там вдвоём, и Лена посчитала нужным поговорить с матерью один на один.
– Как думаешь, они поладили? – уточнила она.
– Кажется, твой отец смирился с наличием зятя, который моложе его всего на пять лет.
– В том-то и дело, мам, что я ещё не уверена, что он будет вашим зятем. Да и… вообще… Будет…
– О чем ты? Тебя до сих пор терзают сомнения?
– Терзают? Я барахтаюсь в них как в пучине морской!
– Тшш, нас услышат…
– Ладно, пойду в гостиную. Тебе помощь нужна?
– Нет, справлюсь, – улыбнулась в ответ женщина, набирая воду в чайник.
Лена обнаружила отца и Влада в зале. Они оживлённо обсуждали политику, экономические и военный проблемы стран, что нагоняло исключительную тоску на девушку.
Днём, пообедав, Никольский вместе со своей спутницей отправился обратно в Москву. Дорога была занесена сугробами, а с неба до сих пор падали крупные снежинки.
– Всё нормально? – между делом спросила она.
– Да, твои родители – прекрасные люди… Не вижу причин для тревоги, – глядя вперёд, спокойно отвечал он.
– Влад, давай договоримся, – предложила Лена, – если кого-то из нас что-то не устраивает, то сразу об этом говорим. Не будем держать в себе.
– Да, мой генерал, – усмехнулся мужчина.
– Влад… – протянула она.
– Лен, знаешь, что я не могу понять? – начал он. – Ты так редко улыбаешься… С друзьями, я видел, ты всегда была такой веселой… Со мной всё по-другому. Почему?
– Я… – попыталась она что-то сказать.
– Позволь предположить, – подхватил он. – Неужели ты думаешь, что обречена провести остаток своих дней со стариком?
– Нет! – вскрикнула девушка. – Не смей так говорить! Я сама пока ещё ничего не знаю.
– Ладно, прости меня, – извинился он, видя, как задел её подобными подозрениями.
– Давай больше не будем возвращаться к теме моего настроения. Я просто не люблю зиму. Вот и всё.
– Хорошо, – он мягко улыбнулся.
Несколько минут они ехали молча, лишь музыка играла в динамиках машины.
– Знаешь, – убавив громкость мелодии, заговорил он, – сейчас в кинотеатрах фильм идёт один… «В сердце моря». Может сходим?
– О чем он? – прервав бесцельное наблюдение за мелькающими за окном деревьями, повернувшись к водителю, спросила Лена.
– О китобоях. Отзывы о нём положительные… Ну как?
– Давай, – без особого желания согласилась она.
– Ты же свободна сегодня вечером?
– Да, конечно.
У неё всё больше и больше складывалось впечатление, что она безвозвратно потратила свою жизнь, и теперь, когда уже всё летело к чертям, она наплевала на возможность спасти свою молодость и оставила попытки заставить себя осознать, что все эти отношения с Никольским никогда не смогут сделать её счастливой, как бы он ни старался.
Разумеется, её сознание приводило всяческие доводы в пользу Владислава: он был опытным, зрелым мужчиной, который знает, что хочет от жизни, многое может ей дать, обеспечить её существование… Но в сердце по-прежнему было пусто. Пару дней назад, танцуя с ним в огромном зале на приёме у замминистра по культуре, она была почти уверена в том, что этот мужчина ей далеко небезразличен, но сегодня, когда на голову сыпались бездушные снежинки, а небо было серым и хмурым, ей снова хотелось впасть в унылое забвение, дабы избежать мыслей о Никольском.
Большинство женщин, которым уже было немного за тридцать, согласились бы ехать вместе с ним на край света, только бы он взял их в жёны. Конечно, он был далеко не беден, пользовался успехом, входил в высшие круги общества, водил знакомства с министрами и другими влиятельными людьми, путешествовал по миру, обладал дорогой машиной и квартирой в центре Москвы, но всё это было бы причиной брака по расчету, а не по любви, в отсутствии которой Лена была уверена.
Её собственные убеждения вбили ей мысль о том, что и сам Влад имел какие-то дивиденды с их отношений, если не материальные, то, как минимум, моральные, а в дальнейшем, если ему удастся склонить её к сожительству, физические, ведь она больше не верила людям и в искренность их поступков и чувств. Казалось, будто холодная вьюга навечно поселилась в её сердце и всё больше и больше захватывала её сознание, погружая в вечную тоску и апатию.
Машина, преодолев все препятствия в виде сугробов, торопившихся пешеходов и встречных автомобилей, подъехала к дому Лены.
– Я подожду тебя, – сообщил Никольский, пока девушка отстегивала ремень безопасности.
– Я только сумку закину, – предупредила она и вышла на улицу.
На голову сыпались снежинки, окутывая холодной шалью плечи, запрыгивая за воротник куртки. Ермолаева достала ключи из кармана, открыла дверь, ведшую в подъезд, поднялась на свой этаж, зашла в квартиру, бросив рюкзак в прихожей, затем направилась в спальню, где, переодевшись, брызнула на чистый мягкий свитер духами, поправила джинсы, сползавшие с её бедер, снова накинула куртку и, схватив телефон с тумбочки в коридоре, закрыла своё жилище на ключ. По дороге на улицу ей удалось натянуть шапку, заправив непослушную челку под её края.
– Поехали, – довольно бодро произнесла она, сев на переднее пассажирское сидение в машину Владислава.
– Ты выпила что ли? – усмехнулся он.
– Неа, – ответила она.
– Выходила такая кислая, а вернулась… Прямо не узнать, – пояснил он.
– Это всё свежий воздух… Ну, поехали, поехали! – подгоняла она.
Теперь в её совсем ещё юной фантазии она строила грандиозные планы, рассчитывая, что, ежели её не удастся быть счастливой и любить его, то она хотя бы попробует подыгрывать человеку, который всё своё сердце жертвует ради неё. Она сама создала себе эмоциональные качели, пользование которыми превратила в целую трагедию, то и дело решаясь потратить свою жизнь на самоуничтожение, а затем на попытки испытать всепоглощающие чувства к мужчине.
Они зашли в кинотеатр, что располагался в большом торговом центре недалеко от станции метро Котельники. Влад купил билеты.
– Попкорн будешь? – спросил он.
– Нетушки, – булькнула она, глядя на него так, словно он сошел с ума.
– Почему это? – несколько возмутился он.
– Вот у тебя сестра – врач. Неужели она тебе не рассказывала, какой он вредный? – Лена говорила ему всё это, словно маленький ребенок, который решил открыть какой-то чудесный секрет взрослому человеку, удивляясь тому, что этот самый взрослый не знает таких простых истин.
– Заботишься обо мне? – улыбнулся он, взяв её за руку.
Она, будучи немного то ли возмущена этим действием, то ли как-то обескуражена или же вовсе смущена, отобрала свою кисть, а потом, обставив своё поведение, как забавную игру, повернула его, обхватив за талию, и с долей баловства, начала толкать по направлению к дверям зала, в котором должен был начаться фильм.
– Так, – резко остановился он и повернулся к