Читать интересную книгу Обмануть себя - Наталия Рощина

Отец, мама, Марина, Гарик — все ее близкие проносились перед глазами, и каждый осуждающе смотрел на нее. У каждого был повод упрекнуть ее. Родители — в недостатке внимания, в явной попытке отчуждения; Маринка — осталась одна и тосковала, и никакие подарки не могли компенсировать щемящее чувство разлуки; Гарик — не получал в ответ на свои чувства ничего кроме лжи. Алиса понимала, что год — немалый промежуток времени, чтобы разобраться в себе. Если ее затея не удалась, то это нужно признать сейчас. Обманывать столько людей она больше не в силах. Она сама превращается в высохшую, с дрожащими руками, серой кожей обычную наркоманку, доказывая себе, что все в порядке. Нельзя жить в постоянном конфликте со своим «я». Алиса открыла глаза. Веки едва повиновались ей, их приходилось удерживать в таком состоянии усилием. Не спеша женщина поднялась и села. Ощущая слабость в теле, оперлась спиной о высокую спинку дивана. Она решила, что сегодня же поговорит с Гариком. Она откроет ему правду, иначе ее ложь будет похожа на то, что сделал с нею Вадим. Она не должна сломать жизнь хорошему человеку. Он молодой, успешный мужчина. Сколько женщин, достойных, красивых, могут осчастливить его совершенно искренне, без напряга.

От принятого решения Алисе стало легко на душе. Она смогла потихоньку встать и зайти на кухню. Чашка холодного кофе практически привела ее в чувство. Алиса поставила локти на стол и положила голову на ладони. Волосы рассыпались по плечам, изогнувшись, она легла грудью на гладкую поверхность стола. Алиса равнодушно смотрела на свои волосы. Каждая волосинка казалась такой яркой, блестящей, словно тоненькая медная проволочка. Гарик любил говорить, что у его жены самые красивые в мире волосы, и он жалеет, что не принадлежит к королевской фамилии. Достойным украшением такой красоте могла бы стать корона, а он не может ей этого дать. Молчанов хотел быть оригинальным, а у его жены все чаще возникало желание сделать самую короткую стрижку. Услышав телефонный звонок, Алиса подняла трубку.

— Алло!

— Аля, привет, как дела, милая? — Гарик говорил необычайно радостным тоном. Это могло означать, что он подготовил какой-то сюрприз или намеревается сделать жене подарок. Так было не раз.

— Все в порядке.

— Слава где?

— Я отпустила его до завтра.

— Как жаль, — разочарования Молчанову скрыть не удалось. — Ну, да поправимо. Я пришлю за тобой свою машину.

— Когда? Зачем?

— Я немного опережаю события, но ты должна это увидеть. Иначе меня разорвет от нетерпения. Ты будешь готова через час?

— Всегда готова! — сделав пионерский салют, ответила Алиса. Она не ошиблась — Молчанов сделал какую-то суперпокупку.

— Мне кажется, ты посмеиваешься…

— Разве можно смеяться над стариками и детьми? Ты у меня — большой ребенок, — ответила Алиса, в этот момент веря в то, что говорила и испытывала подобие нежности к мужу.

— Новость какая, — задумчиво произнес Гарик, но тут же встряхнулся. — Отставим лирику до вечера.

— Договорились.

— Целую тебя, скучаю.

— Я тоже, — Алиса положила трубку с гримасой презрения. — Лицемерка чертова!

Она чувствовала, что сегодня не удастся поговорить с мужем по душам. Алиса понимала, что просто побаивается и, кажется, есть повод отодвинуть неприятный разговор. Закурив, женщина подошла к окну. Она смотрела на жизнь там, за стеклом, пытаясь соизмерить свои проблемы и проблемы этих незнакомых людей. Наверняка большинство из них озабочены поиском хлеба насущного, а не копанием в собственном прошлом. Алиса поджала губы и вдруг в порыве необъяснимой, неконтролируемой ярости бросилась к кухонной полке. Открыла дверцу, и тут же несколько баночек с приправами полетели на пол, чудом не разбившись, а из одной с надписью «ваниль» Алиса сама высыпала содержимое в мусорное ведро, отшвырнув баночку в сторону. Маленькие зеленые таблетки зашелестели, падая в полиэтиленовый пакет.

— К черту! К черту все это! Я сильнее, сильнее!

Через несколько минут, словно побоявшись передумать, Алиса, покрепче запахнув халат, открыла входную дверь и опустилась на лифте на первый этаж. Только там она решилась выбросить пакет с мусором. Удовлетворенно потирая руки, она вернулась в квартиру. Села в прихожей и покачала головой. Она не могла поверить, что все это происходит с нею. Тем не менее…

А через сорок пять минут черная «ауди-8» мужа мчала ее через весь город. Шофер извинился, сказав, что Эдуард Михайлович просил ничего не объяснять.

— Хорошо, буду терпеть, — улыбнулась Алиса. — Кажется, мы направляемся за город?

— Это очевидно.

— Тогда следует ожидать чего-то грандиозного, — тихо произнесла она и стала смотреть на мелькавший за окном пейзаж.

Все вокруг оживало. Весна все-таки. Солнце так и не желало пока выглядывать из-за туч, но все равно в воздухе витало ощущение чего-то светлого, теплого. Везде хозяйничал ни с чем не сравнимый запах просыпающейся природы. Это тот замечательный период, когда сырость, серость, ожидание красоты кажется прекраснее, чем явление миру этой самой совершенной красоты. Алиса опустила окно пониже, с удовольствием вдыхая встречный воздух. Даже желания закурить не возникало. Алиса почувствовала единение с этим еще не примерившим весенний наряд окружающим миром. Она хотела, чтобы выглянуло солнышко, и ей удалось поймать его первые ласковые лучи. В этот момент женщине не хотелось думать ни о Вадиме, ни о родителях, ни о муже. Ей казалось, что она одна, одна-одинешенька, и машина увозит ее подальше от всего, что ей так мешает жить. Она фантазировала, что приближается к месту, где наконец сможет найти гармонию со своим внутренним миром. Это было сейчас самым важным и пока недоступным. Закрыв глаза, Алиса подставила лицо прохладному потоку воздуха.

Валя решила до поры до времени ни на что обращать внимания. Она сказала себе, что пока не состоится выставка, она будет непробиваемой. Валя видела, что Вадим сам не свой и последнее время его нервозность, молчаливость начинают раздражать и ее саму. Это было новым, неприятным ощущением. Раньше она не могла даже позволить себе дурно думать о муже. Она заранее обвиняла себя во всех его промахах, слабостях. Ей было жаль его, мятущегося, не находящего себе места, но с некоторых пор все изменилось. Валя не могла точно сказать, когда это произошло. Однако перемены были налицо. Она перестала принимать близко к сердцу резкие перепады настроения мужа.

Готовясь к выставке, женщина отключила все негативное, что могло мешать творческому процессу. Она не ожидала от себя такого рвения, такой преданности делу, которым начала заниматься, в сущности, совсем недавно. Она испытывала некое чувство вины, что отрывает столько времени от дома, семьи, но ничего не могла с собой поделать. Когда она брала в руки кисть и смотрела на чистый лист бумаги, для нее переставали существовать люди и предметы, находящиеся рядом. Особенно вдохновлял ее Андрей Закревский. Он волновался за организацию выставки не меньше Вали, постоянно звонил и интересовался, насколько она готова. Валя была рада его слышать. Его спокойный голос, манера медленно произносить слова внушали ей доверие и приводили в умиротворенное состояние. За время из краткого телефонного разговора Валя получала невероятный заряд энергии. Она чувствовала, что Андрей от души делает все от него зависящее, чтобы выставка прошла на должном уровне. Она понимала, что этому человеку небезразлична судьба ее работ. Валя боялась признаться в том, что даже муж и близкие не проявляли к ее увлечению столько внимания, сколько этот добродушный толстяк, краснеющий, когда их взгляды встречались.

Валю забавляла его неловкость. Она не задумывалась над тем, чем она может быть вызвана. Закревский существовал для нее постольку, поскольку они вместе вынашивали планы приближающейся выставки и дальнейших проектов. Валя не приходило в голову, что какой-то мужчина может проявлять к ней интерес, тем более друг ее мужа. Она продолжала считать себя некрасивой, расплывшейся, обремененной массой комплексов женщиной. Почему-то она заранее настроила себя на единственного мужчину в своей жизни, так что Белов мог быть спокоен, когда замечал недвусмысленные взгляды, обращенные в сторону его супруги. Она старалась выглядеть привлекательной только для него. Она пыталась доказать свою значимость тоже исключительно для Вадима. Быть может, в этом была ее ошибка.

Настал момент, когда Валя не то чтобы несколько охладела к Вадиму, но почувствовала некий дискомфорт. Чем больше она отдавала этому человеку, тем более высокую, прочную, неприступную стену он возводил между ними. Белов позволял себе изредка быть ласковым и нежным, а чаще — чужим, холодным, безразличным. Он словно проверял предел терпения и великодушия жены, будучи уверенным, что оно беспредельно. Вадим о многом просто не задумывался. Он позволял себе быть слабым, а Валя должна была оставаться хранительницей очага. Они достаточно хорошо узнали друг друга, чтобы обходиться без лишних слов, на уровне интуиции. Только Вадима мало интересовало настроение Вали, гораздо больше его волновало то, как он выглядит, какое впечатление производит, насколько правдива очередная произносимая ложь.