для меня становится чернота.
Это сложно объяснить. Но проклятый образ мести пичкает меня силой и заставляет принять его, полюбить. Нет! Я не пойду по пути мести, это самое худшее, что вообще могу сделать со своей жизнью. Выкидываю из мыслей лица Ветровых. Сначала смываю с них кровь, перестаю думать о той боли, что могу им причинить… Затем выкидываю.
В этот же миг аватар становится немного слабее. Однако и черная, мерзкая дрянь снова вызывает отвращение на прежнем уровне. Так не дам же ей запудрить мне мозги.
Направляю аватар на черноту. Управляю им, как собой, как своим огромным могущественным телом. Но, такое чувство, что наблюдаю за всем будто бы со стороны. Это невозможно передать словами, это нужно только пережить.
Рука аватара вонзаются в отвратную, черную слизь, похожую на черную смолу с завязшими в ней муравьями. Вот только каждая мелкая частичка «жива» она так и норовит порвать моего аватара на куски. Полностью убивать его чернота не посмеет, ведь тогда погибну и я.
Единственное, что ей нужно, это ослабить меня. Заставить поверить в то, что аватар не победит черноту. И тогда в моем разуме начнут образовываться бреши. Уже через них образ жажды мести начнет пичкать меня новыми мыслями, туманить мозги и заставлять все больше и больше желать крови врагов.
Аватар справляется с легкостью, ведь подпитываю его манной, только что высосанной из черноты. От этого она становится слабее, и аватару еще проще разрывать ее на куски.
На самом деле, мне совсем не нужно напрягать мышцы, придумывать тактики и превозмогать, как в реальном бою. Насколько понимаю, сражение условно светлого аватара с тьмой — это лишь визуализация того, что происходит у меня в голове. Духовные сражения — это абсолютно не то же самое, что бойня в реальности.
Мне нужно концентрироваться на своих ощущениях. Думать о том, чего хочу от жизни. И как бы банально это ни звучало, но нужно мыслить позитивно. Прям самому тошно от этих слов, но стараюсь не думать о плохом, не желать никому зла.
Жажда мести ослабевает. Она становится все слабее, аватар уже разрывает ее не голыми руками, а магией — практически, силой мысли. А только этого мне и нужно. Очищу свой разум от черного паразита, и тогда можно будет вернуться к делам. Победа вроде бы за мной, но легко и быстро она мне точно не дастся.
* * *
— О, наконец-то, закончил свои чертовы медитации! — удивленно говорит Виктор.
Смотрю на него одним глазом. Парень, до жути уставший, испачкавшийся в крови, но в целом вроде бы жив и здоров. Рядом с ним другие бойцы, Майк и полевые медики.
— Ну, Дэвис⁈ — Виктор схватил меня за плечо и немного потряс.
— Где мы? — спросил я. — Введи меня в курс дела.
— В курс дела? — усмехнулся Виктор. — Он поднял правую руку, и медик сменил ему окровавленные бинты. — Ты победил Салливана! Это ты хоть заметил?
— Сложно такое не заметить, — хмыкнул я.
— Ты его в одного победил, ну почти. Мы там с Юрием почти ни хрена не сделали.
— Юрий, — я напрягся, — мне жаль, что с ним так вышло…
— Жаль? — Виктор поднял бровь. — Так он жив.
— Жив⁈ Ты уж извини, но он вроде бы с собой парашют не брал.
— Нет. Конечно, не брал. Бойцы рассказали мне, что в полете он выстроил структуру дельтаплана. Хреновенькую, правда. Упал где-то в лесу и нашли его всего переломанного. Зато живого, — во все зубы улыбнулся Виктор.
А нет, не во все. Одного не хватало. Но ничего, это небольшая плата за финальное сражение.
— Такое чувство, что Юрий только для того и нужен, чтобы в каждом бою все ранения и травмы собирать.
— Вот такой вот у меня дядя невезучий.
— Сам как? У нас большие потери?
— Да я нормально, — нахмурился Виктор, мол, не переживай по пустякам. — Потери колоссальные, это… ну почти пиррова победа.
— Зато победа, — без радости в голосе, но с гордостью сказал Майк.
Посмотрел на него и кивнул. Разумеется, лучше победить ценой больших потерь, чем не победить вовсе.
— Сколько наших полегло?
— У нас… — Майк задумался, — один. Мы не крысили весь бой, — сразу же оживился Майк и начал размахивать руками, — не подумайте.
— Да, они сражались в первых рядах, — подтвердил один из бойцов, которому медик оказывал помощь.
— Так значит, наконец-то сработались. Отлично. Хвалю.
— Спасибо! — Майк вскочил и козырнул, затем поклонился в знак уважения.
— Ты просил ввести тебя в курс дела, так слушай, — Виктор посмотрел на меня и командирским жестом велел остальным помалкивать. Как же быстро он привык к власти. — Наши люди нашли в городе Скаевых. Стариков и совсем детей. Убить их? Так это будет практически казнь беззащитных.
— Старики беззащитные?
— Они маги, но Силы у них не осталось.
— Ладно, — недовольно буркнул я. — Угрозы не представляют?
— Нет, — твердо ответил Виктор, — а дети, ну они совсем мелкие… даже не знаю, что с ними делать.
— А что об этом говорит кодекс родовых войн?
— Кодексу этому уже хрен знает сколько лет, — проворчал Виктор.
— И все же?
— По кодексу мы, как род победитель, имеем полное право делать со Скаевыми все, что посчитаем нужным. За исключением ни на что не направленных пыток. Получается, или убить или даровать свободу.
— Дети вырастут, — заметил я, — захотят ли они отомстить, вот в чем вопрос.
— Конечно! — нахмурился Виктор. — Мы же все их семьи на хрен вырезали.
— Логично. Тогда ты знаешь, что нужно сделать.
— Нет. Не знаю! Я не могу их убить, они же совсем дети.
— Так прикажи бойцам.
— Дэвис⁈ Совсем тебя не узнаю. Я не буду убивать детей, будь они хоть трижды сынами Салливана.
— Рад от тебя это слышать, — наконец я стянул с себя маску невозмутимости.
— Рад? Так что ты предлагаешь, подскажи мне, — Виктор поостыл.
— Скажу на улице, — я поднялся и вышел из помещения.
Посмотрел на поместье и понял, что мне в какой-то степени даже повезло, ведь от него остались лишь развалины. Интересно, оно рухнуло сразу после того, как меня вытащили или позже? Впрочем, неважно. Чего Салливан добивался, того и получит.
Скажу Виктору, чтобы он приказал своим людям прибраться здесь. Разобрать завал и забрать все ценное, что удастся найти среди обломков. Думаю, у Скаевых в поместье определенно должны быть деньги, может, даже слитки золота, а еще ценные артефакты и просто горы бумаг. От документов из лаборатории до всех тех, что позволят Волгиным понять, какие теперь заводы, фабрики и бизнес принадлежат им.
Когда один род истребляет другой, он получает от проигравшего все. Вспоминаю Салливана и вроде бы уже не чувствую этой ужасной, ноющей болью по всему телу, жажды мстить.