Читать интересную книгу Холод страха - Мишель Сланг

— Нет, что вы. Нет, это я во всем виновата.

— Так вот, отнюдь. Обычно у меня все проходит как по маслу. Раз-два-три, и готово. Просто, как я уже пояснял, я сейчас очень загружен. Вас много, а я один.

— Я еще попробую, — устало пообещала Джилл.

— В одиннадцать тридцать меня ждут на Семьдесят седьмой. Я пойду, а то опоздаю.

— Пойдете! А мне что делать? Вы разве не хотите меня… — Джилл поглядела в окно. За время пребывания Смерти в ее квартире даже последние крыши скрылись из виду. — Или я уже мертва?

Смерть презрительно фыркнул:

— Моя дорогая девочка, будь вы мертвы, вы бы этого не заметили. Услуга за услугу: чтобы вас прикончить, я обязательно должен кончить.

Джилл сложила руки на груди:

— Это несправедливо.

— А знаете, давайте-ка я вернусь вечером — в нерабочее время. Вас это устраивает?

Разве могла она не согласиться?

Смерть сдержал слово. Он появился в полдевятого вечера. Бургундское сорта "Альмаден", купленное им в погребке на Кристофер-стрит, отлично пошло под говядину а-ля бургиньон, приготовленную Джилл. На десерт было фисташковое мороженое, залитое сверху ледяной водкой. Джилл надела парусиновое платье-сафари от "Лорда-энд-Тейлора", оставив незастегнутыми три верхние пуговицы. Сначала она хотела облачиться в более пикантное мини из макраме, но затем решила, что в данной ситуации необходимо выглядеть не столько кокетливой, сколько сговорчивой.

На проигрывателе безостановочно крутилась одна и та же пластинка. Вальсы Штрауса: "Жизнь артиста", "Голубой Дунай", "Динаматион", "Сказки венского леса", "Венская кровь", "Императорский вальс". Затем иголка автоматически возвращалась на первую дорожку, и все начиналось сызнова: "Жизнь артиста", "Голубой Дунай"…

Смерть так расслабился, что позволил Джилл снять с себя пиджак и галстук, после чего, спеша загладить воспоминания об утреннем фиаско, взял инициативу на себя.

Вначале Джилл еще на что-то надеялась. Пару раз Смерть был близок к успеху, тем более что теперь они не качались на бамбуковом стуле, а устроились по-человечески, на кровати. Но надежды скоро превратились в дым. Наконец, когда макияж на лице Джилл вконец размазался, а одна из ее искусственных ресниц накрепко сплелась с волосами в паху Смерти, Джилл капитулировала.

— Проклятие, — проговорил Смерть.

Джилл так замучилась, что уже ничего — даже досады — не чувствовала.

— Даже не знаю, что тут сказать.

— Ничего, — успокоила его Джилл.

— Может, попробуем в другой раз?

— А что, если я приду к вам в офис?

— Отличная мысль. — В этот момент он согласился бы на свидание где угодно: на кладбище, в церкви, между ног статуи Свободы…

Допив остатки "Калуа" двухлетней давности — Джилл берегла недопитую бутылку как память о некой вечеринке на Двенадцатую ночь два года назад, Смерть ушел. Джилл подошла к проигрывателю и выключила его. "Венская кровь" прервалась на полутакте.

Она так вымоталась, что даже не стала мыть тарелки. Пусть тараканы попразднуют, подумала она, и легла спать.

Придя, Джилл не застала Смерть в офисе. Если верить секретарше, он ушел всего несколько минут назад, хотя Джилл (как было синим по белому записано в его календаре) было назначено на одиннадцать часов — ровно на то время, которое в этот момент показывали большие солидные часы на стене: одиннадцать ноль-ноль то есть. Какое-то время Джилл не без удовольствия вслушивалась в успокаивающие, не слишком монотонные звуки офисной жизни: секретарша Смерти распечатывала текст с диктофона. Щелчок ножной педали тишина — еще один щелчок — яростный стрекот пишущей машинки — щелчок тишина…

Прошло полчаса, а Смерти все не было. Сознавшись сама себе, что ей скучно, Джилл стала перелистывать лежащие в приемной журналы, пока не обнаружила в "Космополитен" прелестную злую статью о том, как научиться злиться прелестно и с пользой. Честно говоря, с данной эмоцией у Джилл всегда были сложности, но если уж ей удавалось как следует разозлиться, о, это было блаженство! Приятная дрожь пробегала по ее застоявшемуся телу, и адреналин, бьющий живительным ключом, обильно орошал постылые будни. Каждая молекула в мире начинала двигаться чуть-чуть быстрее, пока окружающая действительность не обретала чудесное сходство с лучшими голливудскими фильмами (в главных ролях Джордж С. Скотт, Гленда Джексон и Лайза Минелли). Причем другими средствами, кроме злобы, этого достичь было нельзя.

— Час дня, — отметила Джилл вслух, несколько погрешив против истины. Вот сволочь.

Секретарша состроила сочувственную гримаску.

— Уж мне ли не знать.

— Как вы думаете, он вообще появится?

— Его не предскажешь. Одно могу гарантировать — стоит мне выскочить пообедать, как он явится на следующем же лифте. Каждый раз так. Прям телепат.

— А подменить вас некому?

— Работала у нас еще одна, но в пятницу свалила.

Получила зарплату, и тю-тю.

— Если вы хотите перекусить, я могу за вас подежурить. Мне все равно заняться нечем.

— Серьезно? Я просто с голоду подыхаю. По идее, можно было бы по телефону заказать, но я один раз пробовала — и что вы думаете? Принесли какой-то дохлый сандвич с тунцом и салатом — как в голодное время. Я уж подумала, конец света настал!

— Идите поешьте.

— Если будут звонить, запишите их имя и телефон и скажите, что мы скоро перезвоним. Если кто придет, пусть подождут. Вот и все премудрости.

Секретарша отправилась обедать. Со следующим же лифтом появился Смерть. Он так и прошел бы мимо Джилл в кабинет, не заметив ее, если бы она не привлекла его внимание — конкретно, запустила в него "Космополитеном".

— О, мисс Хольцман! — воскликнул Смерть, замешкавшись. — Вы меня напугали.

Джилл испепелила его взглядом. Имея на то полное право.

— Я принял вас за мою секретаршу.

— Я ее подменила, чтобы она успела пообедать. Вы в курсе, что опоздали на два часа? ДВА ЧАСА.

— Возникли неожиданные проблемы, — промямлил Смерть.

— Эти ваши обычные, что ли? — саркастически спросила она.

Смерть вздохнул.

— Когда мне было семнадцать, — лениво рассуждала Джилл, раскинувшись на обитой кожзаменителем кушетке в кабинете Смерти, — я пошла к зубному канал корня надо было привести в порядок. Так что вы думаете: нерв воспалился, и пришлось мне туда таскаться, как на работу. Лишь через несколько недель врач мне канал вычистил, осушил и закрыл. Потом сказал, что я поставила рекорд — тринадцать сеансов работы над одним зубом.

— Поверьте, мисс Хольцман, ваш случай — настоящая аномалия. Ума не приложу, в чем тут дело, но вы совершенно не виноваты, уверяю вас.

— Угу, спасибочки.

— Если вы захотите прийти завтра, я отменю всех других клиентов.

— Я как-то не уверена, что мне этого хочется.

— Вполне понимаю.

— Да, если бы я пыталась вас ублажить ради своего здоровья, было бы еще туда-сюда, а так… Если уж совсем начистоту, я считаю, что эта ваша процедура — мерзость и унижение. Прямо как в средневековье. А от того, что у нас с вами ничего не вышло, вообще хреново делается. Как соль на рану. Ей-богу, лучше бы я приняла снотворное. Или мышьяк какой-нибудь!

— Может быть, вы предпочтете, чтобы я вас задушил или вывез на лодке в море…

— Давайте без пошлостей.

Когда злость Джилл достигла апогея, произошло то, что происходило обычно в таких случаях — Джилл обнаружила, что меняет гнев на милость. По всему было видно, что Смерть искренне обескуражен. Что толку его винить? Ну не получается у человека, и все тут! Скорее его надо пожалеть. Джилл действительно стало жаль Смерть — о, это было чудесное чувство!

Итак, когда в знак примирения он пригласил ее на ленч в "Пекин-Парк", Джилл ломалась недолго — сдалась после первого же "прошу вас". И когда после долгой и восхитительной трапезы он предложил ей занять вакантное место в его офисе, тоже обошлось без долгих уговоров. Джилл рассудила, что единственная альтернатива — вновь обивать пороги агентств по трудоустройству. А это ее точно не прельщало.

Итак, упрямая жизнь отказалась уступить смерти, но у этого факта были и хорошие стороны. Неплохая зарплата, терпимый график работы, начальник, с которым — как только стало очевидно, что обязанности Джилл не будут выходить за рамки списка, одобренного нью-йоркским комитетом по труду и занятости, — у нее установились холодно-благожелательные отношения. Сами понимаете, Смерть ничуть не желал возобновить с Джилл интимную связь.

В общем, работа как работа, и Джилл ее честно выполняла. А что еще делать девушке, которой не удалось умереть?

Клемент Вуд

Медовый месяц

Эдит Кэри уселась на низкий диванчик, изящно скрестила стройные ноги и достала из сумочки черно-белый мундштук и пачку дешевеньких сигарет.