Читать интересную книгу Русский транзит 2 - Вячеслав Барковский

— Мальчик здесь, только он головку пока не держит, отдыхает после портвейна, — поддержала Петеньку Нюша, похоже, совсем оправившись от шока. Ксюша молчала и пристально смотрела на Юрьева, пытаясь вспомнить, где она его уже видела…

— Учтите, у второго, то есть у Вовы, кроме пушки в кармане должна быть игрушка электрическая-шокер. Ее бы надо до Вовиного пробуждения извлечь.

В лабораторию с самым решительным видом ворвался запыхавшийся ворошиловский стрелок Федор Федорович. Он мычал что-то невнятное, размахивая при этом наганом, словно беззаветно преданный трудовому народу чекист в мутном стане врагов народа.

Внушительную голову его венчала армейская фуражка, по-кавалеристски натянутая до самых ушей с тем расчетом, чтобы и острая макушка грозила противнику.

Левую ногу Федор Федорович приволакивал, а в правой руке он сжимал наган.

— О, смотри, смотри: молод, как и прежде! Глаза горят классовым гневом, а в зубах матросским «яблочком» звенит пролетарское слово «даешь!», Эх, ему бы еще коня! — восхищенно пел Счастливчик Юрьеву. — Что ж ты, Федор Федорович, врагу доверился? Или заснул на посту? Да, отец, подвело тебя классовое чутье!

— Где эти мазурики, Петр Евгеньевич, где эти сукоеды? — грозно потрясая наганом в воздухе, почти фальцетом кричал объегоренный страж тишины.

— Все в порядке, Федорыч, «одних уж нет, а те далече». Вон та куча-это один, а эта падаль — другой. Сами справились, ты ж нас знаешь!

— Петр Евгеньевич, я милицию вызвал. Щас приедут, показания снимать будут. Вам тут, наверно, медаль выйдет «За личное мужество», — говорил запыхавшийся сторож.

— Нет, медалью они, отец, от меня не отделаются. Орден просить буду!

— Ну уж, орден, — серьезно сказал старик. — А что эти бандюги тут у нас украсть хотели? Секреты или что похуже?

— Истину, Федор Федорович, ее, родную…

— Поди ж ты, истину… — задумчиво сопел ворошиловский стрелок, присаживаясь на дерматиновый стул. — То-то они меня чем-то твердым по голове стукнули, пока я пряник к чаю доставал. Во шишка, видал?

Юрьев подошел к Счастливчику:

— Петя, сейчас здесь милиция будет, а нам с Максимом не хотелось бы с нею встречаться.

— Это почему? Хотя, судя по твоему слегка деформированному лицу и пушке в руках вон того молодого человека, тебе действительно лучше покинуть данную мизансцену. Пойдем, я тебя и парня провожу другим ходом во двор. Не замерзнете?

На улице завизжала, запела милицейская сирена, и в окнах замигала ядовитая синева.

Петя, шепнув что-то на ухо ворошиловскому стрелку и подмигнув Нюше с Ксюшей, повел Юрьева и Максима, прихватившего Вовин шокер, по темным и сырым коридорам храма науки.

— Ну что, нашел своего Игоря? — закурив, спросил Петя Юрьева во дворе института, поглядывая на освещенные окна третьего этажа, за которыми, наверное, суетились теперь оперативники.

Они прогуливались по двору. Петя был в одной рубашке. Свой пиджак он отдал Максиму, который дрожал от холода, сидя на каком-то ящике.

— Почти.

— Что значит почти?

— Я теперь знаю, кто увез его.

— И кто же?

— Колин врач, Леонид Михайлович.

— Что ты говоришь, у Коли есть свой врач? — удивился Петя.

— Да, ты знаешь, Коля здорово болеет в последнее время. То ли почки, то ли печень, то ли еще что-то… Ты же помнишь, еще в университете: все пьют портвейн, а он себе лимонадику наливает.

— Так зачем этот самый врач увез Игоря да еще и ничего никому не сказал, даже матери родной?

— Не знаю, Петя…

— Так спроси у Коли. Ведь ты сам говоришь, что он Колин врач.

— Не могу, нет его, пропал… Еще вчера утром был дома, а вечером исчез вместе с врачом, медсестрой и частью охраны. Его помощник, Марсель, говорил, что куда-то срочно уехал. Возможно, что и за границу; Коля сам говорил мне, что поедет в Европу лечиться. Здесь ему помочь ничем не могут… Что ж, завтра начну искать Колины следы и попробую выйти на этого Леонида Михайловича… Но знаешь. Счастливчик, все мне в этом доле весьма странно: и врач Колин, и охрана его бандиты какие-то, и дела его, ведь эти двое джентльменов, что у тебя были, меня в Колином доме нашли. До сих пор не понимаю, каким образом. Все требовали, чтобы я им липовый акт подписал и остаток порошка выдал. И милиционеры, что меня вчера утром в кутузку засадили, — да-да, Петя! — засадили и пытались убийство навесить, тоже ни с того ни с сего в Колин дом приехали… Мы ведь с парнем этим, Максимом, из милиции сбежали, так-то, Петро… И «домик» Колин я спалил, и машину его утопил. Только, сам понимаешь, никому об этом ни слова… Все потом расскажу. Уж и били меня за последние сутки, Петя, уж и били — чуть душу не выбили. Еще бы немного — и на Луну отправили б… Что там мои пять лет на ринге с тремя сотрясениями и двумя переломами носа — цветочки. Смотри, вон тебя из окна твои подружки зовут, иди, давай показания, а мы порулим куда-нибудь. Поспать надо.

— Вот что, никуда не уходите отсюда. Во-первых, я тебе еще о твоем порошке не рассказал. Во-вторых, у меня осталось несколько вопросов к тебе. В-третьих, идти вам, кроме как ко мне, больше некуда. А в-четвертых, я с доблестной милицией сейчас за пять минут разберусь и — к вам сюда. Ждите. Домой поедем в моем «лимузине» — это в-пятых! — торжественно закончил Петя Счастливчик.

— У тебя уже свой «лимузин»? — удивился Юрьев, шаря глазами по двору и недоуменно останавливая свой взгляд на «Москвиче» 401-й модели.

— Кстати, у моего колеса больше, чем у «Мерседеса». Ну что, хорош?

— Почти как ты! Такой же гениальный до идиотизма профиль, — улыбнулся Юрьев.

Вернувшийся через полчаса Петя Счастливчик был очень серьезен.

— Ну что, отпустили? — спросил его Юрьев.

— А куда они денутся, если я должен бежать сейчас же на Литейный, четыре, докладывать о величайшей диверсии века против всего бывшего советского народа! И знаешь, самым весомым аргументом в пользу того, чтобы меня поскорее отпустить, для них оказались Витины ноги: мол, ежели агенты империализма даже на смерть готовы пойти?! А Вова, тот, похоже, умом тронулся. Все хихикает, просит не говорить Вите, что это он из него каку сделал. Оперативники его даже не повязали. Ходит там среди столов да головой трясет, что-то под нос себе напевая. Попросил моих девчонок, чтоб они его никому не выдавали. Кстати, все сам рассказал, даже колоть не пришлось. Сказал, где судно с этими пресловутыми отходами, о которых я тебе сейчас расскажу, стоит и как называется. Сказал еще, что уже завтра контейнеры с судна погрузят в два вагона и увезут. Без всяких бумаг повезут. Готов хоть сейчас ехать в тюрьму, только чтобы Вите о нем ничего не рассказывали. Боится Витю, даже плачет… Оперативники уже бригаду с Пряжки вызвали.

— Ну что, едем? Максим совсем замерз. Петя Счастливчик с пронзительным скрипом, полоснувшим ночную тишину, отворил дверцу своего ржавого «лимузина» и, повозившись с зажиганием минут пять, завел мотор.

— Слыхал, как тарахтит? Не машина — зверь! Почти «лендровер»!

— А ваш лимузин на бензине или на дровах? — спросил с улыбкой Максим, уже согревшийся на заднем сидении.

— Но-но, молодой человек. Этот корабль бездорожья бороздил бескрайние просторы нашей родины, еще когда ваши родители пешком под стол с голыми задницами ходили! Вперед, к горячему чаю и домашнему уюту! Ура, завтра у меня выходной, бегаю по редакциям и дарю газетчикам сенсацию: «Петр Крестовский в самый последний момент отвел от человечества смертельную угрозу!» Ну, или еще как-нибудь, только покрасивее. Я ведь, Толя, собаку-то «откопал» — твой порошок вычислил: это какой-то доселе неизвестный отечественной науке мутаген, который человека в считанные часы разрушает, превращая стрептококковые микробы в нашем организме в голодную стаю упырей, пожирающих живые ткани и вызывающих гангрену. Так-то, Юрьев, выпало мне спасти отчизну от паразитов! — вещал Петя Счастливчик, пока они выруливали в Тучков переулок.

— Так вот, значит, почему они все так суетились вокруг этого груза! Мутагенное вещество… Петя, у нас в институте двое подписавших акт на пропуск груза пострадали: одного ограбили и убили, а второго машина сбила… А я не подписал и вот живу.

— И хорошо, что не подписал, а то — как пить дать! — грохнули бы. С покойника-то ведь ничего не спросишь и показаний в прокуратуре не снимешь. Вот их всех, подписавших, и отправили, как ты выражаешься, на Луну, чтобы показаний ДЕТЬ не могли потом, когда все выяснится.

— Да, подпись эту они из меня хорошо выбивали, особенно Витя старался. Если бы не Марсель, Колин помощник, был бы я уже в холодильничке на белом кафеле.

— Так это они тебя так?

— Да, еще прошлой ночью. Марсель, ну, этот Колин помощник, меня потом в больницу отвез. Так мне там медицинские работнички на радостях, что я в живых остался, хотели укольчик вкатать, который в психушке особо привередливым делают, чтобы скорей поправлялись…