Читать интересную книгу Из дневников Босоногого мага (СИ) - DOBROmood

— Ашран? — позвал он, и понял, что она уже на готове.

— Держи, надень, — она протянула ему кулон наподобие того, что треснул у него ранее.

— Кажется, вон тот дом принадлежал семье Элоизы, — указала Ашран на дом в отдалении в два этажа и затейливой башенкой справа, что смотрел на них пустыми тёмными окнами. Они двинули к дому.

Помня, что произошло в прошлом, Ма’Ай покосился на кулон, висевший на груди. Он болтался мутным белым кристаллом, не светился. Они отодвинули покривившуюся дверь в сторону и вошли в дом под светом светлячка. Словами не описать силу их удивления, когда сразу за поворотом, в большой комнате с перевернутым некогда обеденным столом обнаружили Холгуна, привязанного к стулу с кляпом во рту.

— Холгун! — почти одновременно они кинулись к нему.

Они освободили его от пут и Ашран тут же спросила:

— Что произошло?

Он посмотрел на неё одним глазом. Второй был заплывшим и синим.

— Всё что произошло до виноградников Анселя, думаю, ты знаешь? — поинтересовался Холгун.

Ашран кивнула.

— Меня кто-то поджидал, — сказал он, зная то, что они ожидают подробностей, добавил: — Я не знаю, кто это. Он использовал иллюзию. Его внешность постоянно менялась и расплывалась, а тело казалось то мужским, то женским. Единственное, что могу сказать — он безумно силён. Не имею ни капли представления, что оно такое. Швырял меня по дому, как тряпку.

Он застонал и схватился за бок:

— Кажется, у меня сломано пара рёбер…

— О Румпеле тебе что-то известно?

— Румпель тоже пропал?! — воскликнул Холгун.

Он глубоко задумался.

— Надо обыскать всё, — Холгун решительно встал, являя собой всё того же решительного и деятельного Холгуна, что и был ранее, хоть ему и приходилось морщиться от боли. — До сегодняшнего дня меня держали в другом доме и лишь сегодня притащили сюда.

— Он один? — поинтересовалась Ашран.

— Никого больше я не видел, — пояснил Холгун.

Во время обхода, Ашран попутно рассказывала о том, что произошло после исчезновения Холгуна.

— Ма’Ай, — обратилась она к нему. — Если столкнёмся с тем неизвестным, постарайся заглянуть за его иллюзию, как смотришь сквозь мою.

Ма’Ай думал возразить о том, что не имеет ни малейшего понятия, как и почему это получается, но промолчал, лишь кивнув. Они обошли дом, но никаких следов пребывания кого-либо не обнаружили. Ашран потёрла подбородок:

— Припомнить бы в каком доме была обнаружена та комната, в которой прятались дети, — протянула она.

Выйдя на улицу, где уже сгущались сумерки, они направились к самому высокому дому в поселении, что был вытянут в высоту за счет системы настроек трех башен по центру. Двигаясь внутри того дома, будто следуя своим воспоминаниям, Ашран нашла на стене деревянную вставку и нажала на неё, погружая внутрь дома. Стена, недовольно скрипя, поехала вверх, открывая их взору небольшую комнату. Светлячки Ма’Айя высветили бездвижное тело, лежавшее там.

— Румпель! — вскричала Ашран, первой признав.

Румпель, казалось, не подавал признаков жизни, и от него дурно пахло. Ашран крепко прижала его к себе, несмотря ни на что. Ма’Ай заметил, что по её отчего-то счастливому лицу прокатилась слезинка.

— Румпель! — затрясла она его.

— Ты из него душу вытрясешь, — заметил Холгун, глядя на то, как безвольно болтается голова Румпеля.

Но Ашран не унималась. Она размахнулась и влепила бездвижному телу то одну пощечину, то другую. Ма’Ай открыл рот от удивления.

«Румпель будет шокирован таким обращением» — подумал он.

— А ну, прекращай! — вскричала Ашран. — Умрёшь тут, не прощу!

И влепила ещё одну. Румпель застонал.

— Я жив, — послышался слабый голос. — Не записывай в покойники раньше времени…

Румпель был слаб, но потихоньку приходил в себя. Ашран достала бутылку с какой-то зеленой жидкостью и напоила Румпеля.

— Меня чем-то опоили, — тихо сказал он.

— Ты как маленький, будто не знаешь, что нельзя пить с кем попало, — выговаривала Ашран.

— Чем тут так воняет? — спросил Румпель, поморщившись, и добавил: — И где моя трубка?

— Насчет первого, тебе лучше не думать об этом, а то будет стыдно, — заметил Холгун.

— А на счёт второго, придется потерпеть, — проворчала Ашран.

Они подхватили Румпеля под руки и двинули к выходу, он всё ещё был слаб. Оказавшись на улице Ашран произнесла:

— Неужели это всё? И нас так просто отпустят…

Они и правда, прошли небольшой путь к колодцу, где оставили повозку, как за спиной раздался голос, что мог принадлежать, как мужчине, так и женщине, в принципе:

— Не так быстро!

Глава тринадцатая. Только кажется страшноватой

«чᴛ᧐ ᧐ᴛᴧичᴀᴇᴛ нᴀᴄᴛ᧐ящих ʍужчин ᧐ᴛ ᴛᴩуᴄ᧐ʙ? хищниᴋ᧐ʙ ᧐ᴛ жᴇᴩᴛʙ? ᴄᴛᴩᴀх. хищниᴋи ᴇᴦ᧐ чуюᴛ. ᴇᴄᴧи ᴄᴛᴩᴀх ᴛᴇбᴇ нᴇ ʙᴇд᧐ʍ, ᧐ни ᧐ᴛᴄᴛуᴨᴀюᴛ. ᧐дниʍи ʍ᧐ᴧиᴛʙᴀʍи нᴇ ᴄᴨᴀᴄᴛиᴄь. я нᴇ х᧐чу ниᴋ᧐ʍу ʍ᧐ᴧиᴛьᴄя. я ᴦ᧐ᴛ᧐ʙ б᧐ᴩ᧐ᴛьᴄя ᴄ ᴧюбыʍ зᴧ᧐ʍ»из днᴇʙниᴋ᧐ʙ б᧐ᴄ᧐н᧐ᴦ᧐ᴦ᧐ ʍᴀᴦᴀ

Они обернулись. За их спинами стоял человек, и больше ничего нельзя было сказать по нему. Его внешность и вся фигура словно дрожала и расплывалась, как воздух в пустынях Белого королевства, не давая возможности глазу ни за что зацепится. В руках он держал арбалет — новое достижение оружейников Империи.

— Без лишних движений, — предупредил неизвестный. — Наконечники стрел из квебрита.

По телу Ма’Айя прошла нервная дрожь. Вторя его настроениям погода начала хмуриться, как в прошлую ночь. Подул сильный ветер. Вдалеке раздавался раскатистый гром.

— Мне нужна ты, Ашран. Если пойдёшь со мной добровольно, остальных отпущу, — предложил неизвестный.

— Хорошо, — без раздумий согласилась Ашран. — Это ведь ты, тот некромант, кто поручил Ангусу изготовить кровавый камень? Для этого ты используешь арбалет, чтобы скрыть свою магию тьмы. Для чего? Если я принимаю твои условия игры, может пора развеять иллюзии?

Незнакомец молчал. Ветер с завыванием трепал его плащ. Ма’ай почувствовал, как Румпель напрягся, затем собрался и отказался от поддержки. Ма’Ай посмотрел на Румпеля и краем глаза заметил, что видит через иллюзию незнакомца. Он затаил дыхание, приглядываясь, и сумел разглядеть лицо. Оно было знакомо ему. В спальне Румпеля на стене висела большая картина. Ма’Ай долго рассматривал её, восхищаясь. Он был из простых людей и такие художества видал редко. На картине были изображены трое: Румпель, как он догадался, ещё в молодом возрасте парнишкой, мужчина, очень похожий на сына, и женщина. Женщина интересного типажа, во внешности которой проявлялись как мужские черты, так и женские. Единственным отличием являлось то, что на картине у неё были длинные волосы, а сейчас волосы коротко стрижены…

— Одного никак не пойму, откуда тебе известно обо мне и кто ты? — спросила Ашран.

— Элоиза, — тихо ответил Ма’Ай.

— Элоиза? — переспросила Ашран, но уже обращаясь к незнакомцу.

— В уме тебе не откажешь, — отозвался незнакомец и быстрым движением сорвал кулон с груди. Являя реальную внешность. Слышно было, как Румпель судорожно вздохнул.

— А ты совсем не изменилась, — заметила Ашран.

— Я же маг. Внешность всего лишь обман. Так ты говорила, как мне помниться, объясняя свою вечную молодость, — усмехнулась Элоиза.

— Зачем тебе это? — нахмурилась Ашран.

— Почему ты так поступила?! — воскликнул Румпель, сделав несколько шагов вперед. — Я бессмысленно страдал, лишившись матери и не понимая, почему она покончила с собой. У нас была прекрасная семья, отец любил тебя! Почему ты бросила меня? Я твой сын!

Женщина рассмеялась неприятным злым смехом.

— Сын? Любил? А я нет! — крикнула она самые жестокие слова, что можно услышать от матери. — Что вы вообще знаете обо мне? Я жила с вами потому, что так мне велел он. А ребёнок получился по моей глупости и неопытности.

Никто её не прерывал и она продолжала:

— Разве кого-нибудь интересовало, что происходит в поселении Хоку до тех пор, пока его всё не вырезали? Нет, конечно! Ты же была тут, Ашран, неужели не заметила никаких странностей? Хоку всегда было пристанищем поклонников некромантов. Каждая семья в этом проклятом поселении исповедовали тёмный путь. Успехов у них было немного, все как один — бездарности! Сейчас, обдумывая, я понимаю, что это больше походило на культ, — она прервалась и обратилась к Румпелю: — Сын, хочешь знать извращённость моего происхождения? Рассказать? Я даже удивлена, что это не проявилось в твоей крови. Эти бездари поселения Хоку нашли где-то старый обряд для призыва голоса тьмы и всем поселениям окунулись в его исполнение. Я родилась от связи моего деда с моей матерью, его собственной дочери. А так названый отец любил меня каждой воскресенье на алтаре при всех жителях.