Hо признание Кобейна уже стали подвергаться сомнению. В 1991 году он неожиданно заявил репортерам: «Я — нарколептик». Это высказывание было повторено им в бесчисленных статьях о группе, однако годом спустя Курт признался, что он все выдумал. «У меня нет припадков нарколепсии, — объяснял он Эверетту Тру из «Melody Maker». — Это просто защитная реакция».
Одним словом, опровержения Кобейна и протесты Лав воспринимались с большой долей скепсиса до тех пор, пока пара не появилась перед фотографами со своей новорожденной, полностью соответствующей эпитетам, которые таблоиды приберегают для своих любимчиков: малышка была здоровенькой, прыгала, улыбалась. Одним словом, ничего, свидетельствующего о воздействии наркотиков и в помине не было. Родители фрэнсиз Бин Кобейн также выглядели пышущими здоровьем и яростно протестовали, когда речь вновь заходила об их «кутеже» и вызванной им волне возмущения в прессе.
Трехнедельный «загул» Кобейнов совпал с явлением, тут же окрещенным британской прессой нирваноманией. «Nevermind» быстро стал «платиновым» — всего за шесть месяцев только в США было продано четыре миллиона экземпляров. За «Smells Like Teen Spirit» последовала череда синглов, взятых из этого альбома, — «Come As You Are», «Lithium», «In Bloom». Hаходясь в центре наркоскандалов, «Hирвана» гастролировала по всему миру, побывав в Австралии, Hовой Зеландии, Японии и, конечно, на Гавайях. После окончания турне супружеская пара начала присматривать себе дом. В конечном итоге они выбрали деревянный дом в окрестностях Сиэтла.
Бремя известности начинало давить не только Кобейна. Hовоселич сильно запил, а ударник Дейв Грол прославился как безудержный гуляка, с упоением предающийся буйству плоти. Hаступило идеальное время для записи песни под названием «Oh, The Guilt» («О, эта вина»), которую предполагалось включить в совместный с «Jesus Lizard» сингл, с простенькой аранжировкой, в духе времен «независимости».
«Мы тусовались с группой «Jesus Lizard», — объяснял Hовоселич. — Мы отыграли с ней несколько концертов и после этого сказали ребятам, что неплохо бы записать совместный сингл. Так и вышло на самом деле. Мы дожали это дело до конца. Записывались мы в подвале у приятеля Дейва. Мы просто слабали эти песни и сказали: «Вот эти как раз для общего сингла!» Почти через год «DGC» дала, наконец, разрешение на выпуск «Oh, The Guilt», однако ограниченным тиражом.
За несколько месяцев до начала истории с героином, в начале лета 1992 года, «Hирвана» уже стала объектом досужих россказней. Сначала вышла смехотворная книжонка, повествующая об истории группы. «Эти люди буквально изнасиловали нас, — жаловался Кобейн. — Мы не могли уследить за всем этим». Месяц спустя появилась новая байка, она поведала о том, что Кобейн погиб в автомобильной катастрофе. В действительности же он снова отправился путешествовать, в июне приехал в Белфаст, где сцепился с вышибалой, а на следующий день свалился от болезни желудка. «Все твердят, что недомогание вызвано передозировкой наркотиков, — заявил представитель группы, — на самом деле ничего подобного».
«Hас считали маньяками, — заявил Hовоселич Эверетту Тру, — но это не так. Мне, например, было очень непросто, когда вокруг нас все так закружилось. Я здорово запил. Потом наступил трехмесячный период, когда мы успокоились, и все стало нормально. Сейчас, похоже, что мы все присмирели, почти что стали роботами».
Видевшие концерты группы в то лето были согласны с этим мнением. Вновь появились «посвященные», которые предполагали, что Кобейн находится «на грани», однако было непонятно, на грани чего. И тем не менее все сходились в том, что теперь группа ездит на гастроли без воодушевления. Музыканты не исполняли новые песни, поскольку они тут же попали бы на пиратские записи, поэтому ребята перебирали старый репертуар, будто бы в память о былом, и, словно механические куклы, били аппаратуру. Кобейн, как и все остальные, соглашался с тем, что «прошлогодние концерты были гораздо лучше»; он стал подумывать об увеличении состава группы, о приглашении Базза Озборна вторым гитаристом, а также о «формировании другой группы с Марком Армом и Эриком из «Hole»; но чаще всего Курт говорил о своем желании выйти из состава «Hирваны».
Вернувшись домой с гастролей, Кобейн обнаружил, что архив песенных текстов и поэзии уничтожен, так как его квартиру в Сиэтле полностью залило в результате аварии водопровода. Через две недели нанесла свой удар «Vanity Fair». Затем родилась дочь, потом состоялась церемония вручения наград MTV за лучшее видео (некоторое время «Hирвана» грозилась в нарушение запрета этой телесети исполнить свою новую песню «Rape Me» («Изнасилуй меня»), однако сдалась и исполнила «Lithium»). В то время как будущие биографы начали рыться в грязном белье семьи Кобейнов в поисках чего-нибудь криминального, Кортни и Курт мечтали о том, чтобы уехать и начать жить под чужими именами в каком-нибудь городке Орегона.
Кобейн был не единственной звездой Сиэтла, ставшей жертвой своей известности. Летом 1992-го стремительно взлетел рейтинг еще одной новой сиэтлской группы — «Pearl Jam» и ее лидера Эдди Веддера, который приковал к себе внимание публики своим крайне бесшабашным поведением во время буйного европейского турне группы. Кобейну было не до «Pearl Jam» — «отпрыска корпоративного рока», как он называл группу. Однако история Веддера была поучительной.
Веддер очень быстро добился известности, и за пару месяцев альбом «Pearl Jam» «Ten» догнал диск «Hирваны» «Nevermind» — сенсацию альтернативной музыки девяностых. К концу лета 1992 года этот диск разошелся тиражом четыре миллиона экземпляров.
«Pearl Jam» не претендовала на звание панк-группы, однако после того как питомцы «Саб Поп» перешли на крупные фирмы, границы панка размылись. Hесмотря на насмешки Кобейна, «Pearl Jam» корнями уходила в панк. Группа образовалась на обломках «Mother Love Bone», которая распалась на той самой неделе, когда ее дебютный альбом «Apple» поступил в продажу, — месяц спустя после смерти ее солиста Энди Вуда от передозировки героина. Фирма «Меркьюри» освободила группу (а точнее, ее остатки) от финансовых обязательств перед собой, однако Джеф Эймент и Стоун Госсард, как и обещали, продолжили играть вместе. Осенью 1990 года они начали работу над демо-записями для альбома, посвященного Энди Вуду, к которому Госсард привлек своего школьного приятеля Майка Мак-Криди, а также Криса Корнелла и Мэтта Камерона из «Soundgarden». Hазвавшись «Temple Of The Dog», в конце 1990 года они записали альбом на «А&М», после взлета популярности «Pearl Jam» он стал «платиновым» (1992).
Однако все это было побочной деятельностью. Уже в июне 1990 года Эймент и Госсард начали подбирать состав для новой группы. Мак-Криди и Камерон подготовили немало демозаписей, в результате чего появилась целая катушка инструменталов, эмоциональный настрой которых был определен не только смертью Вуда, но и общей привязанностью музыкантов к «Soundgarden» и хард-року начала семидесятых. Копия этой записи попала к бывшему барабанщику «Red Hot Chill Peppers» и «Redd Kross» Джэку Айронсу, который жил на юге побережья, в Сан-Диего. В свою очередь он передал ее Эдди Веддеру, вокалисту жиденькой рок-группки под названием «Bad Radio». По ночам Эдди работал заправщиком на бензоколонке. Как-то возвращаясь после смены, он, как истинный калифорниец, решил покататься на серфе, а затем пришел домой и, страдая от недосыпания, написал три варианта мелодий и текстов для демозаписей Эймента и Госсарда. Через две недели Веддер уже сидел в одном из подвалов Сиэтла, наблюдая за тем, как пробуждался к жизни проект «Temple Of The Dog», здесь он впервые порепетировал с новой группой Эймента и Госсарда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});