Читать интересную книгу Кровавый апельсин - Сэм Льювеллин

Он метнул на меня враждебный взгляд серых глаз.

— Что ты делаешь на моей яхте? — спросил он.

— Я пришел, чтобы спасти тебя, — ответил я. — Хочу тебе кое-что сообщить.

— Спасти? — переспросил он. — Но сейчас мы заняты осмотром двигателя.

— Я уже достаточно насмотрелся, — сказал розовощекий юноша. — Это фантастика! — Его голос был полон неподдельного восхищения.

— Да, — заявил Дел Бонифейс, — еще немного усилий — и останется одна оснастка.

— Да, — согласился молодой человек, кивая. — Да!

Дел прошел вперед и прыгнул на борт «Китобоя».

— Оставайтесь там, сэр, если не возражаете! — крикнул он через плечо. Затем повернулся ко мне. Глаза его смотрели на меня со злостью. — Что ты себе позволяешь? Убирайся отсюда, ты мешаешь заниматься мне делом.

Я хотел напомнить ему, что он жульнически торгует драгоценностями, но сказал совсем другое:

— Я ищу Эда.

— Ну так ты уже говорил об этом. — Он смотрел прямо перед собой.

— Ты же недавно с ним виделся!

— И что из этого?

— Ты сказал мне тогда, в «Виноградной грозди», что он все выдумал об Алане Бартоне и обо всем другом. Но ведь это не так!

— Что — не так?

— Ничего он не выдумывал! Просто кто-то охотится за ним. Его нужно предупредить.

— Ну да, конечно, — скептически заметил Дел. — Откуда мне знать, что это не ты сам охотишься?

— Ради Бога, — умоляюще произнес я. — Ведь тебе известно, что он мой старый друг.

Вода стекала с его стриженых волос, попадала в глаза.

— А что, если он просто не желает видеть тебя?

Я кипел от негодования.

— Если ты мне не скажешь, — вырвалось у меня, — я непременно расскажу твоему клиенту, что он покупает.

Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на парусник. Я видел, как двинулся его кадык, когда он сглотнул.

— Я же тебе уже сказал, — повторил он. — Не знаю.

Я обернулся. Розовощекий молодой человек в кубрике парусника поднял руку и помахал ею. Я закричал, преодолевая шум двигателя:

— Хотите знать правду?

— Что? — ответил он, не слыша моих слов.

Дел поспешно предложил:

— Пойдем внутрь.

— Ничего! — закричал я молодому человеку, широко улыбавшемуся с разрывавшим сердце чувством собственного достоинства.

Мы завели двигатель и направились к бухте. Молодой человек заявил, что он вернется завтра, после того как переговорит с управляющим банка, и отдаст свою карточку Делу. Мы с Делом отправились в его контору. Он сел за стол, покрытый бумажной скатертью.

— Итак, где же он?

— А что, если я и в самом деле не знаю? — ответил он.

— Да пойми ты наконец, — убеждал я Дела. — Кто-то охотится за твоим братом, кто-то, ломающий людям руки, разрушающий яхты привязывающий людей к якорям и бросающий их в пустые доки.

Он вытащил из пачки сигарету и зажал между тонкими губами.

— Это действительно так? — спросил он.

— Ты говорил мне, что в «Виноградной грозди» Эд был сам не свой. Глупый ты слепец! Ведь он нуждается в помощи. И я хочу помочь ему.

— Так вот почему ты говорил так и в прошлый раз! Но как мне узнать, хочет ли он, чтобы ты отыскал его?

— Включи свои проклятые мозги. — Я начинал злиться. — Во-первых, он пьяница. Потом — он в бегах. И наконец, Эд раскопал так много сведений о людях, желающих, чтобы он замолчал...

— Да я и сам его ищу, — признался Дел.

— Тогда я тебя поддержу.

Он поглядел на меня своими выцветшими серыми глазами и сказал:

— Я сам за себя. Не могу быть уверен ни в ком больше.

— Ну, так скажи мне наконец, где Эд, — попросил я.

— Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал об этом.

— Да что же это ты такой осторожный? — посетовал я.

Он с опаской взглянул на меня.

— Это тебе как владельцу яхты надо быть осторожным, — произнес он. Теперь на его лице появилось выражение самодовольства, что никак не вязалось с отнюдь не процветающими делами его фирмы по продаже морских судов, с непрекращающимся дождем, пережитым кораблекрушением. И я понял, что Дел не очень-то умен, хотя и недооценивать его было нельзя.

— Так где же Эд? — снова задал я вопрос.

— Я не...

— Если ты не скажешь. Дел, я пойду в полицию и расскажу, как ты избил охранника.

— Ты ведь тоже там был.

— Я чист. Я заплатил по счетам. Теперь они интересуются тобой, возможно, это британские власти.

Дел нахмурился и постучал ногой. Потом поднял телефонную трубку и набрал номер. Он держал трубку около уха с минуту и потом положил ее.

— Никто не отвечает, — сказал он. Я встал.

— Давай адрес.

— Хэншоу-стрит, 43, — ответил он. — Небольшой жилой дом, который принадлежит мне. Один из моих маленьких деловых интересов.

И снова выражение самодовольства на лице Дела Бонифейса, человека, у которого широкий круг самых разнообразных интересов.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Он пожал плечами:

— Хоть чем-то помочь старине Эду.

Я уставился на него. Адрес я выцарапал с большим трудом, так что при всем желании во внезапное проявление братской любви поверить не мог. Действительно, любопытный парень этот Дел.

Он встал.

— Приятно было встретиться, Джимми, передай Эду мои наилучшие пожелания. — Его серые глаза смотрели в сторону, а рукопожатие было твердым, но липким. Последнее, что я заметил, — это то, что мы с ним одного роста. Дел стоял посреди лужи на тропинке и махал мне рукой.

Глава 22

Когда я выбрался на дорогу А12, дождь перестал и даже проглянуло голубое небо. В Лондон пришло лето: в Риджент-парке и Маленькой Венеции прогуливались люди без рубашек, с открытыми ртами, словно рыбы на мели, задыхающиеся от влажного тепла, исходящего от нагретых солнцем мостовых.

Хэншоу-стрит — длинная улица, застроенная двухэтажными домами. Она шла от дороги М40 на север, к станции Пэддингтон, и добираться до этих мест летом легче всего, если ты передвигаешься на бульдозере.

Тротуары утопали в грязи и были сплошь усеяны использованными полиэтиленовыми пакетами и старыми картонными коробками. Стекла в большинстве окон выбиты, а некоторые вообще заколочены. Я вдыхал ароматы этой улицы из открытых окон «ягуара». Кислый запах грязи, крушения надежд людей и вещей. Запах немытых людей. Ведь чтобы мыться, надо иметь надежду, а надежда была слишком дефицитным товаром на Хэншоу-стрит.

Дом 43 не являлся рекламой для Дела Бонифейса как заботливого домовладельца, скорее наоборот.

На выкрашенной красной краской входной двери проступали пятна зеленого цвета. Лестница сплошь завалена хламом, а окна на первом этаже заделаны гофрированным железом. Я нажал кнопку звонка.

Ни звука не раздалось в ответ. Издалека, с эстакады, пересекавшей автостраду, доносился рев транспорта. Какая-то женщина прошла по улице мимо меня с целой кипой полиэтиленовых мешков, швырнула их на дорогу и побрела дальше, пошатываясь и громко разговаривая сама с собой. Я позвонил еще раз, и снова ответа не последовало.

Я прислонился к дверному косяку и подумал о том, что если Эда здесь нет, то все это топтанье вокруг — пустая трата времени. На моей памяти не было случая, чтобы когда-нибудь я не заставал его дома. Я выругался и раздраженно толкнул пятнистую дверь.

Вдруг она распахнулась, и я вошел внутрь. В доме вонь стояла такая же, как на улице, только более высокой степени концентрации, так что дышать было вообще невозможно.

— Эд! — позвал я.

Ответа не последовало. Двери, расположенные в холле, были помечены потускневшими металлическими номерами и запирались на «американские» замки. Одна из них приоткрылась. В щелке промелькнуло чье-то лицо, совсем древнее, с красным глазом.

— Проклятое дерьмо! — выругалось существо, которому принадлежал этот глаз.

— Я ищу Эда Бонифейса, — осторожно сообщил я.

— Мне нет до этого дела, — ответил голос.

Я пошарил в кармане и вытащил однофунтовую монету. Существо, заметил я, так и впилось красным глазом в эту монету, будто спрут присосками.

— Его нет, — ответил голос.

Я собрался положить монету обратно в карман.

— Но думаю, что знаю, куда он ушел, — снова заговорил человек.

— Куда же? — спросил я.

Дверь открылась. Голос, как оказалось, принадлежал женщине, волосы которой напоминали паклю. На ней был мерзкий цветастый халат неопределенных тонов. Обнаженные лодыжки свисали над задниками домашних тапочек.

— О-о-о! — прошамкала она, и серый язык проскользнул между морщинистыми губами, обнаруживая полное отсутствие даже искусственных зубов. — Что же делать, если мне трудно даже сходить в магазин с моим протезом и вообще... всем остальным.

— Эд Бонифейс, — напомнил я.

— Пачку сигарет и бутылку ликера «Армадильо», — твердо заявила женщина, протягивая засаленную литровую бутылку из-под лимонада. — Вверх по дороге.

Я бросился в палатку за углом. Там продавались только британская вишневка и сигареты. Я сгорал от нетерпения, но должен был терпеть, пока она налила и залпом выпила стакан вина, прикурила сигарету и кашляла в течение добрых пяти минут.