Читать интересную книгу Выше полярного круга (сборник) - Валентин Гринер

— Кто председатель? — спросил Павел Ефимович. — Кто выступает? Кто слушает?

— Все слушаем, как порода шелестит, — сообщил один из проходчиков. В полутьме нельзя было разглядеть его лица.

— А где бригадир?

— Спросите, товарищ директор, что-нибудь полегче, — отозвался тот, что тесал стойку. Он с силой воткнул в нее топор, подошел и стал рядом с Мартыновым. Это был большой широкоплечий человек, с усталым, перепачканным угольной пылью лицом, на котором выделялись белки больших глаз. — Бригадир ушел за лесом. Аж на-гора пошел. Сами видите, в хозяйстве одна стойка осталась. А незакрепленного пространства — пять метров. Того и гляди, гуркнет. Вот и загораем.

Мартынов присел рядом с рабочими на куче породы, спросил:

— Давно ушел бригадир?

— Часа два. Пять километров туда, пять обратно. К концу смены явится, — язвительно проговорил кто-то за его спиной. — Ну, добудем десять лесин. Поставим три рамы. А дальше опять посидим да потолкуем, а крепить придется… — И он беззастенчиво выругался.

— На шахте остался один ствол, — напомнил Мартынов. — Еще не успели отработать график выдачи угля и спуска материалов.

— Плохому танцору… — вздохнул один из проходчиков. — Старая песня. Поете ее не первый день.

— Ладно, — сказал директор, сдерживая раздражение. — Эти прибаутки мы знаем давно. У кого есть дельные предложения? Говорите, как бы вы стали поправлять дело? А то все умные, когда хорошо, когда премии и знамена. А когда плохо—> виноваты одни начальники.

Наступила тишина. Только слышались потрескивание и шуршание пород да монотонные удары капели о почву.

— Что, предложений нет? Так и запишем. — Мартынов поднялся. — Болтать все здоровы, а когда надо подумать, рогом пошевелить — в кусты.

— Вы бы почистили лесоспускную скважину. Вот и были бы мы с лесом, — громко крикнул нам вслед один из проходчиков. — Такие гроши угрохали на эту дырку, а потом затрамбовали бревнами…

— Вот это уже дело. Скважину будем восстанавливать. Но ведь за день ее в порядок не приведешь. Нужно договариваться с буровиками. А у них свой план. Может, у вас есть знакомые ребята? Обещаю хорошо заплатить.

— Чего там искать? — сказал тот, что тесал лесину. — Вон Валька лет десять буравил тундру. Договаривайтесь с ним. Слышь, Валь, договаривайся с начальником. — И он ткнул рукой в одного из проходчиков.

— Аккордный наряд — и все будет по науке, — отозвался тот.

— Согласен, — сказал Мартынов. — Зайди после смены. Договоримся.

— Только так, чтобы деньги на бочку, — поставил условие бывший буровик. — Я тебе эту скважину за пять дней расшурую.

— Хоть за день, хоть за час, — сказал директор, не веря, что за пять дней можно восстановить лесоспускную скважину.

Пятикилометровый путь от дальнего участка до ствола прошли молча. Мартынов шагал широко, шурша брезентовой робой. Я с непривычки едва поспевал за ним. Выехали на-гора и направились в баню.

— Вот тебе и суп с фрикадельками, — сказал Мартынов, с трудом стягивая резиновые сапоги. За долгий день в шахте портянки отсырели, сапоги не хотели сниматься. Видимо, директор решил, что этот день нас достаточно сблизил, и потому он перешел на «ты». Павел Ефимович уже сидел на лавке, обнаженный до пояса, и задумчиво водил рукой по груди. Потом встал под душ и пустил мощную струю.

— Не жалеете, Павел Ефимович, что сели в директорское кресло?

— Чего теперь жалеть? Теперь надо вкалывать, — ответил он, отфыркиваясь.

Мы долго и с наслаждением мылись. Потом сидели в удобных креслах, курили.

— Пива хочешь? — спросил Мартынов. Он приподнялся, щелкнул замком холодильника. Там стояло десятка два бутылок с пивом. Так было заведено прежними руководителями, и Павел Ефимович решил эту традицию не менять. Что в этом крамольного? После трудного дня в шахте пиво вещь незаменимая.

В приемной Мартынова дожидался проходчик. Он был розовым и свежим после бани. Клетчатая ковбойка — нараспашку.

— Я насчет скважины, — сказал он, поднимаясь навстречу директору.

Павел Ефимович внимательно посмотрел на него:

— В забое ты показался — мне каким-то другим. Несерьезным показался. Думал, не придешь.

— А я и есть несерьезный, — согласился рабочий. — Был бы серьезный, давно бы сбежал на другую шахту, где люди деньги зарабатывают. А у нас, товарищ директор, частенько получки не хватает, чтобы расплатиться за аванс.

— У тебя что — большая семья? — поинтересовался Мартынов.

— Сам-один. Плачу «южные». («Южными» горняки называли алименты).

— Ушел или от тебя ушли?

— Когда в тундре работал, жена спуталась с другим.

— Пил, наверное?

— Было маленько…

— А теперь как?

Валька пожал округлыми плечами:

— Не на что, товарищ директор. Вот сорву у вас халтуру — погудим с ребятами. Один я не могу. Совесть не позволяет.

— И сколько же ты мыслишь сорвать? — прищурил глаз Мартынов.

— Думаю, тыщонку. Что, много?

— Не знаю. Может, много. А может, мало. Надо посмотреть по нормам.

— По нормам работать не стану, — решительно заявил буровик. — По нормам можно месяц резину тянуть. Без норм сделаю быстро.

Мартынов молчал.

— Думаешь, много луплю? — продолжал торговаться Валька. — Считай сам: троих помощников мне надо? Надо! Неделю, не меньше, проплюхаемся. И не по семь часов. По пятнадцать! Это значит, не четверо, а восемь человек будут работать. Цельная бригада. Восемь помножь на неделю — пятьдесят шесть выходов. Теперь тыщу подели на пятьдесят шесть — получится полтора червонца упряжка. Много разве? Без всяких северных…

— А ты математик, — сказал директор.

— Теперь тупых нет.

— Но все же наряд надо составить, — настаивал Павел Ефимович. — Все должно быть законно.

— Пиши, что хочешь, — бросил проходчик, — но мне чистыми тысяча. Без всяких алиментов и вычетов. И сразу после работы. А не желаешь — позовешь людей из буровой конторы, они с вас тысяч пять возьмут по нормам, а то и все десять. Одних накладных расходов накрутят двести процентов. А я — без накладных.

— Договорились. Но помни, твои товарищи сидят в забое без леса. Чем быстрее пустим скважину, тем лучше для них и для тебя тоже…

Утром следующего дня мы с Мартыновым зашли на лесной склад. У скважины кипела работа. Был установлен копер — три бревна с двумя балками и канатами.

Чуть в сторонке были свалены штанги, молотки, всевозможные ключи и зажимы, какие-то приспособления.

— Где ты добыл все это? — поинтересовался директор, здороваясь.

— Мой вопрос! — живо ответил буровик. Он был возбужден и сосредоточен, глаза увлеченно горели. Он так красиво и быстро работал, что Павел Ефимович невольно им залюбовался.

— Вась, мотнись в мехцех, принеси солидольчика. Шестерни надо смазать.

Маленький Васька, немолодой человек с морщинистым лицом и оттопыренными ушами, взял консервную банку и пошел исполнять приказание.

— Где отыскал такого Поддубного? — спросил Мартынов. Тот рассмеялся:

— Для этого дела лучшего кадра не сыщешь. Тут дурная сила не нужна. А в скважину не вдруг протиснешься.

— А ты собираешься спускаться в скважину? — удивился директор.

— Не я, Васька полезет. Он по таким вопросам большой мастер. У него и права на это дело имеются. Не переживай, будет все по науке!

— Ты же говорил, что надо троих помощников, а взял одного. Справишься?

— Мой вопрос! — отрезал буровик и понимающе улыбнулся. — Боишься, что много заработаю? Не боись! Шахта не обеднеет…

В течение дня и на следующий день Павел Ефимович несколько раз подходил к окну своего кабинета и наблюдал за работой буровиков. Он видел, как «главный подрядчик» осторожно вертел ручку лебедки, спуская своего напарника в скважину. Через несколько минут Васькина голова вынырнула на-гора, а затем они вдвоем вытаскивали на поверхность очередное бревно. Да, скважина была затрамбована основательно.

И не только скважина. Все хозяйство вспомогательных служб можно было смело демонстрировать как неповторимый образец бесхозяйственности и запущенности. Тысячи кубометров крепежного леса были хаотически свалены в том месте, где, по мнению бывших руководителей шахты значился лесной склад. На самом деле это была свалка машин и оборудования, металлических стоек и моторов, кирпича и сборного железобетона, извести и гравия, труб, досок, шпал, запасных частей, ящиков с метизами — всего, что поступало на шахту по железнодорожной ветке, служившей единственным просветом, по которому можно было пройти и увидеть эти беспорядочные нагромождения ценностей, брошенных под дождем и снегом.

Воскресный день выдался прохладным и солнечным. На лесной склад прибывал народ. Рабочие шли во главе со своими начальниками. В полном составе явились служащие. Новенькие робы, выданные им специально для такого случая, неуклюже топорщились. Оркестр разместился на погрузочной эстакаде и наяривал марши. Подошли два трактора с трелевочными приспособлениями: им предстояло растаскивать горы леса и помогать людям извлекать из-под этих завалов оборудование.