Она вышла на ровный лед. Сгибаясь навстречу ветру, она зашагала дальше. Встав на колени и смахнув ладонью снег, она попыталась вглядеться, что это был за лед. Зелено-сине-бурый. Он казался старым, плотным льдом. Пожалуйста, пусть это будет старый лед. Прочный.
— Ребят, надвигается буря! — крикнула она полярным медведям. — Давайте-ка задраивать люки.
Голос у нее дрожал. Среди кружащихся снежинок она различала только пять-шесть медвежьих силуэтов. Пожалуйста, пусть я переживу этот шторм, взмолилась она.
Сражаясь с ветром, она достала из рюкзака спальник. Тот весь задубел ото льда и не желал разворачиваться. Она чертыхнулась и налегла на мешок всем своим весом. Руки у нее ломило, но она сумела привязать его к рюкзаку и зафиксировала во льду несколькими ледобурами.
На миг ветер унялся, и она увидела приближающуюся бурю. Она выглядела и звучала, словно рой разъяренных пчел.
— Ох, Медведь, — прошептала она, — как ты мог поступить так со мной?
Семнадцать
Широта 87º 58' 23'' N
Долгота 150º 05' 12'' W
Высота 8 футов
МИР РАЗВАЛИЛСЯ НА КУСОЧКИ.
Ветер обрушился на снег, словно разгневанное божество. Он разорвал океан и захлопнул его обратно. Пластины льда громоздились друг на друга и поднимались к черному небу. Лед кричал во все горло.
Она свернулась внутри своего хрупкого кокона. Ее мир, почерневший от этой полуденной ночи, сжался до размеров мешка. Лед под ним дрожал. Стиснув зубы, она обняла себя за колени, и вся сжалась, точно это могло удержать льдины вместе.
Она слышала громоподобный скрежет, словно кто-то сжимал земной шар. Сердце колотилось у нее в горле. Пот остужал тело. Каждую секунду лед под ней может разломиться, и тогда она упадет в океан. Исчезнет без следа. Папа, Гейл, бабуля… они так и не узнают, что с ней случилось.
Ветер колотил в ее спальник. Она свернулась вокруг единственного ледобура. По часовой стрелке, как и сам винт Касси вращалась внутри мешка, хваталась пальцами за нейлоновую подкладку, и та хлопала, как парус. Ветер задувал под нее, и Касси подпрыгивала на льду. Приземляясь, она ушибла локоть, потом колено, потом бедро.
Ветер издал крик баньши и развернулся. Она снова заскользила по льду. На сей раз против часовой стрелки, вырывая ледобур из земли. Она завопила, но голос ее пропал среди рева стихий. Она попыталась разорвать оковы спального мешка.
— Пожалуйста, выпустите меня отсюда! Пожалуйста! — Она заплакала, продолжая визжать.
Касси металась по своей темнице, с каждым поворотом сажая себе новые синяки. Снаружи бушевала буря.
Много секунд, минут, часов спустя ветер с воем улетел на север, снега затихли, а воздух заполнился снежинками. Касси всхлипывала, тесно сжавшись в своем спальном мешке.
* * *
Она спала урывками. Ей снилось, что она замурована во льдах; двухметровые тролли преследовали Медведя, а она не могла пошевелиться. Она хотела закричать, но связки ее не слушались. Тролль прикоснулся к Медведю, и тот растворился в воздухе. Она снова беззвучно закричала, и тролль повернулся к ней. Лицо его было гротескной маской движущихся теней. Она проснулась от собственного крика, окруженная тьмой и вся в поту.
Наружу! Ей надо выбраться наружу! Касси пыталась на ощупь расстегнуть молнию. Ей не хватало воздуха. Она не могла думать. Наружу, наружу, наружу! Она, извиваясь, выбиралась из спальника, и на ее место забирался холод.
Она выползла в фантастическую белизну. Ничего не было видно: ни красок, ни теней, ни земли, ни неба.
— Помогите! Кто-нибудь! Хоть кто-нибудь! — позвала она.
Она была совершенно одна, окруженная обманчивой белой ночью. Касси ощупала землю вокруг себя. Нашла канат, который использовала, чтобы привязать к себе свой рюкзак. Она стряхнула с веревки снег и потянула на себя. По крайней мере, он не потерялся в бурю. Она прижала сумку к себе, как любимого плюшевого мишку, а снег потихоньку заползал ей под одежду.
Сзади на шею ей капало холодом, и именно это убедило ее, что она еще жила. Инстинкт выживания включился, как только она начала дрожать; Касси заползла обратно в свой спальник.
Там она пролежала несколько часов, представляя, как суставы ее затвердеют и застынут мускулы в трупном окоченении. Она представляла, как превратится в скульптуру, похожую на те, что вырезал Медведь… Она закрыла глаза и увидела, как Медведь ведет ее за рукав в самый центр сада, а она следует за ним смеясь. И вот она увидела то, что он хотел показать: ее собственную статую. Он вырезал ее в качестве запоздалого подарка на день рождения. Вырезал по памяти, и сходство получилось удивительным. Он сказал, что это — сердце сада. А потом он спел ей серенаду. Он был потрясающим художником и очень плохим певцом. Вспомнив, как смеялась она тогда, Касси чуть не расплакалась.
Он же любил ее, разве нет?
А разве теперь это имеет значение? Скульптура исчезла. Медведь исчез.
— Перестань, — сказала она вслух. Это убьет ее: холод, голод, истощение и собственные мысли. Было похоже, будто буря проникла внутрь нее и теперь бушевала у нее в мозгу, в сердце, повсюду.
Она не без труда прогнала эти мысли и просто лежала в своей немой темнице, прислушиваясь к стуку сердца: будто ровные шаги, которые никогда, никогда не приближаются.
Она потеряла счет времени. В какой-то момент мочевой пузырь заявил о своих правах, и она выбралась в белизну. Снег плевал ей в лицо. Все еще не было видно ни зги. Она даже своих ног не видела! Вслепую она выбралась из спального мешка и присела на корточки, накрывшись паркой. Она не решалась отойти от спальника дальше, чем на полметра; в голове ее звучал отцовский голос. Он говорил ей, как опасно двигаться в белой мгле. Она слышала истории о людях, которые пропадали в паре метров от палатки и скрывались в бесконечной белизне. Теперь она верила этим историям.
Забравшись обратно в спальник, она лежала, прислушиваясь к ветру. Интересно, как там Медведь. Каково ему было в замке троллей? Что тролли делали с ним? Гейл, побывав в замке, просыпалась от кошмаров…
Он слишком рисковал, когда женился на ней. Видимо, она и правда была для него важна. Касси вспомнила их разговоры ночью, когда они оба засыпали, не договорив фразу. Вспомнила, как они бок о бок работали над ее картами и цифрами, разрабатывая оптимальные маршруты для патрулирования. Вспомнила, как он обнимал ее по ночам, гладил ее волосы, шептал на ушко. И теперь он оказался в той же ловушке, что и ее мать когда-то, и все из-за какого-то фонарика.
Часами позже она снова проверила обстановку снаружи. Погода немного прояснялась: сквозь истончившуюся пелену снега она видела красное пятно своего рюкзака, но дальний конец спальника все еще скрывался от ее взора: от талии и ниже он исчезал в белизне, словно призрак. С другой стороны, в определенном смысле погодные условия стали хуже: мелкие снежинки лучше отражали солнце. Белое пламя резало глаза, и Касси сморгнула слезы. Казалось, глазницы ей жег песок: первый признак снежной слепоты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});