Читать интересную книгу Убийства в Плейг-Корте - Джон Карр

Он положил трубку с довольно неуверенным и озабоченным видом и снова к ней потянулся, но вспомнил о других насущных делах, хотя Г.М. решил прочесть лекцию.

— Ну вот! — заключил он с мрачным удовлетворением, указывая пальцем на Мастерса. — Вот вам первоклассный пример недопустимых безобразий, которыми меня донимают. И меня же еще называют «чудаком»! Представьте себе! Запросто входят ко мне в кабинет, когда пожелают, звонят по телефону и называют чудаком! Налей мне еще выпить, Кен. Я всеми способами стараюсь никого не пускать. Пробовал поставить на дверь самый сложный замок. И единственным, от кого удалось запереться, оказался я сам, так что Карстерсу пришлось выламывать дверь, а у меня до сих пор сохранилось нехорошее подозрение, что кто-то сознательно вытащил у меня ключ из кармана. Гм! Даже моя секретарша, конфетка Лолли, прелестная девушка, все разбрасывает у меня на столе. Даже она меня предает. Что делать, я вас спрашиваю?

Мастерс, сцепив руки, как на руле бешено мчащегося автомобиля, безуспешно пытался вернуть его к теме. Это можно было сделать единственным, хоть и не слишком красивым способом. Я предался сентиментальным воспоминаниям о прежних временах, упомянув, между прочим, тот день, когда мы с Банки Наппом вошли в кабинет без доклада, застав конфетку Лолли с Г.М., якобы диктовавшим ей письма… Прием эффективно сработал. Он немедленно обратился к Мастерсу:

— Если я не получу от вас помощи, старина, можно сразу бросать это дело. Продолжайте! Вы рассказывали о визите в дом Дартворта. Что дальше было?

Г.М. уставился в потолок. Майор Фезертон встал с рассерженным видом и аккуратно примостил на голове цилиндр. Я лишь смутно видел его лицо в сумраке вокруг настольной лампы, но майор, видимо, наконец разобрался в сложных хитросплетениях нашей беседы и теперь решительно выразил свои мысли ледяным, взбешенным тоном.

— Мерривейл! — каркнул он.

— А? Ох! Садись, мой мальчик, садись. В чем дело?

— Я обратился к тебе за помощью, Мерривейл, — прогремел майор с идеально четким произношением. — Клянусь Богом! Думал, ты нам поможешь. А ты? Ничем не помог… Несешь какой-то дикий бред об одном из нас…

— Слушай, дружище, — перебил Г.М., морща лоб, — давно у тебя этот кашель?

— Кашель?

— Кашель. Ну, знаешь — кхе-кхе-кхе. Ты тут целый день пыль поднимаешь. Вчера вечером у тебя его, случайно, не было?

Фезертон вытаращил глаза.

— Был, конечно, — ответил он с таким достоинством, точно гордился каким-нибудь достижением. — Но черт побери, по-моему, сейчас не время обсуждать чей-то кашель!

Не хочется так говорить, Генри, но ты пас подвел. Больше, пожалуй, я слушать не стану. Боже! Проклятие! Я приглашен на коктейль в Беркли, уже опаздываю. Желаю всем всего хорошего.

— Выпить не хочешь? — спросил Г.М. — Нет? Жалко. Ну, иди.

Дверь хлопнула, он поморщился и прищурился на нее, словно филин. Затем тряхнул головой, будто там застряла какая-то непонятная мысль, которую он старался загнать на место. Потом вдруг процитировал:

— "Ты старик, — сказал юнец.

— Как я упоминал и ранее.

Ты необычно разжирел.

Но сделал у дверей сальто-мортале…

Умоляю, расскажи, как это удалось тебе?"

— Что? — переспросил Мастерс.

— Ох, просто подумал… не важно. Слушайте, я родился в семьдесят первом. Значит, Билл Фезертон — в шестьдесят четвертом или пятом. А сколько энергии, а? Будет плясать нынче вечером в клубе. Если бы молодость знала, если бы старость… Гм… Рассказывайте, Мастерс. Вы с адвокатом вошли в дом Дартворта… Продолжайте.

Мастерс торопливо заговорил:

— Чарлз-стрит, номер двадцать пять. Мы пришли со Стиллером и сержантом Макдоннелом. Квартал очень тихий, дом приличный, почти все оконные ставни закрыты. Дартворт купил его года четыре назад. В доме был только один человек, нечто вроде дворецкого, камердинера… Как я понял, хозяин чуть ли не все время проводил в разъездах. Обычно он держал шофера, а последние несколько лет сам водил машину.

— А тот самый дворецкий… — промычал Г.М.

— Н-нет. Я бы сказал, непричастен, сэр. Отличные рекомендации. Он рассказал, что раньше служил в Мейфэре, назвал имя бывшего работодателя, который позвонил ему сразу, как только узнал из газет о смерти Дартворта, и предложил вернуться на прежнее место. Мы проверили. Правда.

— Угу. Так и моя жена всегда говорит. Остерегайтесь сплетен, Мастерс. Дальше?

— Похоже, он согласился на это место, у Дартворта, только ради свободного времени, которого у него было очень много. Понятно, сэр? Я расспросил его о посетителях, о сеансах. Он сказал, что ему было известно об увлечении Дартворта оккультизмом, но, когда назначались сеансы, он всегда получал отгул.

В самом доме сумрачно, как в музее. Каминов нет, обжиты всего несколько комнат, кругом полно бредовых картин и скульптуры. Поднялись наверх, в хозяйскую спальню, Стиллер открыл стенной сейф. Там ничего интересного не обнаружилось. Видно, Дартворт сильно осторожничал с документами и бумагами или держал их где-то в другом месте.

Потом пошли в зал для сеансов, — продолжал Мастерс с насмешливым и презрительным видом. — Просторное помещение под самой крышей. Черный мягкий, как пух, ковер, занавешенный альков для медиума… Ох-ох! И тут, сэр, признаюсь, мы здорово перепугались. Наткнулись на нее совершенно внезапно — сидит в кресле, свесив голову, крутит ею, будто от боли, в окна чуть пробивается свет… Я вам говорю, мне нисколько не стыдно признаться…

— На кого наткнулись? — требовательно спросил Г.М. и открыл глаза.

— Я как раз собирался сказать, сэр, когда телефон зазвонил. На леди Беннинг. Она стонала.

— А, да-да. И что она там делала?

— Не знаю, сэр. Бормотала какую-то ерунду — это, мол, комната Джеймса, велела нам убираться прочь. Привратник, помощник дворецкого, клялся, что в дом никого не впускал. Потом она принялась нас проклинать. Это было ужасно, сэр! Я хочу сказать, леди, воспитанная, утонченная и все такое, к тому же старушка… Знаете, мы были ошеломлены! Затем она поднялась, пошатнулась, и мне даже стало ее жаль. Но помочь никому не позволила, снова села… Тогда мы, не тратя зря времени, поработали в том самом зале.

— Поработали? Как именно?

Мастерс вновь улыбнулся терпеливой, скупой, презрительной улыбкой.

— Уверяю вас, сэр, много я видел гнусных мошенников, но такого!… Не знаю, как Дартворту удавалось выходить сухим из воды, видно, только благодаря силе личности. Господи помилуй, теперь его уже никогда не отдадут под суд… Кругом провода, в стол встроены электрические катушки, магниты для спиритических фокусов, в люстре диктограф, каждое произнесенное слово слышно в другой комнате… На том же этаже мы отыскали каморку, вроде чулана, где он, видно, сидел, руководил сеансом. В стенной панели, за альковом медиума, беспроводной микрофон, через который он что-то вещал на разные голоса. Пакеты с марлей для изображения эктоплазмы, кусок марли на стене для проекции картинок с помощью волшебного фонаря, барабаны с проводами, резиновая перчатка, набитая размоченной бумагой…

— К чертям оборудование, — раздраженно фыркнул Г.М.

— Ну, сэр, мы с Бертом полностью распотрошили тот самый зал. Леди Беннинг — забавно, как на людей иногда действует шум, — наблюдала за нами. Как только мы извлекали очередную проволоку или какое-то устройство, замирала и закрывала глаза. Когда я выложил на стол вытащенный из стены за альковом медиума беспроводной микрофон, то увидел, как по щекам ее текут слезы… Она не плакала, как обычно плачут люди, просто из глаз лились слезы… Даже не щурилась и не моргала. Потом вновь поднялась, захромала, я забеспокоился, кинулся следом (тут леди Беннинг позволила взять ее под руку), проводил вниз и усадил в такси.

Мастерс разволновался от воспоминаний, почесал квадратный подбородок, как бы упрекая себя за изложение «впечатлений» вместо фактов, взял себя в руки и отчеканил на несвойственный для него полицейский манер:

— Вывел свидетельницу на улицу. Э-э-э… Она на меня посмотрела и спрашивает: «Меня тоже хотите разоблачить, сорвав одежды!» Подчеркнула слово «одежды», поэтому я… э-э-э… не понял, что конкретно имелось в виду. На ней был чудной наряд, совершенно неподходящий старушке, лицо сильно накрашено…

Повинуясь указующему персту Г.М., я бросился наливать рюмки, и мы вместе с ним оглянулись на инспектора. Похоже, шипение сифона с содовой благотворно на него подействовало.

— Так вот, сэр. Я кликнул такси и усадил свидетельницу. Она высунулась в окно и сказала… — Инспектор зашелестел страничками блокнота. — У меня точно записано: «Инспектор, нынешним утром я разговаривала с невестой моего дорогого, любимого племянника. Знаете, по-моему, вам бы следовало немного поинтересоваться ими обоими. Особенно после неожиданного отъезда милого Теда». Г.М. кивнул без особого интереса.