— Да, Нед. Но заметьте себе, что, узнав это, вы узнали еще сущие пустяки, так как отряды делятся на подотряды, семейства, подсемейства, роды, виды, разновидности[32]
— Вот, Консель, как раз несколько разновидностей, — сказал канадец, поворачиваясь лицом к окну.
— Да, рыбы! — воскликнул Консель. — Можно подумать, что находиться в аквариуме.
— Нет, — возразил я, — аквариум ведь только клетка, а эти рыбы так же свободны, как птицы в воздухе.
— А ну-ка, Консель, назовите мне этих рыб, — попросил Нед Ленд.
— Это не по моей части, — ответил Консель. — За этим обратитесь к моему хозяину.
И в самом деле, этот заядлый классификатор не был натуралистом, и я не знаю, ног ли он отличить в натуре тунца от пузанка. В этом отношении он был прямой противоположностью практика-канадца, который не колеблясь определял название любой из рыб.
— Это спинорог, — сказал я.
— Китайский спинорог, — добавил Нед Ленд.
— Род спинорогов, семейство твердокожих, отряд сростночелюстных, — прошептал Консель.
Право, Консель и Нед Ленд, вместе взятые, составили бы одного хорошего натуралиста!
Канадец не ошибся. Множество спинорогов, со сплющенными телами, с шероховатой кожей, с шипом на спинном плавнике, резвились вокруг «Наутилуса», шевеля четырьмя рядами колючек, которыми усеян их хвост.
Трудно представить себе что-либо красивее их тела — серого на спине и белого на брюхе. Рядом со спинорогами плыли скаты, словно полотнища, развевающиеся по ветру. Среди них я заметил китайского ската с желтоватой спиной, нежнорозовым брюхом и тремя шипами над глазом; эта разновидность чрезвычайно редко встречается. Ласепед вообще не верил в существование китайских скатов, так как он видел их только в одном собрании японских рисунков.
В продолжение двух часов целая подводная армия сопровождала «Наутилус». Среди рыб, соперничавших друг с другом красотой расцветки и быстротой движения, различил зеленого губана, султанку с двойной черной чертой на спине, японскую макрель с синим телом и серебряной головой, блестящих лазоревых рыб, одно название которых заменяет целое описание, полосатых спаров с плавниками, отливающими синим и зеленым, спаров с черной полосой вокруг хвоста, спаров, окаймленных шестью «поясками», бекасовых рыб, отдельные экземпляры которых достигали целого метра в длину, мурен длиной в шесть футов, с маленькими живыми глазами и широким ртом.
Мы не переставали восхищаться. Нед называл рыб, Консель тотчас же классифицировал их, а я приходил в экстаз от красоты их формы и быстроты движений. Нигде мне еще не приходилось видеть живых рыб в их естественной среде.
Не стану перечислять все разновидности, промелькнувшие перед нашими глазами, всю эту коллекцию рыб Японского и Китайского морей. Привлеченные, повидимому, ярким электрическим светом, они стекались к «Наутилусу» целыми стаями. Внезапно салон осветился. Железные ставни задвинулись. Чарующее видение исчезло, но я долго еще был погружен в мечты. Посмотрев на висевшие в салоне приборы, я увидел, что стрелка компаса попрежнему показывает направление на: восток-северо-восток, манометр — давление в пять атмосфер, соответствующее пятидесятиметровой глубине, а электрический лаг — скорость в пятнадцать миль в час.
Я ждал капитана Немо. Но он не появлялся. Хронометр показывал пять часов пополудни,
Нед Ленд и Консель вернулись в свою каюту. Я тоже ушел: к себе. Обед ждал меня на столе. Он состоял из черепахового супа, жаркого из султанки, печень которой, приготовленная отдельно, была на редкость вкусным блюдом, и филея из круглоголового шипоглаза, более нежного, чем лосось.
Вечер я провел за чтением. Когда сон стал одолевать меня, я растянулся на кровати и крепко заснул, в то время как «Наутилус» скользил по течению «Черной реки».
Глава пятнадцатая
ПИСЬМЕННОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ
На следующий день, 9 ноября, я проснулся после двенадцатичасового сна. Консель пришел по своему обыкновению узнать, «как хозяин провел ночь», и предложить свои услуги. Он оставил своего друга-канадца спящим так крепко, как будто ничем другим тот всю свою жизнь и не занимался.
Я предоставил славному Конселю болтать, сколько ему вздумается, отвечая ему кое-как и невпопад. Меня смущало отсутствие капитана Немо на вчерашнем зрелище, и я надеялся, что мне удастся повидать его в этот день.
Я облачился в свой костюм из биссусовой ткани. Вид этой одежды вызвал у Конселя ряд замечаний. Я сказал ему, что ткань изготовлена из шелковистых волокон, которыми прикрепляются к скалам некоторые ракушки. Биссус дает очень мягкую и теплую ткань. Таким образом, само море обеспечивало экипаж «Наутилуса» одеждой, и он не нуждался ни в хлопке, ни в овечьей шерсти, ни в шелковичных червях.
Одевшись, я вышел в салон. Там никого не было.
Я углубился в рассматривание драгоценностей, собранных под стеклянными витринами. Я рылся в гербариях, заполненных самыми редкими морскими растениями, сохранившими, несмотря на то, что они были засушены, необычайную прелесть и яркость красок.
Так прошел весь день. Капитан Немо не показывался. Железные ставни на окнах салона не раскрывались. Возможно, что нас берегли от пресыщения этим чудесным зрелищем.
«Наутилус» попрежнему держал курс на восток-северо-восток и шел на глубине пятидесяти-шестидесяти метров со скоростью двенадцати миль в час.
Следующий день, 10 ноября, прошел в таком же одиночестве. Я не видел ни одного человека из команды «Наутилуса». Нед и Консель провели большую часть дня со мною. Отсутствие капитана удивляло их не меньше, чем меня. Может быть, этот странный человек заболел? Или он переменил относительно нас свое решение?
В конечном счете, как правильно заметил Консель, нам не на что было жаловаться. Мы пользовались полной свободой, нас вкусно и сытно кормили. Наш хозяин строго соблюдал условия Договора. К тому же самая необычность нашего положения давала нам такое удовлетворение, что мы не в праве были сетовать на судьбу.
В этот день я стал вести запись всех событий — это позволяет мне теперь рассказывать о них с величайшей точностью.
Любопытная подробность: дневник свой я писал на бумаге, сделанной из морских водорослей.
Одиннадцатого ноября рано утром приток свежего Воздуха показал, что мы поднялись на поверхность океана, чтобы возобновить запасы кислорода.
Я направился к трапу и поднялся на палубу «Наутилуса».
Было шесть часов утра. Стояла пасмурная погода. Море было серое, но спокойное; легкая зыбь чуть колыхала его поверхность.