Читать интересную книгу Когда плачет скрипка. Часть 1 - Виктор Дан

Вскоре он заметил, что она меняет позу и поворачивает голову, чтобы ему удобно было расчесывать. «Теперь мы можем без опаски рассчитывать и на поцелуй», – подумал весело и поцеловал жену в шею. Для следующего поцелуя она подставила ему губы…

Потом она хлопотала у электроплиты, готовила ужин для двоих.

Они лежали в постели на двух сдвинутых кроватях. Анастасия положила голову ему на плечо и слушала долгий рассказ Михаила.

– Нет, все-таки ты мне изменяешь! Ты меня уже за женщину не считаешь! – запустила руку под одеяло. – О! Да он уже готов!

– Давно готов, но мы потерпим. Мне с тобой и так хорошо. Врачи не рекомендуют… Да и маленький уже бодается, неудобно при мальчике.

– Может, это девочка.

– Тем более неудобно…

– Современные врачи говорят, даже полезно, только нужно быть осторожным.

– В этом вопросе лучше верить старым врачам! Я счастлив от одного прикосновения к тебе.

Действительно, Михаилу казалось что ее горячее, сухое, нежное, с удивительно гладкой кожей тело сплошь покрыто маленькими иголками, которые приятно покалывают в каждой точке, где его обнаженное тело соприкасается с ее.

Она заснула под аккомпанемент его поцелуев. Тело ее как всегда при засыпании вздрогнуло несколько раз в момент релаксации. Михаил еще долго не мог уснуть, полный нежности и неудовлетворенного желания. Все его существо было переполнено комплексом физических ощущений, психических переживаний и мыслей, которые люди привыкли называть счастьем или любовью, что, в сущности, одно и то же.

Он вспомнил всех женщин, которых знал и любил, пусть мимолетной любовью. Как сложилась их жизнь? Он был им благодарен за то, что без них не мог бы понять до конца, насколько счастлив сейчас.

Вспомнил госпиталь, где на него навалилось еще никогда не испытанное состояние безысходности. Этот выстрел в спину, рана, которая может поставить крест на занятиях спортом, свадьба Анны с Юрием, односельчанином, который на год раньше ушел служить и уже вернулся, усталость от жестокой бессмысленной войны – все вместе привело его на грань нервного срыва.

Анну он уже не любил, но почему-то ощутил резкий укол самолюбию. Тут еще эта, как ему казалось, унизительная поза на животе или на левом боку – рана не позволяла лечь иначе.

Медсестра, молодая красивая брюнетка с круглым, цвета персика лицом и ярко-алыми губами, словно чувствуя его состояние и желая утешить, задерживалась у его кровати дольше, чем нужно для процедур, и не пропускала случая украдкой погладить руку или голову.

Михаила это приятно возбуждало и злило одновременно. Ревнивые глаза соседей по палате скоро это заметили, и Михаил с медсестрой стали объектом шуток.

– Сестра! Вы ему на матрац положите фанерку потолще, а то он, пока выздоровеет, совсем испортит казенное имущество…

– Ха-ха-ха! Хе-хе-хе!.. – хохот в разных тональностях ходил волнами по большой комнате с двумя десятками раненых.

– Сестра! Вызовите мне тоже того врача, который прописал ему поглаживание. Может, и мне пропишет?

– А не боишься, что врач тебе пропишет уборщицу бабу Машу?!

– Хо-хо-хо! Хи-хи-хи! – некоторым и смеяться было нельзя – могли разойтись швы на ранах.

Медсестра попросила Михаила, как только он достаточно окреп, приходить на процедуры в манипуляционный кабинет.

Там это и случилось однажды вечером. Она была такой упругой и активной, что Михаилу иногда становилось не по себе. Возникало чувство, что его насилуют.

Однако «постелетерапия», как назвала это Анастасия, вскоре принесла свои плоды. Настроение, самочувствие, аппетит – все пошло вверх. Появились мысли и планы на будущее. Пришел наградной лист – и ему вручили орден прямо в палате. Майор уже выздоровел и прислал благодарность и поздравления.

Правда, у майора были неприятности – его операция была, то ли не совсем согласована, то ли даже запрещена какой-то военной инстанцией. Поэтому и награда Михаилу могла быть весомее.

Михаил узнал, что его могут отпустить досрочно для сдачи вступительных экзаменов, чем и воспользовался, не дослужив три месяца.

Он выбрал юридический факультет. С первого дня учебы жил в напряженном темпе. Время экономил на всем, кроме библиотеки и спортзала.

Постепенно восстанавливались функции правой руки. Пуля, пробив бронежилет, правую лопатку уже не смогла пробить, но дел натворила.

На втором курсе он уже играл в волейбольной команде университета. Предлагали также участвовать в соревнованиях по самбо, но он отказался. Спортивное самбо требовало существенной перестройки навыков, а он этого не хотел.

На тренировках волейбольной секции еще на первом курсе он познакомился с тренером, преподавателем кафедры физической культуры Верой Вершининой. Она в четырнадцать лет стала мастером спорта по художественной гимнастике, но так бурно росла, что в институте физкультуры уже специализировалась по волейболу и баскетболу. На высоких каблуках она была почти вровень с Михаилом, а ведь он – самый рослый в волейбольной секции.

После тренировки волейболистов Михаил почти всегда задерживался для отработки на манекене приемов боевого самбо. Он часто покидал спортзал последним. В мужской душевой было уже пусто.

Однажды к нему в душевую зашла Вера со словами: «Может, ты хоть сейчас покажешь мне свое ранение?! Надеюсь, оно не ниже пояса!».

На тренировках и в играх Михаил никогда не снимал при всех спортивной рубашки с длинными рукавами и его шрам редко кто видел.

“Смотрины” закончились на спортивных матах в кладовой спортинвентаря рядом с душевой.

Их связь продолжалась почти год. Они появлялись вместе на университетских вечерах и вечеринках, пока однажды (уже на третьем курсе) Михаила в общежитии не разыскала Анастасия.

Она в том году стала студенткой экономического факультета сельскохозяйственного института.

– Миша! Сделай одолжение, пригласи меня на вечер в вашу «бурсу». Говорят, у вас парней избыток и вечера интересно проходят.

Перед ним стояла красивая, со вкусом одетая девушка. Давно и очень знакомая и совсем незнакомая.

– Нет проблем! Чем только не пожертвуешь ради землячки, тем более соседки.

– Ну, ну! Не набивай себе цену. Твоя мужская репутация только повысится, когда тебя увидят с другой девушкой, а не только с этой каланчей.

– Не возражаешь, если с нами будет и «каланча»? Я ей уже обещал…

– Ради бога! Мне бы только войти в зал для танцев, потом я вас оставлю тушить ваши пожары.

Но она схитрила. На вечере не отставала от них ни на шаг под предлогом, что у нее еще нет здесь знакомых. Благодаря стараниям Михаила и Веры у нее появилось их больше десятка. Да и особых стараний не требовалось. К их троице парни присоединялись сами. Незнакомая красавица не нуждалась в рекламе. Но Анастасия упорно не покидала пару и висела у Михаила на левой руке.

– Я их совсем не знаю, дайте присмотреться!

Михаилу пришлось делить танцы между обеими девушками поровну, благо, и делить не всегда нужно – большинство танцевало общей толпой. Анастасия нещадно эксплуатировала права соседки и друга детства, чтобы «монополизировать» Михаила.

Вера почувствовала себя лишней или, по крайней мере, не захотела участвовать в потешном представлении, устроенном Анастасией, демонстративно, с преувеличенной страстью, борющейся за партнера на танцплощадке. Вера под каким-то предлогом ушла. Она жила рядом в общежитии преподавателей и аспирантов. Михаил должен был провожать Анастасию на окраину города.

Михаил и Анастасия остались вдвоем. Теперь никаких общих танцев, только тело к телу, голова на груди и руки на плечах у Михаила. Взгляд Анастасии стал другим и лицо задумчиво-серьезным. Она перестала щебетать – уже не нужно было ломать комедию. Наслаждалась близостью с человеком, которого давно любила до дрожи в коленках, до остановки сердца.

Михаил почувствовал эту перемену. Оказалось, тело его не забыло невольных объятий в тот день, когда он ее спас. И он почувствовал такое влечение к девушке, что сам испугался неожиданности и силе чувства. Михаил постарался скрыть свое новое состояние от Анастасии, но ему это плохо удавалось.

У подъезда дома, где Анастасия снимала комнату еще с двумя подругами, перед прощанием она сказала с улыбкой, в которой за маской юмора прятались надежда и отчаяние, уверенность и сомнение:

– Ну ладно, поцелуй, не мучайся!

После он отнес ее на руках на четвертый этаж, хотя в доме был лифт. На каждой площадке они делали остановку для поцелуев. Перед дверью квартиры Михаил сказал полушутя:

– Кажется, я в тебя безумно влюбился, но предупреждаю, что для сохранения мужского авторитета, женюсь на тебе только, если переплывешь речку. Условия остались прежними!

– Я еще подумаю, стоит ли из-за этого мерзнуть в речной воде! – в тон ему ответила Анастасия.