В процессе осуществления оперативно-технических мероприятий и наружного наблюдения в Грузии было установлено, что Огородник конспиративно делал какие-то записи и тут же уничтожал черновики, проявлял явное недоверие к Ольге, тайно читал ее письма, предназначенные для отправки, — и это в то время, как на 5 августа уже была назначена регистрация их брака в Москве.
В Грузии у него оказалось довольно много знакомых еще по совместной работе по линии Комитета молодежных организаций, которые уже занимали довольно высокое положение в ЦК Коммунистической партии этой республики. Они ездили с ним на правительственных автомашинах со спецсигналами, посещали дорогие рестораны и другие злачные места, а Огородник выдавал им себя за советского разведчика, работающего за границей. Кстати сказать, его любимым героем был Штирлиц из «Семнадцати мгновений весны» Юлиана Семенова. Украшала компанию его молодая спутница и невеста Ольга, или, как он ее называл, Олюня.
На юге были впервые сфотографированы его записная книжка, дневниковые записи и другие материалы, имевшие большое значение в последующем объяснении многих деталей его поведения. Но об этом позже.
В Батуми произошел любопытный эпизод: Находившийся там Гречаев периодически по телефону с переговорного пункта звонил в Москву, чтобы доложить, что все обстоит благополучно и идет по плану. Однажды, выходя из почтового отделения, он неожиданно лицом к лицу в дверях столкнулся с Ольгой Фоминой, которую он хорошо знал по фотографии. Эта встреча продолжалась какие-то секунды. Гречаева она, естественно, не знала, тем более перекрашенного. Однако по прошествии нескольких месяцев, когда мы вместе с Володей уже после реализации дела выясняли в беседе с ней какие-то детали поведения Огородника, она уверенно сказала, что где-то видела его, хотя и не помнит, где конкретно. Вот это зрительная память!
Во время поездки по Грузии Ольга несколько раз в компании молодых людей давала повод для ревности со стороны Огородника, и однажды он, чтобы продемонстрировать ей свою волю и терпение, прожег горящей сигаретой небольшой участок кожи между большим и указательным пальцами левой руки. Короста не этом месте так и сохранилась до конца его жизни.
7 июня 1977 года во время экскурсии по Новому Афону была сделана их последняя фотография. На ней они изображены на фоне древнего монастыря, прикрытого мощными кипарисами и субтропическими пальмами, загорелые и веселые, в случайной компании отдыхавших там соотечественников.
Справедливости ради надо отдать должное нашим грузинским коллегам. Все запланированные мероприятия были проведены на высоком техническом и профессиональном уровне и позволили нам получить интересные сведения, которые заслужили положительную оценку руководства Второго главного управления, и мы были благодарны им за это.
А вот что рассказал по этому поводу теперь уже полковник ФСБ В.И. Гречаев, выезжавший по делу Огородника в Грузию:
«Получив необходимый инструктаж и рекомендации для местных органов госбезопасности по специфике организации работы в отношении А. Огородника, я вылетел самолетом в Тбилиси.
Туда же на имя Председателя КГБ Грузии генерал-полковника А.И. Инаури за подписью руководства главка, была направлена шифротелеграмма с просьбой об организации необходимых мероприятий по прибывающему туда объекту нашего оперативного интереса А. Огороднику и с уведомлением о моем направлении в республику для координации наших действий. Как и полагается в таких случаях, в аэропорту меня встретили наши грузинские коллеги и сразу же доставили в здание КГБ Грузии. Буквально через несколько минут меня принял А.И. Инаури. После моего сообщения по поводу наших конкретных интересов в отношении А. Огородника он сразу же вызвал к себе руководителей подразделений, которые должны были участвовать в предстоящей работе. Каждый из них был предупрежден о высокой степени секретности проводимых мероприятий…
Очень скоро стало известно, что из приемной секретаря ЦК КПСС К.В. Русакова в ЦК КП Грузии поступил телефонный звонок, в котором от его имени предписывалось организовать встречу Огородника в Тбилиси и создать необходимые условия для его отдыха в Грузии, включая и обеспечение безопасности. Реакция последовала незамедлительно. В его распоряжение еще до прибытия была выделена служебная спецмашина с мигалками и забронирован номер люкс в самой престижной в то время интуристовской гостинице «Иверия». Кое-кто решил тогда, что Огородник — находящийся в отпуске сотрудник нашей внешней разведки.
Обо всем этом тотчас же стало известно в республиканском КГБ. Естественно, это создавало определенные проблемы и для самого Председателя КГБ Грузии. С одной стороны, КГБ СССР, а с другой — ЦК КПСС в лице одного из его секретарей! Но А.И. Инаури хорошо знал свое дело. Он быстро рассмотрел и утвердил планы проведения оперативных и оперативно-технических мероприятий по делу, к исполнению которых уже были готовы все выделенные на выполнение этой задачи подразделения.
Меня тоже разместили в «Иверии», но, конечно, в значительно более скромном номере, за что я был не в претензии. Я уже вполне смирился со своей новой внешностью и приготовился изображать из себя обычного отдыхающего.
Обстановка складывалась не совсем благоприятно. Нашим коллегам предстояло, с одной стороны, обеспечить выполнение намеченных мероприятий по Огороднику, а с другой — ни в коем случае не попасть в поле зрения тех, кто обеспечивал программу пребывания Огородника в Грузии и его безопасность. К слову сказать, и ко мне был приставлен вооруженный оперативный работник.
Большое внимание А.И. Инаури уделял работе наружного наблюдения, сотрудникам которого категорически запрещалось какое-либо общение с окружением Огородника.
Надо отдать должное дальновидности В.К. Боярова, который предложил изменить, насколько это возможно, мою внешность. Жили мы с Огородником и Ольгой в одной гостинице, так что наши случайные встречи были неизбежны. Раза четыре судьба нас сводила в гостинице и на городском рынке. Однажды в вестибюле «Иверии» мы столкнулись буквально нос к носу. Ольга внимательно посмотрела на меня. Я быстро шарахнулся в находившийся рядом бар и громко сказал: «Быстро бутылку водки и бутерброды!» Заказ был выполнен, и только после этого, не притронувшись к бутылке, я почувствовал облегчение!
При отъезде Огородника и Ольги из Тбилиси в Батуми сопровождающие их сотрудники ЦК КП Г проинструктировали начальника поезда и проводников вагона по вопросам безопасности «важной» персоны, которая вместе со спутницей передается на их попечение.
В связи с тем, что поезд в темное время суток проходил в непосредственной близости от турецкой границы, с нашей стороны также были приняты необходимые меры. В частности, Огородник находился практически под постоянным надзором сотрудников наружного наблюдения. Однако наши грузинские коллеги, действуя самым конспиративным образом, допустили-таки промашку. На одной из остановок в позднее вечернее время сотрудник НН на какое-то время потерял Огородника из виду и, не зная об инструктаже, обратился по этому поводу к проводнице вагона. Вид у сотрудника, как требовала того обстановка, был, скажем прямо, не очень респектабельный и из-за одежды, и из-за лица, которое украшал значительный по размерам шрам. Заподозрив неладное, проводница поспешила сообщить Огороднику о проявлении к нему интереса со стороны подозрительного незнакомца. Ее поступок, вполне естественный при любых обстоятельствах, объяснялся еще и тем, что буквально двумя днями раньше именно в этом поезде было совершено два дерзких ограбления. Позже нам пришлось взять под защиту этого сотрудника и спасти его от неминуемого наказания за подобную оплошность.
Сразу же по прибытии в Батуми Огородник с возмущением сообщил об этом инциденте встречавшим его представителям местного партийного руководства, а затем по телефону из своего люкса· в гостинице несколько раз звонил в Тбилиси и выражал недовольство случившимся. И только получив подтверждение относительно недавних ограблений в этом поезде, он несколько успокоился.
Во время пребывания Огородника в Батуми хоть и с большим трудом, но все же удалось ознакомиться с его записной книжкой, дневником и другими документами, а также сфотографировать их. В наши руки попали уже систематизированные им записи его бесед с руководителями КП Грузии, представлявшие собой типичную политическую информацию разведывательного характера. В результате наблюдения было замечено, что он тщательно уничтожал черновики своих записей, а записную книжку всегда держал при себе.
Свой отдых он продолжил в Пицунде. Вместе с Ольгой они посетили исторические достопримечательности города, побывали в Новом Афоне…