а также стихи Елены Гиляровой,
очерки Марка Харитонова «Участь»
и Г.Б. Фёдорова «Заступник»
Часть первая
Суд идёт!
Марат и Миля
Учитель
Волхвы
Дочь губернатора
«Мой друг рисует горы…»
Часть вторая
Зарубабель
Виктор Петрович
Современное кафе
Человек и Четверг
Малоназидательная сказочка
«Не собирай посылку, мама»
Часть перваяСуд идет
Темнота. Только лучик света высвечивает певицу с гитарой.
Певица.
На тыщу академиков
и член-корреспондентов,
на весь на образованный
культурный легион
нашлась лишь эта горсточка
больных интеллигентов
вслух высказать,
что думает
здоровый миллион.
Свет. На сцене участники представления скандируют:
Нашлась лишь эта горсточка
больных интеллигентов
вслух высказать,
что думает
здоровый миллион.
Появляются судья и два заседателя, которые держат скатерть, имитирующую стол.
Судья. Встать! Суд идёт! (К зрителям). Встать!
На сцену поднимаются двое.
Первый. Почему здесь столько народу? Изолировать!
Второй. Хватай колючую проволоку! Натягивай!
Раскрывают ширму, на которой изображена колючая проволока. У проволоки какой-то юноша, назовём его Авторский голос.
Авторский голос.
Мне б знать, что что-то, но умею!
Но вот беда: не обессудь –С годами всё острей не смею
Считать искомое за суть.
Мне б знать, что мне доступна малость.
Но вот беда – насмешник-крест,
Боязнь моя: к разряду «смелость»
Попытку смелости причесть.
Так уж весомо, так уж надо,
Так уж предписано – твердить:
« Не ошибиться бы разрядом…»,
«Не обмануться б…», «Не схитрить…»
Судья (обращаясь к нему). Габай Илья Янкелевич, вы обвиняетесь в систематическом изготовлении, размножении и распространении документов, в которых содержатся заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй.
Авторский голос (будто не слыша). Факты, которые я считал нужным довести до сведения моих соотечественников, казались мне вопиющими, и умолчание в некоторых случаях было для меня равносильно соучастию. Я не выдумывал псевдонимов, не прятал бумаги в подпол, так как был уверен в своей правоте и правдивости.
Мне говорят: опять мудришь.
Не знаю.
Неважно это, слишком мелко, что ли,
Но я хотел бы, чтобы боль чужая
Жила во мне щемящей сердце болью.
Приглушённо звучит песня Ю. Кима «Не собирай посылку, мама».
Судья. Обвиняемый Габай Илья Янкелевич. Год рождения – 1935. Место рождения – город Баку.
Свет. Больше нет судьи, заседателей, присутствующих на процессе.
Авторский голос.
Смешной, как в сквере духовой оркестр,
Большой и старомодный, как мазурка,
Мой город был сердечен и в мазуте.
Я б счастлив был, когда б не первый крест.
Я не умею подобрать ключи,
Чтобы открыться просто, без судейства
Про город зноя, лоз и алычи
И очень копперфильдовского детства.
Вбегают с весёлым криком дети в пионерских галстуках. Объявляют: «Песня о счастливом детстве». Идёт театрализованное исполнение этой песни Ю. Кима под детские игры.
От театра (в зрительном зале, под микрофон). Сюжет этой песни Юлия Кима не вымышлен: сын командарма Якира был арестован в возрасте 14 лет за «попытку создания конной контрреволюционной группы» и пробыл в сталинских лагерях 17 лет.
Авторский голос.
А город был в мазуте и сердечен,
И обещали добрые концы
Зачитанные, ветхие романы,
Упрямо указующие цель.
Пока произносятся эти слова, на сцену поднимаются трое детей. Их диалог:
- И это было верным, необманным –
Напоминаньем: помни о конце
Хорошем.
- Об одном о нём.
- И слушай,
Как жизнь обетованна и проста,
- И верь в покой и счастье добродушья!
Авторский голос.
И как я ни насмешничал, коря
Себя потом за сказку, – но нетленной
Она одна осталась, а изменой
Концам хорошим стала жизнь моя.
Сиротское детство – между детдомом и обитанием у родственников – до окончания седьмого класса было полно болевых ощущений. А постоянное общение, дружба с бывшими «врагами народа» и с детьми «врагов народа» глубоко отразились на всей его жизни, на всём творчестве.
Если б открылись могилы, как люки,
Если бы встали и вышли воскресшие,
Если бы эти воскресшие люди
Нас по-отцовски спокойно утешили,
Из зрительного зала на сцену поднимается Двойник Автора.
Двойник.
«Ладно, – сказали бы они нам, – вы тогда
были ребятами,
Октябрятами. Вы не очень виноваты…»Авторский голос.
Веское алиби мы предъявили бы,
Твёрдо сказали бы, глядя в глаза им:
Это вы сами царей сотворили,
Сами и пали от рук помазанников.
Двойник.
Все эти здравицы и славицы мы пели из
пятых уст,
А первыми устами были ваши…Авторский голос.
Глупы мы были и были мы малы –
Вот оно алиби, самое веское:
Мы не в ответе за папу и маму.
Мёртвые ж сраму… Ну, это известно.
Двойник. Значит, замётано! Никто не в ответе.
Авторский голос.
Если бы вышли воскресшие, встали,
Если б спокойно пришли к нам сегодня,
Мы не подумали и не сказали бы –
Мы бы склонились в поклоне сыновьем.
Вместе. Если б открылись, как люки, могилы!
Марат и Миля
От театра. Отзвуки биографии лишь пунктиром прочёркиваются в стихах Габая. Ярче – в прозаических произведениях. Впрочем, персонажей этих автобиографическими можно считать лишь с большими оговорками.
На сцене трое: Марат, Миля, Нелля (персонажи фрагментов из неоконченного романа «Повесть временных лет»).
Миля. «Весёленькое у меня счастье, как говорит дядя Мотя. Посмотри на себя, на кого ты похож! Для чего мне нужно было спорить, что я мог этим доказать?» Такие мысли вложил бы, наверно, в голову Мили иной автор, глядя на его носатое, сейчас с совершенно семитской самоусмешкой, и вообще бесспорно семитское лицо. И автор бы этот ошибся…
Нелля. Нелля Дадашева, 1939 года рождения, училась в Бакинском педагогическом училище. В последнее время её очень любил Витя Комаров, Нелля не отвечала ему взаимностью, может быть, хоть это и предрассудки, потому что (пауза) потому что… у него не было ноги…
Марат. Марат познакомился с ней на одной из музыковедческих лекций. Витя вызывал у него жалость, но Марат относил это за счёт пробудившейся недавно сентиментальности. У Марата было такое состояние, когда жалость вызывает всякое очевидное и мнимое одиночество: как ни смешно, но ему было горько видеть махрового нищего, которому никто ничего не подавал; заброшенного продавца лотерейных билетов, который отрывался от чтения журнала только для того, чтобы с безнадёжной бодростью напомнить, что через пять дней – тираж; и даже трамваи, в рабочие часы открывающие на остановках двери и сразу же, так как никто не садился, как-то грустно закрывающие их, ему тоже было почему-то жалко.
Когда Марат стал проводить вечера с Неллей, и особенно когда остался у неё на всю ночь, он чувствовал, впрочем, недолго, что поступает нехорошо, растаптывая свою жалость…
Нелля. Нелля сама дала понять, что нравится и очень, сама взяла на себя труд назначить свидание, и это было очень забавное времяпровождение: хождение в кино, прогулки по морскому бульвару или Нагорному парку, а дома – игра в шашки или в дурачка. Впрочем, все эти невинные формы исчерпались в ту полночь, когда Нелля сказала, что уходить поздно, что соседи могут чёрт знает что подумать, что лучше Марату уйти утром…
Марат. Потом зачастил Комаров. Он терпеливо ждал Марата специально для того, чтобы сказать ему «подонок» и пообещать привести всю свою кодлу из ремесленного… Кончилось это тем, что Комаров стал рассказывать о том, что он в детстве был отличным футболистом, и что он отлично танцевал, и что на таких, как Нелля…
Нелля. … и что на таких, как Нелля, он раньше и смотреть бы не стал… Она плакала и говорила…