Читать интересную книгу Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930–1940-е годы - Георгий Андреевский

Чтобы вести бои с такими «собаками», приходилось и немцам тренировать свою волю. Практиковали такой способ: перед боем ложились на землю и над каждым проезжал танк или самоходное орудие. Говорили, что помогает. Больше, правда, воспитывали словом. Внушали солдатам, что Красная армия расстреливает пленных, а летчикам, так тем вообще сразу перерезает горло. Обучали также, как надо вести себя в отпуске, что отвечать на тревожащие население вопросы. Если спросят, предупреждала инструкция, когда же, наконец, закончится война, – надо отвечать: «Тогда, когда мы победим». Если скажут: «Мы сыты войной по горло» – отвечать: «Если бы мы говорили так прошлой зимой и в сорок первом – сорок втором годах, то русские теперь находились бы, может быть, уже в нашей стране!»

«Промывали мозги» немецким солдатам и «пропагандистские отряды» Геббельса. Участники их находились на передовой рядом с солдатами. Они же исполняли и «чекистские» функции.

Радиоприемники у немцев во время войны не изымались, зато в Германии был налажен выпуск так называемых «народных приемников», которые принимали только немецкие радиостанции. Слушать «вражеские голоса» было запрещено под страхом смерти. Ну а когда звучали военные сводки, немцы в ресторанах должны были прекращать всякие разговоры и слушать. За нарушение этого правила грозил штраф. Для улучшения настроения по радио много передавалось легкой музыки. Геббельс по этому поводу как-то сказал: «Германская армия не нуждается в симфониях. Легкая музыка больше нравится немецкому солдату». Фразу же «Когда я слышу слово „культура“, я спускаю предохранитель своего браунинга» он заимствовал у фашистского писателя Йоста.

Геббельса можно понять. Культура не помощник в деле разрушения и смерти, и как ни прекрасна немецкая классическая музыка, а фокстроты немецкому солдату были действительно ближе. Чужды были немецким солдатам также идеи международной солидарности трудящихся и общественной собственности на землю. В России немцы видели страну крестьян и антисемитов и с учетом этого вели в ней свою политику и пропаганду. Не случайно же газета «Фельдцайтунг» в сентябре 1941 года призывала оберегать хозяйства крестьян в занятых областях России, поддерживать в деревнях порядок, чтобы крестьяне не бросались в объятия коммунистов.

Поначалу, особенно перед войной, некоторые немецкие пропагандисты высказывали по отношению к России благие намерения. В издаваемых Верховным командованием германской армии «Сообщениях для войск» можно было прочитать, например, такое: «Германский солдат не грабит… не воюет против женщин и детей… Он есть солдат культуры, и потому он уважает то, что другому народу свято».

Но по мере того как война все больше и больше ожесточала сердца и мысли немцев, их благие намерения по отношению к нашему населению постепенно улетучивались. Уже в октябре 1941 года при осаде Ленинграда немецким войскам было приказано стрелять в женщин и детей, если они попытаются перейти через кольцо блокады. «Чем меньше едоков в Ленинграде, – говорилось в секретном приказе, – тем длительнее там сопротивление, и к тому же каждый беглец способен к шпионажу и партизанщине. Все это стоит жизни немецких солдат».

Сломить волю противника к сопротивлению помогала пропаганда. Велась она в основном с помощью листовок, которые служили пропуском на территорию противника.

Наши разведчики брали их с собой, отправляясь в тыл, так как авиация наша далеко не сразу стала летать над занятой врагом территорией. Оставляли немцам листовки и политработники при отступлении. В наших листовках были такие слова: «Долой кровожадный фашизм Германии!», «Гитлер – это война. Немецкий солдат, он шагает по колено и в твоей крови». Под картинкой, изображающей кресты на могилах, стояла такая подпись: «Немецкие солдаты, если хотите избежать этого, переходите в Россию рабочих и крестьян». Листовки убеждали немцев в том, что Красная армия заботится о том, чтобы со всеми перебежчиками и пленными хорошо обращались и чтобы после войны они благополучно вернулись домой. Листовки призывали: «Немецкие рабочие и крестьяне в шинелях, не боритесь против русских рабочих и крестьян, ваших братьев… К нам, товарищи!»

В этих листовках чувствовалась рука агитаторов первых революционных лет России. Именно оттуда шли эти «рабочие и крестьяне в солдатских шинелях». Впрочем, может быть, это отчасти было правильно, ведь среди немецких солдат было немало детей рабочих, еще так недавно симпатизировавших коммунистам и маршировавших по улицам немецких городов под красными знаменами с приветствием «Рот фронт».

Ну и немцам, надо сказать, было что поначалу сказать нам. Издаваемые в Вязьме «Новое время», в Клинцах «Новый путь», в Смоленске «За Родину» и прочие газеты под прежними, близкими советским людям лозунгами – «земли крестьянам, мира народам и хлеба голодным!» – неустанно разоблачали сталинский режим и призывали работать на Германию.

Иногда на страницах газет можно было прочитать такие призывы, как, например: «Русские люди! Вместе с дружественным народом Германии напряжем все силы, чтобы неустанным трудом в тылу содействовать окончательной победе над иудобольшевизмом!»

Разоблачая сталинскую пропаганду о росте населения в СССР, газета писала: «… Заявления коммунистических пропагандистов о счастливой жизни, увеличении роста народа и снижении смертности безусловно верно лишь в отношении к жидовской части населения. Лихорадочно подготавливая войну, большевики затрачивали на нее большую часть народных средств, и почти все остальное шло на содержание жидовско-партийной верхушки с ее холуями – орденоносцами, знатными стахановцами, „героями“ и прочими, вкладывалось в бешеную пропаганду с восхвалением Сталина, поглощалось бессмысленными стройками и попросту расхищалось».

Ужасам сталинского режима противопоставлялись прелести режима гитлеровского.

«Что отнял у русского крестьянина Сталин – возвратил Гитлер», – писали немцы и распространяли листовки с «Декларацией Германского правительства о частной собственности крестьян на землю в освобожденных районах». Декларация была подписана имперским министром Розенбергом 3 июня 1943 года. В ней говорилось: «Основой передачи земли в частную собственность является плановое землеустройство, проводимое согласно Постановлению о новом порядке землепользования от 15 февраля 1942 года. Земля, которая при проведении этого землеустройства по поручению Германского Управления была отведена крестьянам для постоянного единоличного пользования, признается частной собственностью этих крестьян… Правом на землю пользуются все, обрабатывающие землю своим трудом. Наравне с крестьянами… землей будут наделены… все имеющие на нее право, но временно отсутствующие крестьяне, как, например, находящиеся в настоящее время на работах в Германии, на военной службе, военнопленные, военнослужащие Красной армии и эвакуированные или сосланные советской властью».

Земля была главным козырем немецкой пропаганды. В одной из листовок, которые немцы сбрасывали на расположение наших военных частей, были такие слова: «Торопитесь! Немцы в занятых ими областях уже приступают к разрешению земельного вопроса. Красноармейцы, не опоздайте, иначе вы останетесь без земли!» Фашистские пропагандисты, наверное, думали, что солдаты Красной армии побросают винтовки и побегут разбирать землю из рук тех, кто на эту землю не имеет никакого права. Идеологи ошиблись. Это были уже солдаты не восемнадцатого года. Коллективизация сделала свое дело. Мальчишек, выросших в годы сталинских пятилеток, на эту удочку было уже не поймать. Фашистские агитаторы отстали от жизни.

А вообще, честно говоря, ни одна власть в России не была так добра (по крайней мере, на словах) к крестьянам, как немецко-фашистская, особенно после разгромов под Москвой и Сталинградом. Немцы тогда были готовы на все. В начале 1942 года их решения по земельному вопросу выглядели скромнее. Тогда для индивидуальной обработки и индивидуального пользования крестьянским дворам в «постоянное» пользование передавались лишь «полосы полевой земли». Слова «частная собственность на землю» в том прожекте вообще отсутствовали. А на вопрос, сколько будет отведено земли на один крестьянский двор, ответ был такой: «Столько, сколько ее можно как следует обработать». Величина земельного надела не зависела от количества членов семьи. Это было сделано для того, чтобы избежать в будущем постоянного ее перераспределения.

В качестве переходной меры от колхозов к отдельным крестьянским усадьбам, согласно немецкому «Положению о землепользовании», следовало создавать земледельческие товарищества. Они должны были снабжать крестьян тягловой силой и орудиями, которых им так недоставало.

В пример российским крестьянам немцы приводили своих. Они указывали на то, что каждый немецкий крестьянин не только имеет право на землю, но и обязан ее обрабатывать. «На протяжении столетий, – рассказывали издаваемые на русском языке газеты, – крестьянские хозяйства Германии переходят по наследству. В Германии нет бесхозной земли, каждый ее клочок обрабатывается, а рыночная торговля продуктами сельского хозяйства находится под контролем государства. На все продукты установлены твердые цены, причем такие, которые гарантируют крестьянину хороший доход. Твердые цены установлены также на все товары, необходимые для сельского хозяйства».