Читать интересную книгу Завоеватель - Николай Романов

Глава сорок пятая

Вокруг раскинулась странная планета. На ней не было ничего — ни морей, ни лесов, ни полей. Только горы, оранжевый песок под ногами и багровое небо над головой, похожее на залитую кровью простыню. А еще — тревога, переполнявшая душу смертным страхом.

Осетр некоторое время стоял, озираясь по сторонам. Будто чего-то ждал.

То ли знакомого, то ли незнакомого…

Нет, планета эта ему определенно была известна, но когда ему удалось побывать на ней — он совершенно не помнил. Она не походила ни на Медвежий Брод, ни на Дивноморье, ни на Саммерсити, ни на десятки других миров, поверхности которых касались стопы росского императора.

Но он точно тут бывал!

Может, спасал отсюда Яну? Или маму?… Хотя погоди-ка! Маму-то ведь он не спасал. Мамой оказалась Ольга…

Может, ему опять надо кого-то спасти? Отыскать и эвакуировать, так сказать… Но ведь эвакуатор у нас — Найден!

Тогда что здесь делает он, Осетр?

Багровое небо вдруг полыхнуло алыми молниями, заволновалось, забурлило, в нем возникали десятки водоворотов.

Точнее, небоворотов…

Небовороты закручивались в воронки, неслись, разгоняясь, вниз, тянулись к Осетру, окутывая его со всех сторон багровым мраком, в котором не было ничего, кроме все той же беспросветной тревоги.

А когда мрак ушел, открылась обитаемая Вселенная.

Осетр видел сотни планет одновременно, и на всех на них не было мира.

Полыхали величественные здания, больше похожие на причудливые деревья. Они разлетались в пыль, рушились обломками на землю, медленно и неотвратимо — будто лепестки умирающих цветков облетали, будто пожухшие осенние листья. Вот только листья через полгода распустятся снова, а этим зданиям весны уже не дождаться. Никогда!..

А потом с неба на землю начали падать странные каплеобразные создания, и среди них распускались тут и там не менее странные живые цветы. Если такой цветок касался каплеобразного создания, оно взрывалось и продолжало мчаться к земле пылающей кометой. Но цветов по сравнению с каплеобразными было мало, и львиная доля атакующих достигала поверхности, и тут у них вспарывались бока, распахиваясь наружу подобно десантным люкам, и на волю устремлялась толпа существ, в которых даже женщина признала бы солдат.

Вооруженные неведомыми предметами, они неслись по улицам человеческих городов, сея смерть и разрушение, шестилапые, похожие на пауков с крокодильими головами, стремительные, как молния, и неуязвимые, как ураганный ветер, и там, где они вершили свою поступь, не оставалось ничего, кроме засыпанных пылью обломков и залитых кровью останков, ничего, кроме смерти…

Осетр не выдержал такой картины и тоже умер…

А потом проснулся.

Спустил ноги с кровати, включил стоящий на тумбочке ночник.

Слава богу, вокруг была привычная императорская спальня.

А ему только что приснился сон. Из тех, вещих. Из тех, что иногда сбывались, иногда не сбывались…

Правда, обычно при этом за багровой планетой к нему приходили картины из собственного будущего…

На сей раз ничего такого не произошло.

Если, конечно, не считать за будущее собственную смерть… Так ведь смерть — неизбежное грядущее всякого человека!

Потом он вспомнил, что точно такой же сон он уже видел. На Крестах. Когда его привезли бесчувственным из храппового леса, где он впервые обрел кое-какие необычные способности…

Кстати, «вещих» снов ему не снилось давно.

И почему же это произошло сегодня? Означает ли сей сон, что императору росскому надо бояться скорой смерти? Сон на Крестах — хоть и точно такой — вовсе не означал… А с другой стороны, вся жизнь Осетра была постоянным бегством от смерти. Для «вещего» сна содержание слишком общо!

После того сна, на Крестах, в его жизни произошли огромные перемены. Бедняга гвардеец обнаружил вдруг, что является внебрачным сыном императора, и судьба «росомахи» круто изменилась.

Может, сегодняшний сон означает, что нужно ждать крутых перемен и сейчас? Насколько же крутых? Полного разрыва с Яной? Неожиданного покушения? Нового предательства? Внезапного нападения на империю?

Но ведь крутые перемены происходят постоянно. Попытки покушений. Предательства. Даже нападения на империю, если за таковые посчитать вылазки пиратов.

Разве что о разрыве с Яной речи пока не шло. И в мыслях не было. И быть не может!

Так с какого же дьявола приснился этот сон?

Осетр встал с кровати и принялся ходить по спальне.

Чего ждать от судьбы теперь? О чем она предупреждает?

А потом ему пришла в голову очень простая мысль.

Друг мой, а с чего ты вообще взял, что тебе приснился именно «вещий» сон?!

Ночные видения, как известно, могут повторяться, и в таких случаях они являются порождением не судьбы, а твоего собственного подсознания. Просто когда-то увиденный сон произвел на тебя настолько неизгладимое впечатление, что память уложила его на дальнюю полку своей кладовой. А сегодня вдруг сняла с полки, стряхнула пыль да и отправила в сферу приснившегося. Вот и все объяснение!

И нет тут никаких намеков на близкое грядущее.

Покушения и предательства и безо всяких намеков были и будут. Никуда от них не денешься!

Так что отправляйся-ка ты снова в койку, росский император, и не пудри «росомашьи» мозги!

И Осетр немедленно взялся за выполнение отданного самому себе приказа.

Глава сорок шестая

Стратегическое соотношение сил между Росской империей и Великим Мерканским Орденом окончательно изменилось в пользу Нового Санкт-Петербурга. И дело было не только в заключенном недавно договоре о дружбе и взаимной помощи с новобагдадцами. Помимо внешнеполитических, имелись и сугубо внутренние причины происходящих изменений.

Давала себя знать повседневная кропотливая работа, проводимая правительством.

Переоснащение вооруженных сил продолжалось полным ходом, и в этом процессе уже намечался промежуточный результат. Адмиралы Шейдяков, командующий Имперским звездным флотом, и Друцкий-Соколинский, глава Адмиралтейства, выжимали из премьер-министра, князя Сергея Ника-норовича Шуморовского, все мыслимые и немыслимые соки и добились своего.

Бардака и нервотрепки, разумеется, хватало — как при любой новостройке, — однако всем посвященным было видно, что Четвертый уже сейчас по огневой мощи сделался первым в империи. А через полгода догонит Первый и по численности боевых кораблей. Да и о вспомогательных судах не забывали…

В общем, возможного конфликта с недавними друзьями уже не пугались ни Генеральный штаб, ни Адмиралтейство.

Конечно, никакую вражескую планету с помощью одних только кораблей не захватишь — она становится твоей только после того, как на ней обосновалась сухопутная армия, — но теперь, когда империя заключила военный союз с Новобагдадским халифатом, вполне выполнимыми становились и подобные задачи. Пушечного мяса в халифате, с его многоженством и высоченной рождаемостью, хватало…

Впрочем, император Остромир Первый не давал никому почивать на административных лаврах — по-прежнему самолично проводил совещания военной и политической верхушки; устраивал беспощадные разносы нерадивым начальникам, если требовалось; периодически посещал верфи Нового Кронштадта, благо в небе главной имперской судостроительной планеты светила та же самая Чудотворная, и расстояние от столичного мира было — рукой подать… И тряс, тряс, тряс начальников самых разных рангов, неизменно докапываясь до глубинных причин выявленных задержек. Причины эти ликвидировались в самые кратчайшие сроки.

Не забывал он и о стратегических задачах.

По заданию правителя Генеральный штаб и Адмиралтейство внимательно изучили перспективы возможной войны с сайентологами. Результаты получились не слишком утешительные: да, теперь победа на горизонте просматривалась, но потери при этом ожидались ужасающие — и среди россов, и среди новобагдадцев. И весьма вероятным в таких условиях становилось нападение на обескровленных противников со стороны других галактических держав. Со всеми вытекающими последствиями…

Когда генералы-адмиралы доложили императору о произведенных расчетах, он задумался.

В средствах массовой информации в последнее время стали появляться многочисленные статьи, доказывающие, что теперь, когда заключен военный союз с Новобагдадским халифатом, самое время вступить в прямую схватку с Орденом и перегрызть противнику глотку. Было известно императору и о том, что точно такое же мнение бытует теперь и среди некоторых военных руководителей.

В частности, сторонником скорого начала победоносной войны был адмирал Антон Васильевич Бестужев, бывший командир базы «Орион», после скоропостижной смерти Барятинского сменивший того на посту командующего Третьим флотом.