Читать интересную книгу Мужчины без женщин (сборник) - Харуки Мураками

Его спутник был намного меньше. Худой, в лице ни кровинки, но с проницательным взглядом. Он производил впечатление человека, способного искусно подбить собеседника плясать под свою дудку. Он тоже медленно встал. Кино оказался один против двоих. Те, забыв перебранку, решили объединиться против бармена. Они были как два сапога пара – и будто втайне дожидались такого поворота событий.

– Ты это по какому праву встреваешь? – сухим басом бросил крепыш.

Их костюмы выглядели дорогими, но, если присмотреться, качество пошива не впечатляло. Не якудза, но, вероятно, ребята того же разбора. В общем, не самой похвальной профессии. Здоровяк пострижен под бокс, коротыш завязывал крашеные коричневые волосы в конский хвост. Кино, опасаясь заварушки, на всякий случай запомнил их приметы. Под мышками у него вспотело.

– Простите, – раздался голос сзади.

Обернувшись, Кино увидел Камиту, который встал со своего табурета и теперь стоял рядом.

– Вы не могли бы оставить бармена в покое? – сказал он, показывая пальцем на Кино. – Вы разговаривали громко, и я попросил его сделать вам замечание. А то невозможно читать.

Голос Камиты звучал спокойней и протяжней, чем прежде, но Кино показалось – в нем самом что-то медленно и незаметно пришло в движение.

– Невозможно читать? – тихо повторил коротыш слова Камиты. Будто проверял, нет ли грамматической ошибки в структуре предложения.

– У тебя что, дома нет? – просил здоровяк.

– Почему нет? Есть, – ответил Камита. – Я живу здесь, неподалеку.

– Ну тогда можно вернуться домой и читать там, верно?

– Мне нравится читать здесь, – сказал Камита.

Те двое переглянулись.

– Дай-ка мне свою книжку! – сказал коротыш. – Я тебе почитаю.

– Мне нравится читать самому и с расстановкой, – отпарировал Камита. – К тому же мне не нужно, чтобы вы читали иероглифы с ошибками.

– Занятный чувак! – сказал крепыш. – Насмешил.

– Тебя звать-то как? – поинтересовался конский хвост.

– Пишется знаками «божье» и «поле». Произносится «Камита». Никак не Канда. – Так Кино впервые узнал имя своего посетителя.

– Я запомню, – сказал здоровяк.

– Правильная мысль! Память – это сила, – заметил Камита.

– Ну что, выйдем? Там и потолкуем по душам, – предложил коротыш.

– Отчего ж не выйти – выйдем, – спокойно ответил Камита. – Куда вам будет угодно. Но прежде оплатим счета. Чтобы не обижать заведение.

– Годится, – согласился здоровяк.

Камита попросил счет и расплатился до иены, положив деньги на стойку. Конский хвост вынул из портмоне купюру в десять тысяч иен и швырнул ее на стол.

– Этого достаточно? Включая разбитый бокал?

– Вполне, – ответил Кино.

– Что за убогий бар, – сказал с издевкой здоровяк.

– Сдачи не надо. Купи себе бокалы поприличнее, – сказал конский хвост, обращаясь к Кино. – А то в этих даже дорогое вино кажется на вкус противным.

– Вааще убогий бар, – повторил здоровяк.

– Да, здесь убогий бар и собираются скупые клиенты, – сказал Камита. – Вам такой не подходит. Есть много других, что вас устроят. Где? Я не знаю.

– Занятно говорит чувак, – сказал здоровяк. – Насмешил.

– Вспомните после – тогда и смейтесь, сколько душе угодно, – сказал Камита.

– Слышь, ты, не тебе нам указывать, что и когда делать, – процедил конский хвост и медленно облизнул губы длинным языком, точно змея перед добычей.

Здоровяк распахнул дверь и вышел наружу. Конский хвост проследовал за ним. Будто почуяв тревогу, невзирая на дождь, кошка тоже выскочила на улицу вслед за теми двумя.

– Зачем вы с ними связываетесь? – спросил Кино у Камиты.

– Не беспокойтесь, все будет хорошо, – ответил Камита и еле заметно улыбнулся одними уголками губ. – Вы оставайтесь здесь, ждите и ничего не предпринимайте. Я быстро.

Камита вышел на улицу и закрыл за собой дверь. Дождь не прекращался и лил даже чуточку сильнее. Кино сел на стул за стойкой бара и, как ему было сказано, просто ждал, пока пройдет время. Вряд ли кто-то еще наведается в бар в такую погоду. На улице все мертвенно стихло, не доносилось ни звука. Книга Камиты лежала на стойке раскрытой и, как дрессированная собака, дожидалась, когда вернется хозяин. Минут через десять дверь отворилась, и вошел один Камита.

– Вы не могли бы дать мне полотенце? – попросил он Кино.

Кино дал ему новое полотенце, и Камита вытер мокрую голову. Затем также вытер шею, лицо и напоследок руки.

– Спасибо за полотенце. А с теми все в порядке. Вы больше их никогда не увидите. И они не доставят вам хлопот.

– А что произошло? Собственно…

Камита слегка покачал головой:

– Вам лучше не знать.

Затем он вернулся на место и за остатком виски как ни в чем не бывало продолжил читать. Уходя, собрался было заплатить, но Кино напомнил, что расчет уже произведен. Камита смутился, поднял воротник плаща, надел шляпу с круглыми полями и вышел из бара.

После ухода Камиты Кино вышел на улицу и прогулялся по кварталу. В проулке царила полная тишина. Прохожих нет, следов драки, луж крови – тоже. Что здесь могло произойти? Он вернулся в бар и стал дожидаться посетителей, но больше никто не пришел. Кошка тоже не возвращалась. Тогда он налил в бокал двойной «White Label», добавил равную долю воды, положил два маленьких ровных кусочка льда и снял пробу. Ничего особенного. Просто сделал себе так же, как и Камите. Так или эдак, тем вечером ему требовалось немного выпить.

Как-то еще студентом Кино шел по переулку в квартале Синдзюку и увидел драку. Мужичок, похожий на якудзу, не поладил с парой молодых служащих. Якудза – среднего возраста и низкого ранга. Служащие – физически сильнее. И навеселе. И потому отнеслись с пренебрежением. Но якудза в прошлом, по-видимому, занимался боксом. В какой-то миг он сжал кулаки и, не говоря ни слова, с невероятной быстротой сбил обоих с ног. В довершение попинал кожаным ботинком лежащие тела так, что, возможно, сломал несколько ребер – судя по глухим звукам ударов. После чего просто ушел. Кино тогда еще подумал: «Вот как дерутся профи! Лишнего не говорить, заранее продумать все действия. Быстро валить с ног, пока противник не готов. Не колеблясь нанести упавшему противнику последний удар. И сразу уходить. Не оставив дилетанту шансов».

Кино представил, как Камита в схожей манере за пару секунд валит с ног тех мужиков. Если задуматься, есть в нем что-то от боксера. И все же что произошло тем дождливым вечером, Кино знать не дано, а Камита не говорил. Загадка похитрее, чем могла показаться вначале.

Примерно через неделю после того случая Кино переспал с женщиной – его первой с тех пор, как расстался с женой. Лет тридцати или чуть больше. Считать ее красивой или нет – вопрос спорный: прямые и длинные волосы, короткий нос и – нечто особенное, что к ней располагало. По манере поведения и речи больше всего она напоминала мокрую курицу, и по выражению лица понять ее настроение было очень непросто.

Она и прежде несколько раз появлялась в баре. Каждый раз – с одним и тем же сверстником. Парень носил очки в оправе из черепаховой кости и чахлую бородку, как у битников. Длинные волосы, без галстука, поэтому – вряд ли из служащих. Она же одевалась в приталенные платья, красиво подчеркивавшие ее стройное тело. Они садились у стойки, время от времени перешептывались, потягивая коктейли или херес. Долго не засиживались. Кино полагал – заглядывали выпить по бокальчику перед сексом. А может, и после, трудно сказать. В любом случае, одно то, как они пили, заставляло думать о половом акте, долгом и насыщенном. У обоих были на удивление маловыразительные лица, особенно у нее: Кино ни разу не видел, чтобы она смеялась.

Порой она заговаривала с Кино – интересовалась музыкой, которая играла в ту минуту. Кто исполнитель, как называется композиция. Говорила, что ей нравится джаз и она понемногу собирает пластинки.

– Отец часто ставил дома такую музыку. Мне больше нравится современная, но вот сейчас слушаю, и так приятно на сердце.

Приятно что – услышать музыку? Или подумать об отце? По ее тону понять невозможно, однако Кино не уточнил.

По правде говоря, Кино старался не завязывать с ней отношений, видя, что ее спутнику это неприятно. Как-то раз они затронули тему музыки (где в Токио расположены магазины подержанных пластинок, как обращаться с дисками), после чего при каждом случае ее спутник стал поглядывать на Кино опасливо и холодно. Кино старался избегать таких хлопот. Из всех человеческих чувств, пожалуй, нет ничего хуже ревности и гордыни. И Кино почему-то раз за разом страдал за них обоих. Иногда ему даже казалось, будто у него есть нечто вроде шпоры – будоражить мрачные чувства людей.

Однако в тот вечер она пришла в бар одна. Других посетителей не было. Занудно лил дождь. Открылась дверь, и внутрь прокралась ночная прохлада с запахом дождя. Она села за стойку, заказала бренди и попросила поставить пластинку Билли Холидей.