, я пошел в обеденный зал что-нибудь съесть. Немного спустя ко мне присоединился барон. Мы договорились назавтра перечитать вместе все показания. Сейчас я припоминаю, что и в самом деле видел няньку. Она вошла в зал и тихонько прокралась вдоль стены, боясь, как бы барон Адам ее не заметил. Он сидел к ней спиной, а я не стал говорить, что она здесь. Наша настоятельница, должно быть, молилась в часовне, — перечисляя людей, Томас загибал пальцы. — Это не считая Ансельма и Ричарда, находившихся в спальне. А знаем ли мы, где были сэр Джеффри и его жена?

— Наша настоятельница упомянула, что видела сэра Джеффри в часовне. Его жена, скорее всего, была у себя, однако, боюсь, она вряд ли могла что-то услышать. Похоже, она уже давно уединилась с кувшином доброго вина.

— Странный способ скорбеть о человеке, который надругался над ней.

— Быть может, это и не скорбь вовсе, а ужас перед убийством так повлиял на ее рассудок.

— Беседу с этой леди нам правильнее будет оставить нашей настоятельнице, поскольку она знает ее лучше, чем мы. — Томас нахмурился: — Однако случившееся с отцом Ансельмом кажется мне странным. Лестница такая узкая, — он поднял взгляд на Анну: — Кто-нибудь выяснил, почему он упал? Возможно, на ступеньках было что-то, обо что он мог споткнуться или поскользнуться?

— Никто ничего такого не говорил, думаю, даже и не смотрел. Что у вас на уме, брат?

— Если он оступился, то, конечно, мог бы удариться головой, но тогда не отлетел бы так далеко. Винтовая лестница слишком узкая. Если бы несчастье произошло на первом повороте, то он мог бы скатиться к порогу, но только не во двор. Если же он упал выше, у самых жилых покоев, то его бы или нашли на лестнице, или он разбился бы насмерть о камни внизу. Так или иначе, невозможно было упасть так, чтобы оказаться чуть не посреди двора.

— Я видела рану. С такой раной ползти он тоже не мог.

— Он приходил в себя? Говорил что-нибудь о том, что с ним случилось?

— Несмотря на все мои усилия, с той минуты, как его нашли, он так и пребывает в беспамятстве. Что же касается деталей, то их немного. Судя по обилию крови, вытекавшей из раны в голове, и по тому, что кровь была совсем свежая, я бы сказала, что наша настоятельница наткнулась на него почти сразу же, как он упал. Вот и все подробности.

— Вы говорите, что боитесь за его жизнь? Какая у него рана?

— Боюсь, пробит череп. Я, как могла, обработала рану снаружи, но вяжущие свойства тысячелистника и очищающие способности вина имеют свои границы. Я не сильна в хирургии, брат, но знаю, насколько сложно определить глубину такой раны. Я искала осколки кости, но не нашла ни одного. Холод помог остановить отек, но не знаю, давит ли рана на мозг. Боюсь, он может умереть, нам остается лишь полагаться на милость Божию. Отец Ансельм нуждается в наших молитвах.

Томас кивнул и отвернулся от сестры Анны. Несмотря на дружбу с первой помощницей лекаря в Тиндале, имелись некоторые вещи, о которых он не мог сказать ей. К этим вещам относилось и то, что он не умел молиться.

— Голова пробита спереди или сзади?

— Спереди. Так, словно он упал лицом вперед.

— Он бы наверняка выставил вперед руки, чтобы смягчить удар, и голова бы не коснулась ступенек. Кто-нибудь поинтересовался, где именно он разбил голову? На этом месте обязательно должна остаться кровь.

— Когда его нашли и занесли в помещение, было уже совсем темно. Как я уже сказала, вряд ли кто-то стал смотреть.

— Тогда, сестра, это должны сделать мы. — С этими словами Томас снял со стены факел и поспешил к лестничному пролету.

Лестница была слишком узкой, чтобы по ней могли одновременно спускаться два человека. Томас передал Анне факел, и она пошла следом за монахом, который медленно шел вниз, осматривая каменные ступени и стену. Много времени им не понадобилось.

— Это произошло вот здесь. Видите? — Томас только что завершил первый полный круг ниже жилых комнат. Теперь он стоял, показывая на стену.

Анна посмотрела назад.

— Тогда он должен был споткнуться на самом верху, но я не заметила никакого порожка, ничего, из-за чего он мог бы упасть.

— Мышь перебежала дорогу? Или, может быть, его напугала крыса. — Томас опустился на колени, не сводя глаз с кровавого пятна на стене, потом внимательно осмотрел ступени выше и ниже этого места.

— Так, говорите, он потерял много крови?

— О, да, — сказала она, тоже становясь на колени, Томас же переместился ступенькой ниже, чтобы освободить ей место. — Мне кажется, я понимаю, к чему вы клоните. При такой ране здесь должно было быть гораздо больше крови. Но, возможно, если он покатился вниз, вся лестница дальше залита кровью.

Томас выпрямился и знаком велел Анне поднести ближе факел.

— Посмотрите сюда. Как вам кажется, что это вот здесь, на окне?

— Кровь.

Монах перегнулся через каменный створ окна и выглянул во двор.

— Воистину Бог любит нашего святого отца. Если бы ветер не намел приличный сугроб у подножья башни, Ансельм не отделался бы проломленной головой.

— Вы думаете…

— Я подозреваю, сестра, что его выбросили из этого окна. После того как сволокли вниз по лестнице.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Барон закрыл глаза.

Глядя на него, Элинор озабоченно нахмурилась.

— За Ричардом старательно ухаживают, отец, — сказала она.

Отец молча посмотрел на нее. Глаза его потемнели от усталости и беспокойства, а морщины сделались глубже обычного.

— Сестра Анна говорит, что у него нет жара, и что сегодня утром он попил немного вина пополам с водой.

— Дочка, я не сомневаюсь ни в твоих словах, ни в умении сестры Анны ходить за больными, но скажи мне, если сама знаешь ответ: почему Богу было угодно проклясть меня? Я не смог защитить ни своей семьи, ни своих слуг, ни гостей. Из крепости, куда насильственной смерти путь заказан, этот замок превратился в ее приют. Сначала Хьювел, человек, которого мне теперь будет не хватать, погибает по несчастной случайности. Потом кто-то прямо под моей кровлей подло убивает Генри, и моего сына обвиняют в убийстве. Отца Ансельма постигает печальная участь, а теперь еще мой любимый внук снова слег в постель. Какой чудовищный грех я совершил? Ты, женщина, стоящая так близко к Богу, как мне, старому вояке, и не снилось, — можешь ты мне это сказать?

— Иов не грешил.

— Иов был святой. Я — нет. — Адам потер руками глаза. Под ними виднелись круги темно-свинцового цвета.

— Я верю, что Ричард поправится, а брата признают невиновным. Смерть Хьювела — несчастный случай. Такое может произойти в любое время и с каждым. Никто не мог предвидеть заранее, что Генри окажется заколот, особенно вы, и мы сами еще точно не знаем, что именно приключилось с отцом Ансельмом. Это тоже вполне мог быть несчастный случай. — В последнее сама она нисколько не верила.

Адам грохнул кулаком по столу.

— Ваше дело верить, настоятельница Элинор, моя же обязанность более земного толка: оберегать всех в стенах Вайнторпа. И с этой задачей я не справился. Что же до несчастного случая с моим духовником, то не держи меня за дурака. Я говорил с братом Томасом, и у него нет ни тени сомнений, что бедняге сначала размозжили голову об стену, а потом выкинули из окна, чтобы довершить содеянное. — Он горько усмехнулся: — Ты, конечно, согласишься с суждением человека, которого только что превозносила до небес?

Элинор ничего не ответила, ожидая, пока гнев отца выплеснется и пламя само собой утихнет. Молчание — самый мудрый ответ женщины, пока мужчина не остынет в своем порыве и здравый смысл не воцарится снова в его душе, сказала ей однажды тетя. В такие минуты мужчине свойственно гоняться за мухами с топором, о чем он потом может сколько угодно жалеть.

— Да, я безоговорочно ему верю, — наконец произнесла она извиняющимся тоном.

Адам фыркнул:

— Прекрасно! Пока сестра Анна выхаживала Ричарда, а брат Томас по частям собирал сведения, опираясь на логику пополам с интуицией, ты, полагаю, внесла достаточную лепту в торжество справедливости, молясь, чтобы убийцу нашли раньше, чем моего сына увезут и вздернут на виселицу?

— Вы осмелились, милорд, допустить, что молитва не приближает к цели? В подобном легко усмотреть ересь, — бросила свысока Элинор, чья гордость оказалась изрядно задета. — Может быть, вы расскажете мне, что дал вам допрос тех, кто в ту ночь находился в замке?

Лишь на мгновение она увидела в глазах отца отблески той ярости, которая переполняла ее собственную душу, потом огоньки бешенства угасли, и он ответил уже совсем спокойно:

— Каждому здесь, в крепости, одним из троих моих самых верных слуг был задан вопрос, где он находился в ночь убийства. Выяснилось, что люди были там, где полагалось — или забывшись после кружки-другой, или с женщиной; с женой или с какой-то еще. Точно так же не всплыло ничего, что позволило бы думать, будто кто-то пошел дальше пожеланий душе Генри гореть в аду за несчастье, приключившееся по его вине.