Очнулась я из-за того, что меня трясла за плечо Ниала со словами:
— Ты где витаешь?
— Везде! — буркнула несчастная «собака на сене» и собралась вылезать из ванны. Тут меня и настигло сообщение:
— Я тебе платье приготовила на ужин. Чтоб ты, значит, не хуже этой лахудры выглядела. Пойдем-ка, надо корсет примерить.
— Примерить кор… сет?.. — вякнула я и, оступившись, нырнула обратно в ванну с головой. Когда я вынырнула, откашлялась и отплевалась, Ниала терпеливо повторила:
— Корсет.
— Да ни за что! — поставила я ее в известность о своих принципах, но старушку сломить было трудно, бабуля попалась старой закваски. Уперев руки в бока, она осведомилась:
— Значит, желаешь Кондрада этой кикиморе на блюдечке с голубой каемочкой преподнести? Она-то вся из себя приличная, а ты?
— А что я?
— А ты похожа на заморыша в мужской одежде! — дала мне оценку Ниала.
— Совсем плохо? — еле сдерживая смех, поинтересовалась я.
— Даже хуже, чем плохо. Вылезай немедля! Будем тебя в приличный вид приводить.
— Мне мой вид и так нравится, — попыталась посопротивляться я для приличия.
— Тебе, может быть, и да, а мужчинам точно нет! — отрезала старушка и, выудив меня, поволокла в комнату примерять платье и доводить до ума мою красоту. В смысле мою красоту до мужского ума, поскольку до моего ее доводить было бесполезно. Я и так знала, что ее не было, нет и не будет, если только рядом со мной бочку приманки не поставят.
Началось все с пытки корсетом. Мое активное сопротивление сему предмету дамского туалета было сломлено массированной атакой Ниалы, вбившей себе в голову, что приличные девушки обязательно должны носить это пыточное устройство. И что в итоге? Новое платье, надетое поверх затянутого корсета, болталось на мне, как на вешалке. Чувствуя себя карандашом в стакане, я с иронией смотрела на расстроенную старушку, матерившую Кондрада почем зря. Оказывается, мой ненаглядный предвидел, что корсет я не надену, и выдал размеры точнехонько без него. Не зря он меня так тщательно ощупывал. Пришлось Ниале смириться и вытащить меня из корсета. Вздохнув с облегчением, я еще раз поблагодарила Кондрада за редкую предусмотрительность. Попрыгав вокруг, старушка снова заставила меня надеть платье, на этот раз севшее как влитое. Успокоившись, Ниала потащила меня к туалетному столику, кликнула парочку служанок, и тут они взялись уже за меня всерьез. Мне делали маникюр, дергали за волосы в надежде сделать из моих кудряшек подобие прически, колдовали над лицом, и все это до тех пор, пока у меня не кончилось терпение и я не взбесилась, заорав:
— Сколько можно надо мной издеваться!
— Красота требует жертв! — сообщила средневековая мучительница. Мне поднесли симпатичные туфельки на маленьком каблучке под цвет платья. Неужели мои страдания подошли к концу?
После того как я обулась, меня подвели к зеркалу во весь рост, и тут я обалдела. Оттуда на меня смотрела абсолютно незнакомая мне девушка с хорошей фигурой, одетая в светло-серое платье с темно-серыми кружевами, оттеняющими цвет глаз. Волосы, поднятые вверх, спускались каскадом завитков, сдерживаемых шпильками с бриллиантовыми головками в виде звездочек. Лицо, практически не тронутое косметикой, приобрело совершенно другое выражение. Я бы сказала — загадочное, если бы это слово не ассоциировалось у меня с чем-то другим. Обрадовало меня и скромное декольте, скрывающее шрам на плече, но подчеркнувшее неизвестно откуда возникшую грудь. В общем, чудеса, да и только.
Пока я потрясенно пялилась на себя в зеркало, Ниала наматывала вокруг меня круги, напоминая кошку, объевшуюся сметаны, и все приговаривала:
— Вот теперь я вижу, почему Кондрад тебя выбрал.
«Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я! Наконец-то ты, грязнуля, Мойдодыру угодил!»[8] — пронеслось в голове, унося оттуда все остальные мысли. Такая идиллия продолжалась недолго. Постоять у зеркала и побалдеть от самой себя мне не позволили. Ниала твердо вознамерилась вывести меня в люди, то бишь к ужину.
Нет, оно ей надо? Я, несомненно, польщена и тронута до глубины души преображением, но разгуливать в подобном виде по замку что-то не очень горю желанием. Но мое мнение, к сожалению, не учитывалось. Без лишних уговоров меня не просто выперли из комнаты, но и отконвоировали к дверям столовой. Около этих самых дверей я и встретилась с Дерриком, который, нимало не смущаясь, окинул меня восхищенным взглядом и выдал куртуазное:
— Леди, вы прекрасны! Могу я поцеловать вашу ручку? Нас, к сожалению, друг другу еще не представили…
Во время этой трепотни он сграбастал мою руку и начал лобызать с превеликим усердием.
Мне страстно захотелось скрутить длань в незамысловатую фигуру из трех пальцев и сунуть ему под нос. Но на счастье лорда, в конце коридора замаячила Кобра, пришлось ограничиться тем, что я наклонилась и прошептала:
— Деррик, если ты немедленно не перестанешь издеваться, то на завтрашней тренировке я выдам тебе личный пропуск в ад!
Лорд не успел договорить свою фразу и застыл над моей обслюнявленной рукой, постепенно вникая в смысл текста. Когда до него дошло, кто перед ним, он все еще не мог поверить и решил удостовериться:
— Илона?
Тяжело вздохнув, я призналась:
— Она самая.
Выпрямившись и не спеша выпускать мою руку, Деррик потрясенно осмотрел меня еще раз и высказал:
— Искренне не понимаю, зачем ты носишь мужской костюм, когда в женском наряде просто неотразима.
— Убью! — зарычав, прокомментировала я его высказывание. Честно говоря, это все, на что меня хватило. В этот счастливый для лорда момент нас настигла мадама, иначе ждала бы его незавидная участь — вместо ужина отправиться на поединок.
— Ах, лорд, как славно, что вы здесь, — защебетала Кобра, даму по соседству при этом демонстративно не замечая. — Не проводите меня к столу?
— Был бы рад услужить вам, леди Мариаса, — вежливым тоном ответил Деррик, — но у меня уже есть спутница на сегодняшний вечер — леди Илона.
— Леди Ило-она? — изумилась Кобра, успевшая переодеться в мерзкое розовое платье с необъятным декольте. — Не может быть! Вы? Леди Илона? Та дикарка в мужском костюме?
— Угу, — злорадно подтвердила я. Заметив, что глазки Кобры начали закатываться, добавила: — За пером не побегу, обойдусь пощечинами.
Шокированная подобной перспективой, леди Мариаса немедленно передумала падать в обморок и, надув презрительно губы, вплыла в столовую. Усмехнувшись, Деррик предложил мне руку и сопроводил туда же, где, галантно отодвинув стул, усадил. Посмотрев на роскошно сервированный стол, я отчетливо поняла, что сегодня останусь голодной: такого количества вилок и ложек я не видела даже в кино. До сих пор мои познания ограничивались тремя столовыми приборами: ложкой, вилкой и ножом. И то я вечно путала, в какой руке и когда положено держать нож. В нашем доме с этим не заморачивались, вполне достаточно было не чавкать, не класть локти на стол и не издавать неприличных звуков. Здесь же одних бокалов было штук пять. Глядя на все это фарфорово-хрустальное великолепие, я затосковала по своей комнате. Зато Кобра чувствовала себя в своей тарелке, простите за каламбур. Забыла сказать, в отсутствие хозяина Деррик занял место во главе стола, мадама уселась справа, ну а меня усадили слева. Так что сидела я напротив нее и аппетита мне это зрелище не добавляло. Про себя я решила не мудрствовать лукаво, смотреть, какими столовыми приборами пользуются остальные участники банкета, и тем самым постараться не выдать свою вопиющую невежественность в вопросах столового этикета. В Лайе я, к сожалению, не обращала внимания, как принцесса управляется этой хренотенью, и сейчас отчаянно об этом жалела.
Тут нарисовался мажордом и отдал приказ слугам, которые засновали туда-сюда, разнося блюда. Мы развернули белоснежные салфетки и положили их на колени. Какой кошмар! Еще немного, и я окончательно свихнусь от торжественности момента. Кстати, еще один довод против замужества с Кондрадом: если все трапезы должны протекать в таком ключе, я вскоре скончаюсь от голода, не успев выучить назначение предметов для зачерпывания или тыканья в тарелку.
Пока вокруг нас носились с супницами и блюдами, Деррик обратился к Кобре:
— Итак, леди Мариаса, что привело вас в Дорсет?
— Разве вас не известили, лорд Деррик? — попыталась расширить разрез глаз мадама. — Через шесть дней назначен бал в честь помолвки Кондрада. И без моего присутствия он не состоится.
О-па! Мне стало откровенно наплевать и на ужин и на этикет. Бросив на меня виноватый взгляд, лорд осведомился у Кобры:
— Я извещен, но какое отношение имеете к этому событию вы?
Да. Мне бы тоже хотелось это знать. Очень хотелось!
Мадама в неописуемом волнении стиснула руки у груди и заявила: