Читать интересную книгу Дуга большого круга - Юрий Клименченко

— Не сердитесь, Игорь Петрович, на нас. Надо было разобраться. Хороший у вас друг, между прочим…

— Какой друг?

— Роман Николаевич Сергеев.

— Разве знакомы?

— Немножко…

Откуда ты его знаешь? Мне он этого не сказал, все улыбался. В общем, правда победила…»

Письмо было длинным, бессвязным и радостным. Роман бросил листки на стол.

«Эх, Гошка, Гошка, — подумал он. — «Капитан великого плавания». Вечно у тебя в жизни какие-то «траболсы». Выпью-ка я за твое здоровье хорошую рюмку. Сегодня — стоит».

5

Механики закончили ремонт в срок. «Никель» вышел в рейс. Судно направили в Кандалакшу за прессованным сеном.

— Опять в Кандалакшу, — ворчали в команде. — Хоть бы в Архангельск сходить.

Погода выдалась тихая. «Никель» весело бежал по гладкому серому морю. В ходовой рубке было так тесно, что Роман с непривычки все время задевал то за угол штурманского стола, то за нактоуз компаса, то цеплялся за ручку двери. После «Гурзуфа» все казалось игрушечным. Но, в общем, капитану было приятно вновь почувствовать под ногами дрожащую палубу, услышать постукивание дизеля, а перед глазами увидеть бескрайнее море, далекую линию горизонта. Как-то отошли на задний план все неприятности последних месяцев, и только мысль об Игоре не давала ему покоя. Что еще предпринять в его защиту? Кажется, он сделал все, что мог. Оставалось только ждать.

Без всякого сожаления капитан вспоминал время своего пребывания на посту начальника пароходства. Но возмущение тем, что не захотели исправить вред, наносимый делу неправильным планированием, желанием отрапортовать цифру побольше, намерением уволить хороших работников, не проходило. Здесь он считал себя правым и не понимал, почему же все-таки восторжествовала косность, рутинерство, показуха? Ведь на коллегии было много знающих, умных и честных людей, прекрасно отдающих себе отчет в том, что он поднял важный и нужный вопрос. Почему никто не поддержал его? Неужели так привыкли подчиняться одному вышестоящему? Увидели, что замминистра против предложения Романа, и все стали против, вопреки своим собственным мыслям.

Роман делал три шага от крыла до рубки и возвращался обратно. Даже по мостику негде походить на таком теплоходе!

Надо приводить судно в порядок. Оно сильно запущено. Роману очень хотелось вызвать к себе Валю, но показать «Никель» в таком виде он не мог. Пусть уж жена приедет, когда теплоход заблестит, как игрушка на витрине магазина. Да и организация службы требовала коренных изменений. Роман заметил, что Коринец во время движения судна в море уходит с мостика, оставляет рулевого одного. Роман сделал ему замечание.

— Ну чего особенного? — удивился Коринец. — Я ведь на минутку. Вадим Васильевич разрешал.

— Если бы вы кончили ветеринарный институт, тогда я объяснил бы вам, что такое положение недопустимо и почему, — язвительно сказал Роман, — но поскольку у вас диплом штурмана, я просто запрещаю впредь покидать мостик даже на секунду.

Старпом что-то проворчал себе под нос.

Второй помощник был молодой, нечесаный, кудлатый парень, в широких синих «дунгари»[7] и свитере невероятной расцветки, когда-то нарядном, а теперь очень грязном. Он походил на татарина из-за приплюснутого носа и немного раскосых глаз. Звали его Геннадий Александрович, а на судне непочтительно — Гешка. Он беспрестанно курил и не расставался с прилипшей к губе папиросой. Отец его, капитан дальнего плавания Сербиянов, жил в Москве. По его просьбе Гешку по получении диплома отправили в Мурманск набираться ума-разума. Отец считал, что суровая служба на Севере, где он сам долго плавал, выработает в сыне качества настоящего моряка. Но, кажется, он ошибся. Роман уже дважды замечал, что Гешка приходил на судно пьяненьким. Парень сбивался с курса.

Гешка любил вставлять в разговор фразу: «Мы, Сербияновы, известные моряки, нашей фамилией острова названы». Вахту Гешка стоял хорошо, с удовольствием. Он был внимателен, часто определялся и, по-видимому, любил морскую службу. Роману Гешка понравился. Капитан как-то сердцем почувствовал, что парнишка неплохой, а дикий вид, разговоры, поведение — все это наносное.

— Вот придем в Кандалакшу, я тебе, Геннадий Александрович, дам трояк, и в приказном порядке иди в парикмахерскую, — сказал Роман второму помощнику, как-то поднявшись на мостик на его вахте. — Нельзя таким дикобразом ходить. Ты же официальное лицо.

— Это что, тоже по уставу? Такая прическа запрещена? — насмешливо отозвался Гешка. — Я же не говорю вам, чтобы вы, например, челочку носили.

— Вот когда я под твое командование попаду, ты мне будешь указания давать. А пока не дорос. И вообще, если еще раз тебя выпившим увижу, напишу отцу. Честное слово, напишу. Пусть порадуется, какой у него оболтус вырос.

— Ну и пишите, подумаешь, — буркнул Гешка.

— В общем, постригись, постирайся. От тебя как от козла воняет…

— А вы не нюхайте, — опять заершился Гешка.

— Тебе скоро в старпомы выходить, а ты все в какого-то дурака играешь, хватит!

— Ну да, скоро. Кто это вам сказал?

— Сколько вторым уже плаваешь? Два года? Кстати, ты вот второй помощник, а знаешь, сколько тонн положить на палубу «Никеля», чтобы она не прогнулась?

Глаза у Гешки оживились.

— Нет. Искал в справочниках. Там все сложные расчеты, а мне надо, чтобы немедленно вопрос решить. Можно?

— Можно. Приходи после вахты в каюту. Расскажу.

* * *

В Кандалакшу заход шхерный, Кругом десятки островов, покрытых лесом. Среди них «Никель» казался еще меньше. Команда идет сюда уже не в первый раз. Никого не интересует природа.

Только Вероника задумчиво смотрит из двери камбуза и шепчет:

— Красота-то какая!

Огромный диск солнца спускается к горизонту. Море, острова, лес — все окрашивается в золотистый, мягкий цвет. На воде — ни рябинки. Остановись теплоход — и в воде тотчас же появится его отражение. Солнце быстро погружается в воду…

В порт «Никель» приходит ночью. Ночь в это время года здесь понятие относительное. Светло. Не успели полюбоваться морем и небом после захода солнца, как начинается рассвет. Крепят швартовы. Руднев останавливает машину. Заспанный Коринец идет на берег выяснять, когда начнется погрузка. Через полчаса старпом возвращается. Он хмур. Весь его вид говорит о том, что погрузки сегодня не будет.

— Рабочих нет, — докладывает он Роману. — Начнут, когда окончат вон ту коробку, — он показывает на пароход, который грузят лесом, — так что все разговоры — «нажмем, выполним, добьемся» — все так, в пользу бедных.

— То есть как нет рабочих? Ждать, пока погрузят тот пароход? Да на нем не меньше чем на двое суток работы, а у нас всего шестьсот тонн! Безобразие!

Капитан хватает с крючка фуражку и сам идет на берег. Коринец злорадно ухмыляется.

— Пойди, пойди. Это тебе не пароходством командовать. Нажал кнопки — прошу, пожалуйста.

Когда капитан возвращается на борт, на палубе, кроме вахтенного, никого нет. Все уже давно спят.

— Ну как, Роман Николаевич? — спрашивает вахтенный.

— В порядке.

Четыре часа утра. Солнце светит вовсю. Через три с половиной часа завтрак.

За завтраком, когда в кают-компании собралась вся команда, Роман сказал:

— Вот, друзья мои, как обстоят дела. Рабочих, действительно, нет. Порт предлагает грузить самим…

— Новое в технике! Что мы, грузчики? — недовольно протянул Баранов.

— Порт на нашей шее будет план перевыполнять? А мы, как дурачки, уродуйся? Нет уж, — поддержал матроса Коринец.

— Как хотите, товарищи. Не будем грузить — стоять нам здесь не менее двух-трех суток. Кроме того, порт обязуется платить нам, как он платит своим грузчикам…

— Платить? Тогда дело другое. Какие расценки у них за тонну? — деловито осведомился боцман.

— А деньги как распределять? Ведь кто будет грузить, кто в машине на вахте, кто на палубе, Вероника на камбузе, — спросил один из мотористов. — По-моему, надо на всех делить поровну.

— На всех, на всех! — раздались голоса.

— Да вы погодите. Сначала надо решить, кто на каком трюме будет работать. Сейчас мы со стармехом все организуем, — сказал Гешка. — Смотри сюда, Евгений Назарович, чтобы потом претензий не было.

Гешка и Руднев склонились над листом бумаги. К девяти часам к борту подвезли первые тюки прессованного сена. Весело загрохотали лебедки. Погрузка началась.

К вечеру «Никель» нагрузили. Взяли полные трюма, уложили несколько рядов на палубу. Гешка пошел рассчитываться с портом. Вернулся довольный, потряхивая портфелем.

— Похвалили. Сказали — молодцы. На пять процентов превысили норму погрузки. Пару копеек за это накинули. Как, сейчас деньги выдавать или в Мурманске?

— Лучше в Мурманске. Сейчас отходить будем. Команде по местам! — сказал Роман, поднимаясь на мостик. — Задерживаться тут нечего.