— Хочешь больше аккумуляторов делать? Но я не знаю, будут ли сейчас в Европе покупать столько, что новую фабрику строить имеет смысл. Марта потому сейчас и в Берлине, что во Франции продажи всего упали сильно, а Бельгия и Дания…
— Нет, я хочу тебе предложить выстроить небольшой металлургический завод в Кируне.
— Это же очень далеко… хотя для вас, русских, это может быть и близко… не хочу.
— У тебя же и в Кируне есть автомастерская, и бензозаправки там же.
— Фрёкен Вера, я с тобой делаю тут батареи для автомобилей, стартеры, у меня даже фабрика автомобильных замков есть. Но всё это — для автомобилей, потому что я — автомеханик. Но я не сталевар и не хочу этим заниматься просто потому, что ничего в варке стали не понимаю. Наверное, ты предлагаешь очень выгодное дело — ты всегда очень выгодные дела предлагаешь. Но мне денег уже хватит, и детям нашим хватит, и внукам — а я просто не хочу заниматься тем, что делать не умею. И ведь уже не научусь, просто потому, что старый я уже…
— Жалко. Ну да ладно, забудь. Тогда второе предложение: я хотела Марте предложить взять у меня еще десяток самолетов, но все же предложу сначала тебе. У нее как авиакомпания называется, Свенск Флиг? А с тобой мы давай откроем компанию под названием Свенск Интернатионал Люфтфарт. Мне нужны постоянные авиарейсы на линиях в Нарвик, Оулу, Васу, Турку и Хельсинки. А чуть позже — в Киркинес, в Мурманск и в Выборг. И, возможно, в Данию и Бельгию.
— Название слишком длинное, такое на самолет не поместится.
— Тогда пусть будет Скандинавиан Люфтфарт, так и короче будет, и точнее. Но главное — там тебе точно будет чем заняться, моторы-то ты очень хорошо знаешь.
— Ну, если такие же самолеты, как у Марты, то с моторами я точно разберусь… нужно будет и новую мастерскую, чтобы моторы эти чинить, устроить. Это было бы интересно, но почему ты не хочешь, чтобы компания Марты просто стала летать по новым маршрутам?
— Марте с норвежцами пока связываться не стоит, ей ни к чему лишний раз ссориться с немцами. Вдобавок я хочу ей предложить авиакомпанию в противоположном направлении развивать, а там точно не захотят связываться с теми, кто помогает русским.
— А то, что она использует русские самолеты…
— Главное, что ее самолеты не обслуживают русские маршруты. Но это уже совсем другой вопрос. А ты согласен новую авиакомпанию создать?
— Так как ты наверняка всю выгоду уже подсчитала и даже знаешь, куда прибыль потратишь… давай все же ее не со мной организуешь, а со старшим сыном: так оно понятнее будет. Все же у него теща в Москве работает…
— Убедил, когда с ним можно будет встретиться?
— А зачем? То есть тебе-то зачем с ним встречаться? Я ему все и сам расскажу. Или тебе какие-то бумаги подписать с ним нужно? Та ведь пока не уезжаешь, я его завтра к тебе приведу…
Карл Хамбро, чудом вытащивший из Осло своего короля буквально за час до захвата города немцами, в Стокгольме чувствовал себя потерянным. Да, шведские власти старались сделать жизнь норвежских беглецов максимально комфортной… по крайней мере тех беглецов, которые были в ныне оккупированной стране членами правительства — но хотя все они официально таковыми и оставались, власти у них уже никакой не было. И дел, собственно говоря, тоже. Король уже перебрался в Англию, с ним убыло несколько представителей стортинга, а оставшиеся в Стокгольме — их пока тут оставалось чуть больше десятка человек — просто слонялись без дела и просиживали штаны в ресторанчиках днями напролет. В недорогих ресторанчиках: король Густав каждому выделил определенные суммы на проживание, но суммы эти по сравнению с прежней зарплатой депутатов выглядели более чем скромно.
Впрочем, одно дело он себе нашел: пока работала телефонная связь, он почти каждый день звонил в Норвегию старым знакомым, обсуждая возможности противодействия немцам. А то, что приставленный к нему шведами секретарь-распорядитель недовольно морщился, подписывая у Карла Иоакима счета за телефонные разговоры, его волновало не особо и сильно.
Понятно, что обсуждать по телефону вопросы, касающиеся борьбы с захватчиками, было несколько… рискованно, поэтому Карл разговоры эти вел всегда их разных мест, искренне считая, что немцы если разговоры и прослушивают, то уж наверняка только совершаемые со знакомых им номеров правительственных чиновников и крупных гостиниц. А кому интересно слушать разговоры из крошечного ресторанчика, расположенного в пригороде шведской столицы?
И возвращаясь в гостиницу из очередного такого пригородного ресторанчика, Карл не сразу сообразил, что знакомый уже водитель свернул куда-то не туда…
— Это что? — поинтересовался он, когда машина въехала во двор и остановилась у большого гаража.
— Похоже, что-то с подвеской случилось, вам придется минут десять подождать, пока механики машину посмотрят. А вы пока можете зайти, кофе попить: это гараж нашей компании, а хозяин особо следит за тем, чтобы кофе всегда был самым лучшим. Ведь в этом гараже сам король свои машины обслуживает!
Кофе действительно оказался хорошим, и великолепными оказались и поданные к кофе в большой жестяной коробке печенья.
— Датские, — пояснил зашедший в комнатушку пожилой швед в рабочем комбинезоне, — мне жена сюда такие постоянно привозит. Вообще-то немцы запретили их экспортировать из Дании, но пару коробок для личного употребления везти еще можно, а у нее каждый день по несколько человек мотается в Копенгаген и обратно. Берите, берите — вы такие больше нигде сейчас в Швеции не найдете…
Послышался шум подъезжающего мотоцикла и в комнатушку вошла молодая женщина в белом мотоциклетном комбинезоне — норвежец уже много таких на улицах видел, вероятно, в Швеции они были очень популячрны. Только обычно такие комбинезоны были темных цветов, да и мотоциклисты в основном все же были мужчинами…
— Привет, Карл, — норвежец дернулся, но увидел, что женщина обратилась не к нему, а к пожилому мастеровому, — за мотоцикл, конечно, спасибо, но мне нужны не гоночные шины, а простые дорожные. Поменяешь?
— Придется пятнадцать минут подождать.
— Я подожду. И кофе сама налью… ух ты, печеньки датские!
— Марте нравятся, сейчас она своих курьеров заставляет их сюда возить. То есть домой, но курьеров-то, сама знаешь, у нее много… Хочешь, я тебе с собой пару коробок дам.
— Хочу, конечно! А шины…
— Уже иду менять!
Женщина налила себе чашку кофе, села на столик, как-то задумчиво принялась грызть печеньку. Внимательно посмотрела на сидящего молча норвежца:
— Карл Иоаким Хамбро, если не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — норвежец был еще с утра не в настроении, да и сегодняшний телефонный разговор его не сильно порадовал.
— Откровенно говоря, удивлена, увидев вас здесь… хотя и знала, что вы вроде бы в Стокгольме обосновались. Но все равно странно…
— Странно что?
— Что вы здесь, а не в Нарвике. Да, разрешите представиться: Вера Синицкая. И я удивлена, что вы здесь, в то время как уже больше сотни представителей стортинга сидят и ждут своего президента в Нарвике. Да, вы уж извините, но ваши телефонные разговоры с Осло… немцы их не прослушивали до сих пор просто потому, что раньше не успели подобрать говорящий по-норвежски персонал, а сегодня они уже приступили к работе: Квислинг передал немцам своих подготовленных для этого операторов. Так что если вы не хотите своих друзей отправить прямиком в гестапо, вам стоит расходы на международные переговоры существенно сократить.
— А вы…
— А я Вера Синицкая, заместитель председателя Научно-Технического Комитета СССР. Правда сюда я приехала по другим делам, с королем Густавом, если вы не знаете, у меня есть небольшое совместное предприятие здесь… но по долгу службы я знаю, что творится в мире. И за личной безопасностью слежу очень внимательно, а так же за теми, кто может на эту безопасность посягнуть. Квислинга мы, конечно, скоро изымем, и даже постараемся живым в Нарвик доставить. А вот вы… вас же ни снять по закону нельзя, ни в отставку отправить — а без президента стортинг работать-то полноценно не может!