лучше грушу; авось жажда мучить перестанет.
Янко съел грушу и утолил жажду. Пошли они дальше. Долго ли, коротко ли, подходят к волчьему следу. Янка еще больше жажда мучит.
— Ева, сестричка, как мне пить хочется! Я напьюсь из этой лужицы…
— Ах, нет, не пей, не пей, милый. Ведь это волчий след: станешь волчонком. На вот, съешь лучше грушу; авось пройдет жажда.
Янко съел грушу, и ему стало легче.
Идут они, идут; чем дальше, тем солнышко все сильней припекает. Янко совсем истомился.
— Ева, сестричка, дай мне, дай еще грушу!
— Ах, миленький братец, у меня больше нету. Но погоди еще немножко, скоро будет колодец.
И пришли они тут к оленьему следу.
— Ева, сестричка, не могу больше терпеть, напьюсь.
— Ах, не пей, не пей! Ведь это олений след: олененком станешь!
Но только она отвернулась, он припал к луже и тотчас превратился в олененка.
Увидела она, каким он стал, заломила свои белые руки и залилась слезами:
— Господи боже! Бедный братец, что ж нам теперь делать? Ведь прибегут собаки, тебя растерзают; придут охотники и тебя застрелят.
А олененок печально шел у ее правого бока.
Не сделали они и двадцати шагов, как увидали прекрасный колодец; вода в нем была чистая, как стекло. Девочка напилась вволю, на лбу у нее заблистала золотая звезда, и волосы стали золотыми.
Пошли они дальше и пришли на поляну, а на ней стог сена стоит.
— Ах, братец олененок, — промолвила девица, — давай здесь жить останемся. Здесь нас мачеха не найдет.
Устроили они себе в том стогу нору и стали туда прятаться на ночь и во время дождя. Когда солнышко показывалось, Ева садилась на стог, принималась расчесывать свои волосы — золотые-презолотые — и, плача, приговаривала:
— Ах, кабы моя матушка знала-ведала, что я тут на стоге сена дрожу и свои золотые-презолотые волосы расчесываю! Да матушка моя долго жить приказала.
Олененок ходил пастись, а она ягодами да кореньями питалась. Так прошло много времени. А в этом самом лесу любил охотиться один королевич. Раз сидела она вот так, волосы свои расчесывала, — вдруг прибежал, весь запыхавшись, олененок, и за ним по пятам собака. Олененок шмыгнул в стог, а собака, увидев девочку, убежала обратно к хозяину. Тот кинул ей кусочек мяса. Собака схватила мясо в зубы и — прямо к девочке: положила мясо ей на колени и опять убежала к хозяину. И другой кусок так же. Хозяин удивился: куда это собака мясо таскает? Бросил ей еще кусок. Она опять в ту же сторону побежала. Королевич — за ней и пришел прямехонько к девочке.
— Что ты тут делаешь? — спросил он ее.
Ева рассказала ему все, что с ней было.
— Пойдешь ко мне жить? — спросил королевич.
— А ты не застрелишь моего олененочка?
— Не бойся, — ответил королевич, — я этого не сделаю. Пойдем, пойдем, вам у меня хорошо будет.
Слыша эту ласковую речь, девочка согласилась; сели они в карету и поехали в замок.
Тут Ева нашла все, что ей было нужно. И о братце олененочке хорошо позаботилась. Платьев у ней было там сколько угодно и одно другого красивей, так что она в них как цветок хороша была. Стали ее учить всему, что королеве знать надобно. И когда она выросла, молодой король на ней женился. Но прежде он должен был ей поклясться, что никому не позволит обижать олененка.
* * *
Жила в том королевском замке одна старуха, которая очень обозлилась, когда молодой король женился: она все надеялась дочь свою за него выдать. Вот пришла пора королю на войну ехать, и велел он этой старухе за королевой как следует ухаживать, потому что та скоро родить должна.
Чудный родился мальчик. На лбу у него золотая звездочка сияла. Но королева от родов очень ослабела. И попросила водицы испить. А старуха и говорит ей:
— Под окошком Дунай течет. Наклонись и пей!
— Боже мой, как же я могу наклониться? Ведь я совсем больна.
— Твое дело, — проворчала старуха. — Не хочешь, не наклоняйся. А я тебе воды не подам.
Королева больше не могла терпеть, так ей пить хотелось. Высунулась она из окна и наклонилась над водой. Тогда старуха столкнула ее в реку, а на ее место свою дочь в постель положила. Мальчика с золотой звездой она не догадалась погубить; ей довольно было и того, что удалось мать в реку столкнуть.
Но королева не утонула, а превратилась в золотую утку и вместе с другими утками поплыла по Дунаю.
А мальчик, бедняжка, как почуял, что нет матери, стал плакать и кричать, — ну никак не успокоишь! Прибежал в комнату олененок и затряс рожками: положите, мол, на них ребенка, я буду его баюкать. Старуха не знала, что делать, — взяла да и положила:
— Ступай, и пропадите вы оба пропадом!
Олененок побежал вниз по берегу Дуная и, как завидел на реке уток, закричал:
— Уточки-утки, серые грудки! Укажите нам, утки, путь к нашей маме!
— Здесь ваша мама — в одной стае с нами! — ответили уточки.
Тут прилетела на берег золотая утка, превратилась в прекрасную госпожу, взяла ребенка на руки и сказала:
— Золотой мой сыночек, окунись, покормись и в пеленки завернись.
И тотчас же все так и сделалось. Она еще раз обняла сыночка, поцеловала его и олененку на рожки положила. Потом опять обернулась золотой уткой и улетела на Дунай. Так длилось долгое время: олененок каждый день носил мальчика к Дунаю, а тот рос и расцветал, как роза.
Вдруг от короля с войны письмо пришло, чтобы его тогда-то и тогда-то домой ждали. Старуха велела дочке в постель лечь и больной притвориться. А когда король вернется, — чтоб она олененкова мяса попросила.
Король благополучно домой вернулся и не мог прекрасному сыночку нарадоваться. Но ту, что в постели лежала, он просто не узнал; а больше всего удивился, что у нее ни золотой звездочки на лбу, ни золотых волос нет. Да старуха объяснила, что болезнь никого не красит, а золотая звездочка и золотые волосы от королевы, мол, к ребенку перешли.
А дочь из постели кричит:
— Ах, олененкова мяса я бы поела. Велите олененка зарезать!
— Как? — удивился король. — Ведь ты сама заставила меня поклясться, что я