XIX
Соединение отрядов. — Кият-Ярган и дальнийший путь. — Ночной плен и утренний смотр. — Войска Инака, камыши и неприятельский лагерь. — Восточная красавица. — Встреча с Хивинцами и первое дело. — Окрестности Ходжали и состояние местной агрикультуры. — Ходжалинская депутация, сдача города и кавказский вечер.16 мая. Лагерь под Ходжали.
Оренбуржцы были впереди нас на целый переход и 14-го числа должны были отойти еще далее, до урочища Карабайли. Для того, чтобы настигнуть удаляющийся отряд генерала Веревкина, Кавказцам оставалось одно средство: пройти в один день оба перехода, составлявшие в сложности более пятидесяти верст. Для нашей кавалерии, простоявшей сутки на прекрасном корму у Огуза, подобное движение не могло представить никаких затруднений, но этого далеко нельзя было сказать об изнуренной пехоте, которая шла форсированным маршем безостановочно с самого Алана. Однако решиться было тем более необходимо, что 15-го числа, говорили, генерал будет [172] штурмовать Ходжали. В виду этого, с рассветом 14 мая отряд наш поднялся с Огуза и пошел одною общею колонной.
Пространство от Огуза до урочища Карабайли не представляет ничего интересного, за исключением разве одного канала Кият-Яргана, встречающегося на половине дороги. Местность эта никем не населена и потому на ней нет ни одной постройки, ни клочка обработанной земли, и до самого канала такая же равнина, местами с высоким кустарником, какая тянулась южнее Кунграда.
Широкий Кият-Ярган, с извилистыми, неправильными берегами в уровень с водой и с островками, образовавшимися от наносов, походит больше на реку, чем на канал, и его можно бы принять за один из истоков Аму-Дарьи, если бы не название, означающее «Кият — провел».
Моста не было на канале и потому переправа отряда потребовала около двух часов времени. Казаки подсаживали пехотинцев к себе на лошадь, перевозили на тот берег и опять возвращались за новыми пассажирами… Но, к счастию, канал оказался не особенно глубоким, и большинство солдат, не ожидая казачьей помощи, облачилось в костюмы прародителей и пошло в брод, неся в поднятых руках ружье и платье…
За каналом кустарник становится выше и местами переходит в густой лес с небольшими прогалинами; извилистая и пыльная дорога прорезывает [173] эту чащу, как широкая просека, и не доходя двух-трех верст до урочища Карабайли, сразу выбегает на открытую равнину, упирающуюся в Аму-Дарью.
Эту вторую половину дороги люди, как и нужно было ожидать, шли с большим трудом, растягивались на несколько верст, отставали и вызывали неоднократные остановки…
Стемнело. Густой лес стоял по обеим сторонам дороги, точно сплошные черные стены, и не позволял и думать о боковых разъездах; между тем местность благоприятствовала всевозможным засадам. На только что проходивший пред нами арриергард Оренбургского отряда было сделано небольшое нападение, и на одной прогалине мы наткнулись на труп Туркмена и убитую лошадь, валявшиеся, как последствия этой неудачной попытки… Если Хивинцы, как говорят, и не трусы, то во всяком случае, надо полагать, что у них нет военной сметки для надлежащей оценки благоприятных местных условий: что бы только наделали тут даже две-три сотни смелых и ловких горцев!..
Было уже поздно. Мы продрогли от ночной сырости и соскучились от медленного движения. Кто-то предложил поехать вперед, чтоб поужинать у оренбургского маркитанта. Предложение было принято, и человек десять офицеров, в том числе и я, отделились от отряда и понеслись вперед. Спустя час, мы наткнулись на оренбургские аванпосты, а вскоре прибыли и в лагерь. Все уже спало здесь. Только [174] кое-где виднелись при лунном свете медленно расхаживавшие фигуры часовых, да у штабных кибиток пробивались еще огоньки и слышался легкий говор…
После веселого часа, проведенного в кибитке маркитанта, мы снова вскочили на коней и пустились в карьер через спящий лагерь на встречу к своему отряду… Сопровождавших нас Лезгин, благодаря их папахам, часовые приняли за Туркмен: один за другим грянули два выстрела и одна из пуль провизжала пред самым носом «Ананаса»…
Лагерь всполошился. Некоторые офицеры выскочили из кибиток. Горнист взял уже первые ноты тревоги, но кто-то остановил его…
— Господа, потише!… шагом! шагом!.. Вас перестреляют всех! послышался за нами голос полковника Саранчова, начальника штаба Оренбургского отряда.
— Шагом! шагом!. повторяли Тере-А. и подполковник Скобелев.
Но мы неслись… пока не наткнулись на краю лагеря на фронт дежурной сотни и не очутились в плену у ее командира князя Имеретинского. Не будь сотни, мы бы неминуемо влетели в огромный ров с водой, проходивший в двух шагах за ее спиной… Князь дал нам казаков, которые проводили нас до нашего отряда, только-что расположившегося несколько в стороне от Оренбуржцев.
Причиной этой проделки, конечно, был [175] маркитант… но только благодаря счастливому случаю она окончилась без плачевных последствий.
На другой день рано утром отряд наш, состоявший к этому времени из девяти рот, двух орудий и трех сотен с ракетною командой, построился в каре на месте своего ночлега. За ночь люди обчистились и теперь выглядели так, как будто только-что вышли на парад прямо из своих казарм; да и мы, офицеры, нарядились в этот день особенно тщательно, чтобы не удариться в грязь пред Оренбуржцами, и просто блистали белизной своего костюма… Генерал Веревкин, в сопровождении огромной свиты, в которой галопировали между офицерами и разные почетные Киргизы и Туркмены, проехал по фронту наших войск, поздоровался и благодарил каждую часть за молодецкий поход…
Еще, говорят, накануне было получено известие о том, что хивинские войска, высланные против нас под начальством Инака, дяди хана, уже дней двадцать тому назад сосредоточены в укрепленном лагере, верстах в пятнадцати впереди Ходжали, и намерены защищать этот город. Численность их определяли в 8.900 человек при четырех орудиях: собственно Хивинцев 1.000 человек пехоты с важным сановником ханства, Мехтер Медреимом, во главе; все остальное — конница, в которой Узбеков и Иомутов по пятисот, Кипчак-Мангитов, Илалы и Алели по триста и, наконец, шесть тысяч Каракалпаков. [176]
Вследствие этого известия, наши соединенные отряды, составившие силу в семнадцать рот, десять орудий и одиннадцать сотен с ракетного и саперною командами, тотчас после объезда генерала тронулись с места двумя колоннами по направлению к Ходажали: левую колонну составили Оренбуржцы, которые направились по дороге, а на полверсты правее и на одной высоте с ними пошли Кавказцы. Верблюды и тяжести отряда двигались в общей массе позади колонн под небольшим прикрытием пехоты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});