Да будет над всем воля Неизреченного».
— Прочтите этот манускрипт, капитан, — сказал кавалер в черном, и лицо его приняло озабоченное выражение.
Капитан сдержанно поклонился и осторожно взял свернувшийся в руке кавалера листок.
— Это можно толковать двояко, сударь, — сказал он через некоторое время, возвращая документ.
— Вот именно! — опять оживился кавалер. Холодная улыбка его постепенно ширилась. — Весьма двусмысленное предсказание. Весьма! Однако несомненно, что этот человек парижанин! Может быть, именно поэтому они и стремятся в Париж?
— Не только поэтому, сударь. Здесь замешаны проблемы большой политики. Париж — средоточие самых разнообразных интересов. Кто владеет Парижем — владеет всей Европой.
— Конечно, конечно, — заторопился, перебивая капитана, хозяин. — Все это безусловно так… Но тот, кто владеет неисчерпаемым источником денег, тому покоряется весь мир, а не одна только Европа. Перед деньгами, капитан, и большая политика ходит на задних лапках. Собственно, она и существует лишь для рационального добывания денег… Кстати, о деньгах, он снова полез в ящик и вытащил оттуда два увесистых мешочка. Они звякнули, упав на полированную поверхность стола, и затухающий звон их был и знаком и любезен ушам капитана. — Здесь тысяча ливров. Они очень скоро понадобятся вам, капитан.
Капитан молча поклонился и спрятал золото.
— Я думаю, что этого человека можно будет найти. Гороскоп его, хоть и не полон, но весьма конкретен. Кроме того, есть прямое указание на то, что избранник занимается алхимией.
— Разве там говорится, что он уже владеет высоким искусством? сохраняя почтительность, спросил капитан.
— По крайней мере я так понял! Там сказано: иначе звезды не оплодотворят его высокое искусство! Из этого никак не следует, что он не владеет уже этим искусством. Просто оно может оказаться бесплодным… Но и обратного отсюда тоже не следует, — после некоторой паузы добавил рыжий кавалер и покачал головой. — Очень, очень двусмысленно.
— Позволю себе заметить, сударь, что двойственность распространяется и на другие указания документа. Взять хотя бы место, где сказано о том, что избранник станет Великим Мастером. Это очень темно. То ли Великим Мастером алхимических превращений, то ли гроссмейстером Розы и Креста…
Рыжий кавалер опять не дал капитану закончить весьма тяжеловесно сформулированную мысль.
— Или нашего ордена, — сказал он, играя неочиненным пером.
— Гроссмейстером нашего ордена? — изумился капитан.
— Не исключено. Если только Собачья звезда не отравит злобой своей тайное содружество заблудших, — процитировал кавалер слова документа.
— Но ведь это… — начал было капитан.
— Каждый имеет право истолковывать это по-своему, — кавалер, казалось, сам наслаждается своей находчивостью. — Мы такое же тайное содружество, как и они. Не правда ли? Несправедливо требовать, чтобы мы именно себя считали заблудшими. Вы согласны со мной, капитан?
— Да. То есть, простите, сударь, не совсем… Документ же их!
— Теперь он наш.
— Ах вот как, сударь! Ну тогда конечно… Но составлен-то он для них?
— А откуда вы знаете, кем и для кого он составлен? Волею нашего господина он попал к нам, следовательно, он и предназначался для нас! Надо только выяснить, какие люди стоят за этой Собачьей звездой, и обезвредить их. За звездами тоже скрываются люди, капитан!
Капитан молча поклонился.
— Как видите, даже самый туманный и двусмысленный документ может стать вполне конкретным. Здесь есть из-за чего повоевать, капитан! Недаром же сказано, что солнце одарит нас щедростью необыкновенной. Вы знаете, что алхимики подразумевают под солнцем?
Капитан вместо ответа хлопнул себя по карману и опять пробудил упоительный звон.
— Совершенно верно! — хозяин отбросил перо. — Что же касается правого дела, то, смею вас уверить, речь здесь идет именно о нас. Итак, за дело, капитан, за дело! Мы должны найти избранника и привлечь его на свою сторону. Любой ценой!
Капитан вытянулся и лязгнул шпорами.
— Вы знаете, где живет мэтр Рэне? — Рыжий кавалер уже не улыбался.
Капитан кивнул.
— Отлично, — кавалер смотрел куда-то вдаль, мимо гостя. Казалось, он просто размышляет вслух. — Я не знаю дворянина, которому бы он не составил гороскопа. Надеюсь, он сможет помочь в наших розысках… Притом лучше его никто не разберется во всех этих темных астрологических предсказаниях. Собачьей звездой вы займетесь особо. Перед такой шпагой, как ваша, не устоит даже Собачья звезда… Так что отправляйтесь к мэтру Рэне. С ним вы можете быть вполне откровенны. Он наш. Остальным преждевременное знание только повредит. Вы понимаете? Это относится не только к избраннику — ко всем. Предсказания надо понимать шире.
— Да, сударь. Я все понял.
— Тогда не теряйте времени, рыцарь внутреннего круга!
— Вы сказали — рыцарь внутреннего круга, сударь? — Капитан весь подался вперед.
— Да. Так отмечены ваши заслуги перед орденом. — Рыжий кавалер поднялся над столом. В этот раз он уже не показался капитану таким маленьким.
— Благодарю вас, мессир, — капитан низко поклонился, широко повел шляпой по полу, лязгнул шпорами и вышел из комнаты четким солдатским шагом. Только теперь понял он, с кем имел честь беседовать.
В тот же день, но уже ближе к закату, высокого человека в малиновом плаще видели у моста Святого Михаила. Медленно шагал он вдоль туманной Сены. Шел он пешком, без пажа, и охрана не тащила за ним заряженных аркебузов, не вела мулов под испанскими седлами. Но всякий чувствовал, что перед ним знатный дворянин, приехавший из дальних мест, офицер привилегированного полка. Длинная шпага воинственно оттопыривала сзади тяжелые складки плаща. Правая рука незнакомца неподвижно лежала на ее золоченом эфесе. Ему почтительно уступали дорогу, а он шел себе, не глядя по сторонам, словно неторопливо прогуливаясь перед ужином, свиданием или дуэлью.
Так взошел он на мост, подошел к перилам и небрежно боком оперся о них. В мертвой воде стыли неяркие краски неба.
Долго и пристально глядел он на маленький островок, на котором Филипп Красивый с помощью друга своего святейшего папы Климента V сжег гроссмейстера ордена тамплиеров Якова Молэ. Было это давно, в году от рождества Христова 1314-м, марта 18-го дня. Гроссмейстер проклял короля и всю династию его, смеясь, кричал сквозь дым и огонь, что не будет в году страшнее дня для христианнейших королей [13], чем 18 марта. Мороз побежал по коже от жуткого смеха старого храмовника. Но проклятый король только шепнул своим министрам, что не худо бы спалить заодно и всех командоров Храма — отважных паладинов, порубивших несметные сарацинские легионы. И привязали незадачливых освободителей гроба господня к столбам, и обложили их дровами… А христианнейший король и святейший первосвященник римский делили несметные, вывезенные с Востока сокровища.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});