Пью кофе в кофейне неподалеку и снова кручу в руках мобильный. Нет, глупости. Что я ей скажу? Как объясню? Может, слишком преувеличил свою значимость в ее жизни, раз всю неделю девушка молчит. Может… не так уж и велика потеря для нее.
Машину забираю через час и прямиком домой.
— Папаська, — встречает сидя попой на пороге дочурка, — помоги мне, позалуста, — копошится ребенок с кроссовками.
— Ромашка, ты почему на холодных ступеньках сидишь? — пересаживаю чудо к себе на коленку и завязываю спутанные в узел шнурки. — Мама где?
— Нелли на улице.
— Почему ее не попросила помочь?
— Она сказала, что я узе взлослая… — подхватывая с пола своего неизменного Бубу, лопочет ребенок. — Сама долзна завязывать снулки.
Ясно. У новоявленной матери свои способы и методы воспитания.
— Беги во двор, сладкая.
Переодеваюсь в джинсы и толстовку и выхожу из дома да как раз в тот момент, как в открытые ворота заезжает… Алиса. Черный мотоцикл тормозит рядом с белой Тойотой Нелли, и девушка снимает шлем, удивленно провожая взглядом Ромашку с матерью. Оглядываюсь на девчонок, скрывшихся за углом, и направляюсь к Лисе. Каждый шаг дается с трудом, как будто кандалы на ногах.
Дерьмово.
— Ты зачем приехала? — аж самого передернуло от того, как это прозвучало. Но, черт возьми, не так она должна была узнать! Смотрю на дорогую сердцу девушку и не узнаю в ней свою Лису. Лицо осунулась, бледное, а под глазами тени. Ей плохо, так же, как и мне.
Девчонка слезает с байка и подходит чуть ближе. Я вижу по убитому взгляду голубых глаз, что мнется и хочет что-то сказать, даже начинает:
— Я…
Но неожиданно за спиной:
— Рус, кто там, — от Нелли. — У нас гости? — И Алиса мгновенно меняется в лице.
— Служба доставки игрушек! — выкрикивает, поднимая какой-то пакет, зажатый в руках, и поджимает губы. Щеки пылают, а в глазах полыхает упрямство и… ненависть. Жгучая и яростная ненависть. — Хотела убедиться, что все в порядке. Убедилась.
Впихивает мне в руки пакет и, дергано забираясь на мотоцикл, надевает шлем и заводит байк.
— Лис… — пытаюсь подобрать хоть одно гребаное слово! Хоть пресловутое "извини", но твою бабушку! — Не надо было тебе приезжать, — все, что выходит из моего рта, и я уже и сам себя ненавижу за то, каким я тут предстал перед ней. Полное дно, Беркутов!
Делаю шаг в ее сторону. Руки чешутся от желания прикоснуться, обнять. Сжать и, черт побери, не отпускать! Моя!
— Надо было, Руслан Данилович. Теперь я точно знаю, что вы в полном порядке. А теперь простите, тороплюсь, — чеканя каждое слово, говорит девушка, опускает стекло на шлеме и срывается с места на сумасшедшей скорости.
С..а!
Глава 33. Алиса
Выходные выдаются на редкость отвратительными.
Я, как и планировала, еду в сервис, но не могу собраться с мыслями. Все инструменты то и дело валятся из рук, а голова просто не соображает, что делать. Доходит до того, что почти полчаса стою и бесцельно пялюсь под капот новенького BMW, пока появившийся в гараже механик Леша не напоминает, что вообще-то клиент попросил подкачать колеса. В общем, смех да и только.
Сердце болит. По-настоящему. Ноет, и такое ощущение, что нет-нет да замирает, устав биться через силу. Так больно и невыносимо тяжело мне не было никогда. А самое обидное, что, не появись я у Беркутова, как скоро бы узнала, что он нашел другую? И кто она? Судя по всему, биологическая мать Ромашки. Господи, как наивно я попалась на его крючок. Дура, Лиса. Безмозглая и наивная дура.
Понедельник начинается с целого вороха косметики и жалких попыток закрасить румянами и тональником бледность на лице и не сходящие от постоянных слез синяки под глазами. Мама видит, что со мной что-то не так, но с вопросами не лезет. Пока. И на этом ей спасибо. Хотя, честно говоря, думаю, она догадывается, в чем причина такого моего состояния.
На работу еду не на байке, а на такси. На самом деле от недосыпа и испорченного аппетита в теле поселилась постоянная слабость, и я боюсь садиться за руль своего железного коня, чтобы, не дай бог, не влипнуть в неприятности. Как бы ни было отвратительно на душе — жить еще хочется. Да и диплом никто не отменял.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
До конца практики остается две недели. Четырнадцать дней, которые нужно пережить.
В офисе закрываюсь в своем кабинете и до обеда даже не высовываю нос. Двери в приемную то и дело открываются, закрываются, слышен топот ног, у Беркутова сегодня, как никогда, многолюдно.
В обед я никуда не иду, но зато могу с чистой совестью уйти с работы на час раньше.
Выхожу из кабинета, и спускаюсь на парковку. Чувствую себя, как ёжик в тумане: иду, а куда — не знаю. Совершенно запамятовав, что вообще-то я сегодня на своих двоих, выругалась себе под нос и уже хотела направиться на остановку, когда дверь открывается, и в моем поле зрения появляется довольный и улыбчивый Левашов.
— Алиса, привет! Сегодня что-то раза три мимо твоего кабинета пробегал, да так и не зашел поздороваться.
— Здравствуйте, Марат Сергеевич, — киваю и вымучиваю из себя улыбку.
— Ты домой?
— Домой.
— Ты на машине?
— На автобусе, — выдаю односложные и сухие ответы.
— Так давай я тебя довезу, — машет головой мужчина и щелкает брелоком, — я все равно еду в твоем направлении.
— Откуда вы знаете мой адрес? — удивленно смотрю на Левашова, но тот лишь жмет плечами и проходит к своей новенькой дорогой Audi, закидывает портфель и пиджак на заднее сидение.
— Отдел кадров со мной соседствует. А я люблю гонять чаи, — подмигивает мужчина, услужливо открывая для меня дверь. Что-то он сегодня само очарование, болтлив, как никогда. — Садись.
Как-то на ум неожиданно приходит другой джип и другой водитель, который также изображал джентльмена… да уж.
— Нет, спасибо, — пячусь назад, к дверям. — Я, пожалуй, прогуляюсь и…
— В дождь? — недоверчиво косится Марат Сергеевич, — я, конечно, все понимаю, но я же не маньяк какой-то. Да и погода точно не располагает к пешим прогулкам.
— Авт…
— В автобусе сейчас толпы разъезжающихся офисных работников. Так что, прошу, — машет рукой мужчина и замирает в ожидании моего ответа.
Только хочу сказать уверенное “нет”, когда слышу, как за спиной хлопает дверь. По спине пробегает холодок, и, оглядываясь, я вижу Беркутова, который направляется к нам. Он прожигает меня своим горящим взглядом. Руслан явно зол и недоволен. Желваки на лице ходят, а рука с пиджаком сжата до такой степени, что проступили синие полоски вен.
Становится обидно. И такая его реакция на меня колет. Я ведь не сделала ничего плохого!
Чтобы избежать с ним встречи, которой я совершенно не хочу, быстро киваю Марату Сергеевичу и заскакиваю в салон его авто. Оборачиваюсь в сторону Беркутова, который даже, кажется, опешил от такого, а внутри просыпается злорадство. Да, Руслан Данилович, моих слез ты не увидишь.
— Алиса, — слышу рык своего начальника, но не реагирую.
— Рус, у тебя все в порядке? — спрашивает Левашов и удивленно косится то на друга, который подлетает к нам в считаные секунда, то на меня, вжавшуюся в кожаное кресло. Он не решается захлопнуть дверь, явно не понимая, что здесь происходит.
— Алиса Алексеевна, будьте добры пересесть в мою машину! — слышу злое рычание почти в ухо, когда Беркутов, уперевшись в крышу машины, заглядывает внутрь. Однако я с упрямством барана смотрю прямо перед собой и, собрав всю оставшуюся силу воли, говорю:
— Нет.
— Что значит — нет?
— То и значит.
— В мою. Машину. Быстро!
— Вы забываетесь, — оборачиваюсь, прошипев ему в тон. — И я еду с Маратом Сергеевичем. — Шоколадного цвета глаза мечут молнии, а я из последних сил держу себя, чтобы не зареветь, оказавшись так близко к мужчине, что перевернул мою жизнь. А потом использовал и выбросил, как надоевшую куклу. И даже ничего не объяснил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Лиса, хватит упрямиться, — смягчается взгляд, и Руслан тянет руку, — поехали, я отвезу тебя.