Борободур символически представляет собой трехмерную модель махаянистской вселенной и путь человека к просветлению. Когда подходишь к восточному входу и поднимаешь голову наверх, то ступы совсем не видно. Ведь и те, кто только становится на путь просветления, не может видеть его окончания. Если подниматься наверх, обходя террасы, как и положено, – по часовой стрелке, то вначале попадаешь в кхамадхату (мир желаний). Серия из 160 скульптурных панелей представляет земные удовольствия и человека в плену у радостей и печалей, под гнетом закона причин и следствий. Затем идет рупадхату (сфера форм) – это следующие пять галерей и 1300 барельефов, украшенных сценами из жизни Будды. На этой стадии человек уже приобретает контроль над своими желаниями, но все еще находится под влиянием закона причин и следствий. И только пройдя через арупадхату (переход от сферы форм к финальной стадии) – три круговые террасы с 72 миниатюрными каменными ступами. Внутри заключены статуи сидящего Будды (посетители протягивают руки в отверстия, чтобы до них дотронуться, – это якобы может принести удачу). А венчает все грандиозное сооружение огромная ступа, символизирующая Нирвану. Сверху можно окинуть взглядом все предыдущие ступени и народ, который толпится у входа на самом нижнем уровне.
Джоджакарта
За рулем очередной машины оказался редкий в Индонезии знаток английского языка, остановившийся не для того, чтобы подработать извозом, а из желания поболтать с иностранцами. Ари Пурванто – менеджер компании по производству кондиционеров «Аир Брум Вэйд» – возвращался домой из очередной командировки. По пути к храмам Прамбанана он рассказал связанную с ними легенду о трех принцессах.
В незапамятные времена в горном королевстве Бака правил красивый, но очень свирепый король. Некоторые даже обвиняли его в людоедстве. И была у него юная сестра-красавица – принцесса Джонггранг. Когда король попросил руки принцессы соседней страны, Пенгинга, его предложение было с негодованием отвергнуто – слухи о короле-людоеде дошли и туда. Он не смог сдержать возмущения и обиды. Началась война. В одном из сражений жестокий король пал от руки принца Дармамайи, брата разборчивой невесты. Принцесса Джонггранг воспылала страшной ненавистью и жаждой мщения. Началась новая война, еще более жестокая и кровопролитная. Один из полководцев страны Пенгинг, принц Бандунг, сын Дармамайи, влюбился в принцессу и попросил ее стать его женой. Она согласилась, но поставила условие: за одну ночь вырыть шесть колодцев и построить тысячу храмов, посвященных разным божествам! Такая странная просьба потрясла принца и повергла в неописуемое уныние. Он отправился к своему отцу Дармамайя и рассказал ему свою печальную историю. А папа, как выяснилось, мог помочь своему сыну не только сочувствием. Оказалось, он уже давно состоит в связи с принцессой Кидул – чародейкой, управляющей волшебными силами подземного мира. К ней и обратились за помощью. Всю ночь таинственные духи трудились, воздвигая храмы один краше другого. Но утром строителям пришлось скрыться – они не хотели, чтобы их увидел кто-нибудь из людей.
Гордая красавица принцесса Джонггранг была потрясена тем, как много храмов построено за ночь, но, тщательно пересчитав, обнаружила, что их всего 999. Одного не хватало! Уговор есть уговор – храмов должно быть ровно тысяча! «Какая же ты вредная, – возмутился принц. – Тебе не хватает одного храма? Ну и будь этим храмом сама». Едва он произнес эти слова, как принцесса исчезла, а на ее месте появился высокий храм несказанной красоты.
На самом деле храмов едва ли больше шести сотен (если считать все отдельно стоящие молельни и места для жертвоприношений, то 666!), и построены они во второй половине XI века не за одну ночь, а за пятьдесят лет. Но тогда само время текло по-иному. Поэтому шестьсот храмов казались тысячей, а пятьдесят лет проносились, как одна ночь!
С автостопа на поезд
Выйдя пешком из Соло, мы попали на удивительно пустую трассу – большая часть дальнобойщиков ушла на север, в Сурабаю, а легковушки, как это обычно и бывает в бедных странах, шли только до ближайшего городка.
Шоссе проходит через все многочисленные городки и поселки этой самой густонаселенной территории мира – острова Ява. В населенных пунктах голосовать всегда сложно – автобусы и таксисты замучают, но и выходить на окраину под палящими лучами экваториального солнца не очень-то хотелось. Очень уж это долго и муторно. Короче говоря, автостоп превратился в какое-то мазохистское занятие. И при всем своем упорстве мы в тот день преодолели не больше пятидесяти километров. А умаялись, как никогда раньше.
По Яве с запада на восток шоссе идет почти параллельно железной дороге. Но именно на этом участке отходит далеко в сторону. Мы были как раз в самой середине этой «петли». Ближайшая точка, где мы могли попасть на поезд, – станция Тренгалек. Мы все же попытались добраться автостопом хотя бы до нее, но, когда стемнело, остановили проезжавший мимо автобус.
Утром мы оказались на железнодорожном вокзале к прибытию поезда на Баньюванги. Что такое индонезийский поезд, легко себе представить: люди торчат из окон, свешиваются из дверей, сидят на крышах… Естественно, что и расписание – только приблизительное. И тут, удивительный случай, поезд пришел точно по графику. Минута в минуту! То, что мы не в Германии, поняли уже в пути, – это оказался предыдущий поезд, опоздавший на три с половиной часа. На следующей крупной станции пришлось выйти и ждать четыре часа – это как раз нормально.
Ехали мы в третьем классе – с простыми индонезийцами. Снующие туда-сюда торговцы и попрошайки к нам приставать стеснялись. Но пассажиры не скрывали своего любопытства. Нашелся там и знаток английского языка. Зайнул Абидин Мадани, узнав, что мы русские, обрадовался.
– Здравствуйте, товарищи! Маркс, Энгельс, Ленин – великие люди! Мы в Индонезии должны совершить социалистическую революцию, чтобы народ стал жить лучше.
И три часа мы слушали лекцию о том, как богато и счастливо жили бы индонезийцы, если бы и в их стране произошла социалистическая революция.
Индонезийские острова соединены паромными переправами. На них работают посудины, списанные на металлолом в западных странах. Нет ничего удивительного в том, что они с завидной регулярностью тонут. Узнав, что мы едем до Баньюванги и собираемся оттуда плыть паромом на Бали, Зайнул перевел нам короткую заметку из индонезийской газеты: «Балийский пролив узкий, но смертельный». В ней сообщалось о том, что очередной паром, затонувший в этих водах, унес жизни еще нескольких человек.
– Вот видите, а если бы у нас был социализм, этого бы не происходило.
Как связана надежность судоходства с общественным строем, еще неизвестно, но после крупных происшествий всегда начинается очередная кампания по проверке состояния судов. И как раз тогда переправа становится хоть немного безопаснее.
Остров Бали
Большинство индонезийских островов можно считать «мусульманскими», меньшинство – «христианскими», а Бали – единственный индуистский. Балийцы называют свой остров Пулау Кахьянган (Остров богов) – за бесчисленное количество храмов со сложным пантеоном богов и святых. Помимо общественных храмовых сооружений, которые есть в любом селении и городке, каждая семья имеет свой домашний храм.
Бали рекламируется как «самый индонезийский остров страны», но христианские церкви там тоже есть. Правда, строятся они из того же темно-красного кирпича и под сильным влиянием традиционной балийской архитектуры. Поэтому издалека почти ничем не выделяются из ряда индуистских культовых сооружений.
Первую такую церковь мы увидели сразу же по прибытии на остров. Время было позднее. Внутри никого не было, да и вокруг – ни души. В церковном дворе полная темень. Так и пришлось спать прямо на крыльце перед входом. Утром тоже никто не появился. О завтраке пришлось забыть. Вторую христианскую церковь – тоже протестантскую – мы встретили в Негаре. И в ней также никого не было. Хотя двери и были распахнуты. Очевидно, чужие там не ходят. Но где же свои?
И только в католической церкви – все там же, в Негаре, я, наконец, увидел первого балийского христианина. Вернее, при ближайшем рассмотрении он оказался мусульманином. Рахмат уже второй год работает церковным сторожем, но все еще только собирается креститься.
Остров Ломбок
Паром причалил к острову Ломбок уже в темноте. Пошли, что называется, «куда глаза глядят»: прямо по дороге, точнее, по единственной улочке приморского поселка. Время было позднее, прохожих не видно, церквей нет, мечеть – закрыта, ни парка, ни даже лужайки. На пустынной дороге появилась первая машина, но и та – встречная! И все равно она остановилась.