Читать интересную книгу Проклятый год - Джефф Карлсон

Офицер посмотрел вправо-влево, оценивая взглядом возвышающиеся рядом холмы, сел и достал портативную рацию. Рут подалась вперед, чтобы лучше видеть. По левому склону устало спускались сотни людей — плотная масса под яркими лучами солнца, — десятки других собирались в группы вдоль русла реки.

Недавнее покушение оставило в сознании неизгладимый ожог. Разве можно теперь забыть, как пуля ударила в медика до того, как она услышала выстрел? Эта коварная беззвучность запомнится ей до конца жизни.

— Прекрасно! А теперь что? — спросил Гус, пролезая рядом с Рут, чтобы лучше видеть, что творится впереди. — Вот бардак! Кто тут планировал…

— Гус! — окликнул его Уланов, не открывая глаз.

— Почему в нас стреляли? — спросила Рут водителя тоном испуганного, но храбрящегося ребенка. Вместо солдата ответила медсестра:

— Многие люди потеряли все, что имели. — Женщина выглядела одногодкой Рут и тоже давно не была в душе. Грязные каштановые волосы слепились острыми хвостиками. — Теперь хотят поквитаться.

Скорая помощь двигалась вперед по сантиметру. Рут с такой же медлительностью проворачивала ответ в голове.

— Как это?

— Некоторые одержимы местью.

— Но ведь саранчу создала не я! Я хочу ее уничтожить!

— Повстанцы, должно быть, — заметил водитель, бессмысленно газуя на холостом ходу. Он был еще очень юн, растительность покрывала лицо клочками, с подбородка свисала жидкая бороденка.

— Повстанцы, говоришь? — переспросил Уланов.

— Хорошо нас здесь обложили. Если захотят, могут все сраное правительство замочить. — Пацан все газовал и газовал, сжимая рулевое колесо до белизны в костяшках.

Над головой послышался рокот вертолетов.

— Ведь я помочь хочу, — твердила Рут.

— Я имела в виду… — медсестра вдруг замолчала, как сраженный пулей седобородый медбрат.

Сзади, быстро приближаясь и превращаясь в сплошной басовый гул, прокатился по руслу грохот роторов. Машина задрожала. Вместе с ней задрожало сердце Рут. Повстанцы! Лучшей ловушки не придумаешь — создать панику, согнать в кучу все руководство… Гус что-то крикнул, и Уланов потянулся к задней двери. Выпрыгнуть, что ли, захотел?

Два боевых вертолета промчались вдоль русла реки, сделали разворот и вновь загремели над головой. Они прикрывали медлительную колонну грузовиков и внедорожников.

Что-то многовато для одного-единственного стрелка, даже если бы в колонне ехал сам президент! Только расход горючего чего стоит. И как быстро они явились! Вертолеты, очевидно, готовили к вылету еще до вхождения «Индевора» в атмосферу. Рут на мгновение искренне захотелось вновь оказаться в своей маленькой лаборатории на борту МКС.

На этот раз она выдавила из себя смешок.

Чем вызвано это утомленное негодование — ощущением, что тебя предали, крахом иллюзий? Она давно подозревала, что положение на земле не столь устойчиво, как им говорили, немного тревожилась из-за редких сообщений о грабежах и продовольственных бунтах, но если Джеймс когда-либо и намекал на гражданскую войну, этот намек до нее не дошел. Какие еще сюрпризы ждут впереди?

«Скорая» прошла очередной поворот, и перед ними открылась причина затора. По фотографиям, сделанным с орбиты, Рут знала о существовании заставы, но из космоса она казалась небольшой. Теперь ученая с удивлением отметила огромные размеры заслона, хотя сама по себе необходимость в обороне Лидвилла не вызывала сомнений. Еды и жилья не хватало на всех добравшихся до безопасной высоты. Лаборатории и нанотехнический персонал — единственная надежда на лучшее будущее — нуждались в защите.

Рут редко пыталась представить себе жизнь вне орбиты. В этом просто не было нужды. Она привыкла находиться среди избранных. Но теперь перед глазами возвышался защитный вал, в ушах гремел вертолетный гул, а она сидела в медленно ползущей машине скорой помощи.

Если ее сейчас убьют, все усилия пойдут прахом.

Череда гор и впадин проседала между невысоким холмом справа и пологим подъемом, перераставшим в пик Проспект — одну из круглых белоснежных вершин восточнее Лидвилла, слева. В этом необычно низком месте шоссе встречалось с другой дорогой, идущей вдоль реки с северо-востока. Оборонительная позиция, как из учебника по тактике. Пересекающий лощину защитный вал был сложен из каркасов гражданских автомобилей — по три в ширину и в высоту, — с которых сняли покрышки, сиденья, двигатели и электропроводку.

Разноцветное нагромождение металлолома могло не только остановить толпы беженцев на восточном склоне, но и выдержать артобстрел, хотя нападать всерьез, похоже, никто не собирался. И неудивительно. Из проема в стене, который, вероятно, служил воротами, выдвинулся танк. Его толстая пушка нацелилась на другой берег реки, готовая поддержать вертолеты огнем.

У ворот двадцать солдат останавливали машины — пусть ненадолго, но каждую. Что они там делают? Спрашивают пароль? Наверное, да. Иначе как еще опознать чужаков, которые ни внешностью, ни речью не отличаются от своих?

Машины теснились и оттирали друг друга, объезжая танк. Черный внедорожник встал вплотную с «джипом» худого офицера, и тот забарабанил ручной рацией по дверце с тонированными стеклами. Беспомощно и бесполезно ревели клаксоны, но начальственный голос незнакомца перекрывал даже этот шум.

Часовые у ворот взмахами рук пропустили «джип» без малейшей задержки. Водителю даже не пришлось останавливаться. Повинуясь жесту худого, солдаты и «скорой» дали свободный проезд.

…Лидвилл был достаточно живописен и без величественного окаймления из горных вершин. Местный отдел туризма не зря гордился городом.

Центральные районы занимали около двух с половиной квадратных километров пологой, вогнутой равнины западнее нагромождения возвышенностей и каньонов с названиями вроде холм Ковбойский или ущелье Бродячей Кобылы. На востоке напоминающий измятую бумагу ландшафт поднимался до отметки 4200 метров и обрывался резким уступом со стороны Канзаса.

На таких высотах деревья всегда росли плохо, а теперь от них не осталось и следа — все сгорело в печках в первую же зиму. В новом облике Лидвилла преобладал красный кирпич. Небо протыкал белый шпиль церкви. Главную улицу окаймляли два культурно-исторических музея, здание суда и хорошо сохранившийся с 1870 года оперный театр. Низенькие дома и широкий бульвар навсегда сохранили атмосферу городков первых переселенцев. Это впечатление не меняли даже новые постройки, магазины и кафе, командные пункты и штабы местных, федеральных и военных властей и укрепленные мешками с песком, устроенные прямо на тротуарах огневые точки.

Этой исторической реликвии суждено было выжить и стать отправной точкой нового покорения Америки. Рут молча поклялась работать днями и ночами, не щадить себя, чтобы мечта когда-нибудь воплотилась в жизнь. Ради этой мечты люди терпели неимоверные лишения.

Густаво похлопал ее по ноге. Рут откинулась назад и непроизвольно, не обращая внимания на жуткую ноющую боль в сломанной руке, сжала кулаки.

— Ты только посмотри! — воскликнул радист. — Видишь?!

Да, она видела. С уличных фонарей и навесов магазинов свисали красные, белые и синие ленты, за окном промелькнул сооруженный у входа в здание суда помост. Город готовился отпраздновать победу. Невзирая на голод и страх.

— Мы вернулись! — воскликнул Густаво.

Рут лишь кивнула в ответ. Слишком возбужденная, она стремилась не упустить ни одной подробности.

Астронавтка не позволяла себе раскисать в присутствии других членов экипажа.

«Джип» вывел их машину к черному входу в современный отель. Рут удивилась, но тут заметила на стоянке еще одну «скорую». При виде трехэтажного здания непонятно как и когда возникший рефлекс настойчиво подсказывал немедленно укрыться внутри. В здании чисто, тихо, нет толпы. Там — безопасно.

— Майор Эрнандес, — представился худой офицер, пока медперсонал суетился у открытых дверей двух машин скорой помощи. — Предлагаю снять костюмы и пройти медосмотр.

Момент для знакомства был не очень подходящий — кругом царила суматоха, — но майора это не смущало, он твердо посмотрел Рут в глаза, когда та выпрямилась, и коротко кивнул Уланову. Такого явно никакими трудностями не испугаешь, и все же ученая по-другому представляла себе типичного офицера. На форме — ни знаков отличия, ни орденских планок, за исключением тусклой эмблемы в виде пучка дубовых листьев на воротнике. Она вспомнила реакцию часовых — те пропустили их, не отдавая честь. Ну еще бы! Было бы глупо указывать собственных командиров притаившимся на холмах снайперам.

Эрнандес оказался невысок ростом, не выше Рут, но стоял в водовороте белых халатов неколебимо, как скала. Медперсонал с инвалидным креслом, носилками, пакетами для внутривенных вливаний, толкаясь и крича, обтекал майора, как машины обтекали танк на перекрестке.